Миссис Ингланд - Стейси Холлс

Ингланд, оправившаяся после головной боли, спустилась в гостиную. На фоне розовой обивки дивана хозяйка выглядела усталой и поблекшей, однако, завидев детей, сразу оживилась, села ровнее и подавила зевок. Я внутренне разрывалась, не зная, когда лучше заговорить с ней о письме. Стоило ли поднимать эту тему, пока мистер Ингланд дома и есть риск, что он услышит наш разговор? Но кого, собственно, я защищала? Письмо жгло мне карман, заставляя чувствовать себя соучастницей преступления. Я не сомневалась, что рано или поздно кто-нибудь из детей вытащит конверт из моего фартука и мне не удастся сохранить невозмутимое лицо.

– Итак, дети, – начал мистер Ингланд, обрезая сигару. Коричневый комок упал на ковер возле юбок миссис Ингланд, туда же, где валялись остальные обрезки. Хозяин поджег сигару и затянулся с таким блаженством, словно ждал этого момента весь день. – Рассказывайте, как сходили, – донесся из клубов дыма его голос.

Миссис Ингланд обвела детей взглядом. Милли достала из-за спины маленькую подкову, Саул выставил вперед, будто шпагу, вилку для тостов.

– Что это у вас? – удивилась миссис Ингланд.

Милли, лопаясь от гордости, вручила матери подкову. Декка стояла возле меня, у двери.

– Подкова! – обрадовалась хозяйка. – Где же вы ее взяли?

– Нам ее сделал мистер Шелдрейк! – ответила Милли.

Возникла пауза, и я заметила, что миссис Ингланд улыбается через силу.

– Кто-кто, дорогая? – наконец, переспросила она.

– Мистер Шелдрейк, кузнец!

Я пристально всматривалась в лицо миссис Ингланд. В какой-то момент ее горло судорожно дернулось.

– А кто это?

– Они встретили его вчера, правда, дети? – прислонившись к пианино, заговорил мистер Ингланд. Позади него с портрета невозмутимо взирал Чемпион Грейтрекс. – И он пригласил их к себе в кузню, чтобы показать, как делает разные предметы.

Мистер Ингланд кашлянул в кулак и вновь затянулся сигарой.

– Весьма любезно с его стороны, – добавил он. – Ну что, дети? Вам понравилось?

– Там было очень интересно! – отозвался Саул. – Я помогал чинить вот эту штуку.

– А что это?

– Кинжал!

– Вилка для тостов, – возразила Милли. – Он просил меч, но мистер Шелдрейк сказал, что не делает оружие.

– Ха, какой миролюбец! – Мистер Ингланд стряхнул пепел в одну из больших хрустальных пепельниц, повсюду стоявших в доме. – И что нового ты усвоил?

– Что металл скорее слуга, а не раб, – проговорил Саул.

– В каком смысле?

– Металл можно научить, но не заставить.

Усы мистера Ингланда дернулись.

– А что скажет няня Мэй? – поинтересовался он.

– Экскурсия очень познавательная, сэр, – сглотнув, ответила я.

Он кивнул и с улыбкой повернулся к старшей дочери.

– Декка, ты еще ничего не сказала. Как тебе ваш поход?

Девочка молча мяла в руках подол своего платья. Ее мать застыла, не сводя с нее глаз.

– Мне было интересно, – наконец выдавила Декка.

– Хорошо. А ты что-нибудь получила в подарок? – спросил мистер Ингланд.

– Для меня там ничего не оказалось, папа.

Декка взглянула на мать, и на лице миссис Ингланд промелькнуло неопределенное выражение. Хозяйка вдруг обмякла на диване и прикрыла глаза, словно у нее опять разболелась голова.

– Я должен отдать вилку миссис Мэнньон, – грустно признался Саул.

– Я тебе так скажу: любому парню не помешает вилка для тостов на случай пикника. А у миссис Мэнньон уже есть прекрасная вилка, – заметил мистер Ингланд.

Саул обрадовался и убрал вилку в карман. В этот миг Чарли резво прополз по ковру и потянулся к сигарному обрезку. Быстро нагнувшись, я успела вытащить трофей из маленькой ладошки. Мистер Ингланд протянул мне забитую окурками пепельницу. Я благодарно кивнула и подошла к нему, осознавая, что письмо в моем фартуке находится в опасной близости от хозяина дома. Сгорая от своей двуличности, я с натянутой улыбкой бросила обрезок в пепельницу.

Тем же вечером, пока мистер Ингланд курил внизу, я поднялась на второй этаж. Чуть раньше в гостиной миссис Ингланд сказала, что снова чувствует головную боль и будет ужинать у себя. Я прислушалась, как слуги убирают со стола чайную посуду, потом щелкнул замок кабинета. Тогда я пересекла лестничную площадку и постучалась к хозяйке. Миссис Ингланд открыла в ночной рубашке; распущенные темно-золотистые волосы струились по плечам, доходя почти до талии.

– Мэм, могу ли я зайти на минутку?

Она озадаченно нахмурилась, затем распахнула дверь шире, и я вошла внутрь. Миссис Ингланд присела на край кровати, словно маленькая девочка.

Тихо закрыв за собой дверь, я протянула ей теплый измятый конверт.

– Я обнаружила это у мисс Декки, мэм.

Миссис Ингланд внимательно посмотрела на конверт с обеих сторон.

– Что это? – поинтересовалась она.

– Письмо от мистера Шелдрейка.

– От кого?

– От кузнеца, мэм.

Ее черные глаза прожигали меня насквозь.

– Мистер Шелдрейк без моего ведома передал письмо Декке и попросил вручить вам. Он сказал, что никто не должен об этом знать. Декка очень не хотела показывать письмо.

– Понятия не имею, что взбрело ему в голову. Вы читали письмо?

– Нет. Конечно, нет.

– Видимо, он предлагает свои услуги, – с заметным облегчением произнесла миссис Ингланд. – Но у нас замечательный кузнец.

С этими словами она небрежно бросила письмо на кровать.

– Не хочу влезать не в свое дело, мэм… – Во взгляде миссис Ингланд читалось недоверие, поэтому мне приходилось очень тщательно подбирать слова. – Если вы не желаете получать письма от мистера Шелдрейка, я ему так и скажу. Это был совершенно неуместный поступок.

– Откуда вы знаете Томми Шелдрейка?

– Я его не знаю, мэм. Видела пару раз на прогулках с детьми. Мистер Шелдрейк пригласил нас в кузницу, желая показать детям свою работу, и мистер Ингланд посчитал, что детям понравится.

– Не нужно больше их туда водить. Держите детей подальше от него. Вы меня поняли? Вас это тоже касается.

– Слушаюсь, мэм.

Она взглянула на конверт и, быстро облизнув губы, проговорила:

– Буду очень признательна, если вы никому не скажете о нашем разговоре. В любом случае дело не стоит и выеденного яйца.

– Слушаюсь, мэм.

Я вышла из комнаты, закрыв за собой дверь. И тут меня осенило: в нашем разговоре лишь одна из нас назвала кузнеца «Томми», и это была не я.

Я уложила Чарли и выкупала остальных детей. Валясь с ног от усталости, я с трудом поднимала дымящиеся кувшины. После событий сегодняшнего вечера Декка не проронила почти ни слова. Она сгорбилась в воде возле бортика ванны и молча ковыряла ногтем кусок мыла. Во время банных процедур стеснительная девочка старалась прикрыться, сидя с прижатыми к себе коленями и сдвинутыми ногами. Я дала себе зарок отныне мыть Декку одну, вспомнив, как начала смущаться в ее возрасте.

– А чем это пахнет? – насторожился Саул.

Я принюхалась: пахло дымом.

– Наверное, лампы коптят.

Я намылила волосы Милли и повернулась к умывальнику, где лежала ее расческа. Фарфоровую чашу для бритья, которой пользовался мистер Ингланд, не вынесли: в грязно-серой воде плавали остатки пены. Рядом лежала испачканная бритва. Я взяла расческу и занялась волосами Милли.

– Больно, няня! – заорала она.

– Прости.

Из соседней комнаты донеслись громкие голоса: женский и мужской. К ванной примыкала спальня мистера Ингланда, за которой находилась комната хозяйки. Вскоре