Остров вчерашнего дня - Антон Валерьевич Леонтьев

кичащаяся своими, вернее, папашиными, миллионами, пожелай она того, действительно могла без малейших финансовых потуг приобрести не только деревушку Стилкхэвен, но и остров Альбатросов.

Только зачем этой инфантильной «мажорше», весь смысл незатейливого существования которой сводится к развлечениям сомнительного толка, карать ускользнувших от наказания убийц?

Вот именно, не за чем. Да и будь она убийцей, точно не опоздала бы и не стала требовать развернуть уже отошедший на милю или больше от берега Девона баркас в обратном направлении.

Или все это – крайне тонкая игра и попытка создать впечатление, что она ну никак не хочет ехать на остров, дабы отвести от себя подозрения?

С учетом того, что Энтони Марстенсу предстояло погибнуть первым, вернее, первой, попытка была обречена на провал.

Мисс Блор заголосила:

– Мисс, я требую, чтобы вы вели себя цивилизованно. Если у вас есть деньги, это не значит, что вы имеете право вести себя, как вам заблагорассудится.

«Мажорша» в искреннем недоумении ответила:

– Конечно, имею! У меня миллионов больше, чем у вас морщин, мисс!

Так бы все и продолжалось, если бы голос не подал судья Уоргрейв.

– Я знал вашего отца, мисс. Хороший был человек, но все время уделял своему бизнесу, что только делает ему честь. Как жаль, что ваша матушка умерла в родах и вашим воспитанием занимались иностранные гувернантки…

Он бросил едкий взгляд на Нину.

– Что и привело к тому, мисс, что из вас получилась далеко не приличная юная леди. Если бы не лондонские адвокаты, вы бы предстали перед заслуженным судом, на котором, не исключено, председательствовал бы я, и я бы без малейших колебаний вынес вам смертный приговор.

Нина не сомневалась в этом. Может, он уже и вынес, пригласив «мажоршу» Тони Марстенс на смертельный уик-энд на остров Альбатросов.

Хоть спесь с кичливой наследницы миллионов и не слетела, она несколько поутихла и перестала требовать доставить ее обратно на берег.

– Ничего, завтра с утра рвану обратно в Лондон. Купание в шампанском у молодого герцога пропущу, зато завтра будут танцы голыми на карнавале вампиров…

И, с явным наслаждением выговорив это, с вызовом посмотрела на судью Уоргрейва.

– Я вас шокировала, Ваша Честь?

Тот, все еще держа руки скрещенными на тяжелом набалдашнике трости (нет, не волк и не химера, а, похоже, крайне уродливая собака), ответил:

– Отнюдь, мисс. Я за свою судейскую карьеру перевидал таких, как вы. Многие кончили на виселице, некоторые – на каторге. Или заживо сгнили в тюрьме. Там им самое место.

Вспыхнув, Тони Марстенс заявила:

– И почему все считают, что я распущенная, вульгарная, невыносимая?

Нину так и подмывало ответить, что, быть может, потому что так и есть, но она сдержалась.

– Да, у меня есть деньги и я спешу наслаждаться жизнью, потому что она может в любой момент закончиться. Моя мать, производя меня на свет, умерла молодой. Отец помер от инсульта прямо в рабочем кабинете, днюя там и ночуя. Что они оба получили от своего богатства? Ровным счетом ничего! Смерть идет за всеми нами по пятам, дышит в затылок, она сцапает каждого, и это может случиться намного раньше, чем нам хотелось бы надеяться…

Мысль для эгоистичной «мажорши» была необычайно глубокая, и Нина подумала, что Тони права. Мисс Марстенс ведь не знала, что смерть, дышащая ей в затылок, должна сцапать ее буквально через пару часов.

– Все меня этими детьми попрекают, думаете, мне их не жаль? Да я их семейству, этой тупой мамаше, у которой, кстати, еще шесть других отпрысков, и ее жадному, пропитанному потом и дешевым элем, папаше отвалила офигительную кучу гиней. Не обязана была, но сделала это. Детишек жаль, но они сами виноваты, вылезли на дорогу в самый неподходящий момент. А мне что, надо было в стену церкви Святого Михаила врезаться и самой окочуриться, чтобы их не сбить?

Отчего-то Нина вспомнила увиденный ею в Сент-Олбансе указатель: «К могиле Фрэнсиса Бэкона в церкви Святого Михаила». И о чем она только думает!

Голос наследницы дрожал от негодования, и Нине даже стало ее немного жаль.

Совсем немного.

– Живу, потому что знаю, что все может кончиться в любой момент. Может, эта посудина даст течь, и мы все утонем. Хотя утонут в первую очередь старики, то есть все вы, а я из вас самая молодая и шустрая, сумею выплыть!

Посмотрев на Нину, она добавила:

– Ну, может и вы, мисс, тоже еще сумеете до берега доплыть. И вы тоже…

Она бросила нежный взгляд на Филиппа Ломбарда, и всяческая жалость к богатой «мажорше» у Нины испарилась без малейшего следа.

– И вообще, есть люди и похуже, чем я, и нечего меня стращать виселицей за мои деяния. Скольких убийц, мошенников и проходимцев я узнала, вращаясь в высшем свете, просто уму непостижимо! И ничего, столпы общества, обладатели древних титулов и недавно сколоченных фантастических состояний. Все их любят, все ими восхищаются. Или чего даже далеко ходить, мой дальний родственник, которого я, к счастью, только пару раз в жизни и видела, да и то ребенком, уж чего не наворотил, по нему не только исправительный дом, а виселица плачет, и ничего ему за это не было… И все потому, что он из благородной семьи, а если, как мой отец, из низов и сам себя и свои миллионы сделал, то как ни старайся, все равно будут косо смотреть. Если ты молодой герцог, то можешь приходить нагишом в Ковент-Гарден на «Травиату», и все будут в восторге от твоей эксцентричности, а если мой дед держал скобяную лавку, то все, что я делаю, дурновкусие и выходки нувориша!

Баркас по левому борту накрыла небольшая волна, и Нина, чувствуя на губах соленую морскую воду, посмотрела на раскрасневшуюся наследницу миллионов, вдруг превратившуюся в обычную несчастную молодую девушку.

Нет, мистером Eu. R. Dudd она уж точно не была.

Или все это часть сложной игры, каждый ход в которой – смерть очередного «альбатроса»?

Над головой она увидела этих величественных птиц, распластавших крылья на все усиливающемся ветру, а также стаю чаек, а потом вдруг поняла, что остров, казавшийся таким далеким, внезапно будто вырос перед ними из морских глубин.

Да, его скалистые очертания, если обладать достаточной фантазией, вполне можно было принять за парящего альбатроса.

Баркас обогнул остров с южной стороны, которая, в отличие от крутой северной, полого спускалась к пенящейся воде. Дом был спрятан в гранитной нише и защищен от ветра. В романе это был особняк современной архитектуры, в фильме – некое подобие небольшого вычурного замка (съемки