Сердце с перцем - Арина Ларина

Елена Станиславовна, навязавшаяся в магазин вместе с дочерью для консультации и охраны, покупку не одобрила, начав делиться своими ценными мыслями непосредственно в момент примерки. Поскольку долгое время жили они, как и все советские люди, довольно скромно, покупка шубы в салоне стала событием не только для Леры, но и для мамы.

– Шуба из крысы – это не комильфо, – продемонстрировала эрудицию родительница, величественно прохаживаясь между вешалками. С недавних пор она пристрастилась к чтению «Космополитена», что не замедлило сказаться на жизненной позиции. – Надо что-нибудь консервативно-эпатажное. Соболь, например.

Валерия, не видевшая в соболе ничего вышеупомянутого и мечтавшая вовсе не о нем, помотала головой, бережно обнимая вожделенную норку.

– Тогда песец! Просто барская вещь, ты посмотри. – Елена Станиславовна вытянула подол огромной, похожей на одеяло шубы.

– Мам, давай я как-нибудь сама, – не сдалась Лера, завязав поясок на своей мечте. – Красота нечеловеческая!

– Отморозишь все! – сурово произнесла родительница, запустив руку под подол полушубка. – Бери длинную. Она выглядит шикарнее, да и ты в ней будешь солиднее смотреться. А так что? Капюшон один и тощие коленки. Вон почти за те же деньги, зато сколько меха. Я против. С твоими постоянными соплями и хилым здоровьем надо беречься.

Перед продавщицей было стыдно. Так стыдно, что остро захотелось, чтобы маменька внезапно онемела минут на пятнадцать. Так испортить праздник могла только Елена Станиславовна, слегка подзабывшая, что дочь не только имеет право выбирать то, что хочет, но и даже в состоянии на это заработать.

Когда Лера покупала сапоги, потрясающие, замшевые, на тоненькой изящной шпильке, обтягивающие ногу как чулок, Елена Станиславовна умудрилась сначала поссориться с продавцом, который предложил приличной девушке униформу ночных бабочек. Правда, выразилась маменька покрепче, но это не имело ровно никакого значения, поскольку Лера твердо стояла на своем и даже попыталась прервать воспитательный процесс в грубой форме. Когда стало ясно, что дочь уже собралась платить, родительница вдруг начала ожесточенно торговаться и выискивать на сапогах дефекты.

На Лерин взгляд, дефект там был один, он же плюс – умопомрачительно тонкий и высокий каблук. При одном взгляде на него начинали гудеть ноги и ломило спину. Но зато каков эффект!

Отца экипировка привела в восторг, поэтому Елена Станиславовна, всю дорогу предрекавшая, что у мужа будет инфаркт, когда он поймет, что у него выросло, сдалась, пробурчав примирительно:

– Тогда срочно ищи мужика с машиной, чтобы к зиме не оказаться с этой красотой в одиноком бреющем полете.

Мама как в воду глядела. Зима пришла, мужика не имелось, зато в шкафу изнывала в чехле и рвалась на свободу норковая мечта.

И вот сегодня Валерия Харитонова наконец-то отправилась на работу в новом образе. Конечно, она и раньше не шныряла по родной конторе серой мышью, но нынче все должны были просто упасть. И в первую очередь шеф, этот престарелый зануда, воспринимавший главбуха как приложение к стеллажу с папками и основной рабочий инструмент. А вот пусть все увидят, что она еще и женщина. Она может восхищать, покорять и царить. Причем без всякой конкретной цели, а потому, что в этом и есть женская сущность – быть королевой. Как правильно сказала Юля – все женские желания и мечты сиюминутны, но им надо потакать. Хочу сегодня быть королевой – буду! И завтра буду. А дальше – посмотрим.

Быть королевой на таких шпильках надоело уже минут через пять. Ветер, казалось, нарочно подталкивал Леру в спину, надеясь, что она рухнет, как подрубленная елка. Ноги разъезжались, руки растопырились куриными крыльями, а ступни ныли, как у начинающей балерины. Мимо бодро прошагал пухлый дядька в восхитительных зимних ботинках, надежно припечатывавших ледяную корку.

– Пора переходить на зимнюю резину, – сострил он, игриво гоготнув, и скрылся за углом.

Каблуки звонко постукивали по льду, будя женское начало и заставляя идти с гордо поднятой головой. Лера семенила, как стреноженная лошадь, и пыталась сохранить остатки достоинства. Скоро проспект, маршрутка, а там метро, снежное месиво на шершавых бетонных ступенях и перила.

Сзади приближался уверенный цокот.

«Надо же, как быстро идет, – с завистью подумала Лера. – А мне еще тренироваться и тренироваться. Одно утешает, через недельку я тоже привыкну и…»

Домечтать она не успела. Мимо пронеслась старушка в снегоступах. Уверенной летящей походкой она удалялась во тьму, ловко переставляя лыжные палки.

Лера остолбенела и едва удержалась от того, чтобы потереть глаза. Тушь сегодня была не водостойкая, поэтому последствия могли бы испортить явление главбуха народу.

– Во бабец дает! – желчно прокомментировал рядом хрипловатый дискант.

Уточнить, кто тут «бабец», Валерия не успела. Обладатель дисканта сам пояснил свое ценное наблюдение:

– Это поколение нас переживет. Они как микробы, к любым условиям адаптируются. Случись что, мы все от голода и холода передохнем, а у этих дома ящик свечей и стеллажи с тушенкой. Они всегда готовы к войне, революции и природным катаклизмам. Молодые болеют, гибнут, а этих ничего не берет! Они же умудряются выжить на пенсию, на которую даже хомяка прокормить сложно. Хомяк сдохнет, а Мироновна выживет и хомяка этого похоронит! Это ж додуматься надо с лыжными палками по городу бегать! А как идет! Того гляди орать начнет: «Лыжню!» И ведь в поликлинику чешет, инвалидность продлевать. А нормальные люди опять в конце очереди будут!

– Пожилых надо уважать! Лучше порадуйтесь за старушку, – с неприязнью буркнула Лера.

– Да я за нее рад. Счастлив просто! – Мужик сплюнул и злобно добавил: – Земля ей пухом, если споткнется! А я ведь раньше вышел! Дворников всех поубивать! Песка им жалко! А у граждан травматизм повышается. Вот я сейчас упаду, сломаю себе что-нибудь, и опять номерок к невропатологу пропадет. Кто мне моральный убыток возместит? Молчишь?

– Озадачена, – сдерживая смех, выдавила Лера.

У помойки мелькнула оранжевая куртка местного дворника.

– Ага! – хищно шепнул собеседник и крадучись ринулся к жертве.

– Есть же придурки, – пожала плечами Лера. Настроение балансировало на грани: то ли все еще хорошее, то ли уже не очень.

На углу ее чуть не сбила с ног огромная овчарка. Она вылетела из подъезда и сосредоточенно понеслась к ближайшим кустам. На конце длинного поводка ехала на пузе хозяйка в толстой шубе и интенсивно-оранжевой мохеровой шапке, похожей на гигантский мохнатый апельсин. Когда тетка, тщетно пытавшаяся затормозить, пролетела мимо, до Леры донеслись обрывки эпитетов, которыми несчастная награждала четвероногого друга.