Формула счастья - Нина Ненова

— Оставь багаж в спальне и исчезай, — крикнул Вернье.

Робот бросился выполнять приказ.

— Тут проходу нет от роботов, — счел необходимым подчеркнуть Вернье. — Когда нам надо, так мы можем всегда их позвать. Но когда не надо, чего они тут шляются? Не прав ли я?

Я кивнул в знак согласия, одновременно насторожившись, не намек ли это на уничтоженного мною робота?

— Впрочем, — добавил он, — ты, наверное, не привык к ним. Откуда же на Земле взять такую роскошь!

— Привыкну, — сказал я. — Думаю, что скоро привыкну.

Я подождал, давая ему возможность как-то прокомментировать мой ответ, но так как Вернье воздержался, я пошел осмотреть квартиру. Вскоре стало ясно, что она почти ничем не отличается от той, что была в звездолете. И расположение помещений было такое же и меблировка в том же стиле. Особым воображением, видимо, негуманоиды не отличались.

Я снова вышел в холл.

— Э? Не выйти ли нам на воздух? — спросил я Вернье.

— Нет, — ответил мне он. — Мы можем поговорить и тут. К счастью, вся база построена только из земных материалов, так что мы сумели принять необходимые меры против подслушивания и в «Хижине», так мы этот дом называем, и во всех узловых местах комплекса.

Наконец-то я услышал что-то приятное.

— Ну ладно! Хотя бы в этом отношении нашей технике можно просто позавидовать. Знаешь, в этом мы достигли большого прогресса, особенно за последний десяток лет.

Мы посмотрели друг на друга каклюди, с полуслова понимающие, о чем речь.

— Эй, даты, наверное, голоден, — предположил в дружеском порыве Вернье. — Давай-ка спустимся в столовую.

Я отказался и сел напротив него в надежде, что мы сразу же углубимся в деловой разговор. Однако он вскочил и, пробормотав «одну минуту», побежал на кухню. И вскоре вернулся оттуда с подносом, на котором стояли три тарелки с бутербродами, рюмки и бутылка вина. Поставил поднос на столик передо мной, взял одну из тарелок и поставил ее перед Джеки.

— Люблю животных, — Вернье со вздохом уселся на прежнее место. — Люблю всяких животных, но больше всего собак. А из собак, больше всего кокер-спаниелей. Этот чистых кровей, гарантирую! Кто тебе его дал?

— Один знакомый…

— Ха-ха… Видимо, хороший знакомый был.

— Может быть.

— Именно так — «может быть»! Человек не должен быть уверен ни в чем. Доверишься кому-нибудь и… конец. С тобой покончено! Как было кончено со мной. Потому что доверился самому себе! Переоценил себя и поэтому приехал сюда. А знаешь ли, каким я был раньше? Как ты, был. Вот каким. Э, конечно, и тогда был ниже ростом, но во всем остальном был как ты. Молодой, здоровый, красивый, сильный… Э-э-эх! А сейчас! Всего через несколько месяцев! Видишь, до чего доводит переоценка собственных сил! Посмотри!

Я послушно всмотрелся в его лицо. Действительно, оно не выглядело ни молодым, ни красивым, а последний эпитет, думаю, ему никогда не подходил. Лоб у него был более выпуклым, нос более приплюснутым, а рот — более широким, чем нужно, чтобы они вместились в рамки принятых эстетических требований. И все же в этом лице было и что-то очень приятное. Приятное и в то же время трагичное. Может быть, такое впечатление производили глаза, большие, тепло-карие, с неожиданно детским выражением, несмотря на покрасневшие веки и отечность вокруг них. Может быть… Не знаю. Но мое первое впечатление о Вернье было, что он из тех досадных болтунов, которых невозможно слушать и терпеть, чтобы тебя не держало за горло какое-то чувство, исполненное смутных угрызений.

— Сколько мне лет, на твой взгляд? — спросил он и, слава богу, быстро избавил меня от затруднения, ответив сам. — Тридцать четыре! Да, всего-навсего, но разве похоже… Она, например, меня считает едва ли не стариком. Имеет право!

— Кто «она»? — поинтересовался я.

— Ясно кто… Элия! — Вернье налил себе вина в рюмку и с гримасой глубокой печали отпил несколько глотков.

Вот она, традиционная любовная драма, сказал я себе. Низенький невзрачный мужчина и пышная безразличная красавица. Что ж, хорошо, понимаю, но этими ли совсем неуместными откровениями должен был встретить меня заместитель начальника базы? И не выдает ли он мне их с какой-то предварительно задуманной целью?

— Да-а-а, — покачал я головой. — Надо думать, трудно жить так далеко от Земли, без регулярной связи с ней…

— Не «трудно», а ужасно! Земля не то что далеко, а кошмарно далеко. И мы не «без регулярной связи с ней», а просто без связи, — разгоряченно уточнил Вернье.. — Без связи? Что ты имеешь в виду?

— Ничего я не имею в виду, Симов! Просто говорю: у нас нет прямой связи с Землей. Мы… Э, ты, наверное, знаешь не хуже меня, как здесь обстоят дела.

Было бы утомительно и бесполезно делать вид, что я осведомлен, но признать открыто, что мне не известны и самые основные факты, тоже было бы ошибкой. Большинство людей, стоит им понять, что кто-то хочет узнать от них правду, не может устоять перед искушением скрыть ее или представить в сильно искаженном виде, даже без всякой выгоды для себя. А на базе «Эйрена» почти наверняка живет хотя бы один человек, для которого каждый мой неверный шаг будет выгоден.

— Видишь ли, Вернье, — начал я, — я вылетел сюда спешно, и по этой причине все было импровизацией, так что не исключено, о некоторых подробностях у меня ошибочные представления. Вот я, например, знал, что вы обмениваетесь с Землей информацией преимущественно через юсов, но что у вас вообще нет прямой связи с ней… Что ж, нам не предоставили самостоятельного канала?

— Нет. Не предоставили.

— Но почему? Что, у них какие-то технические проблемы?

— Ну да! «Проблемы». Проскакивают световые года за минуты и то, когда не спешат. Нам же, однако, не дано даже проползти, в том числе и через их пресловутые информационные каналы.

— И несмотря на это, договор был заключен?

— Договор? — Вернье залпом допил вино и вновь наполнил бокал. — О каком договоре ты говоришь, Симов? Ты появился здесь, проведя примерно полмесяца в юсианском звездолете. Они наверняка пытались общаться с тобой. Ты ведь кое-что видел…Так о каком договоре ты говоришь! И как ты себе это представляешь? Написанный черным по белому со статьями, разделами и параграфами? Обсуждавшийся компетентными лицами, сопровождавшийся спорами и взаимными уступками? Подписанный полномочными представителями двух «дружественных» цивилизаций? -.

Я прервал его:

— Какова бы ни была эта процедура, одно, по крайней мере, ясно: отсутствие прямой связи с Землей все же должно было быть кем-то навязано. Но кем? И не обязательно юсами, ведь так, Вернье?