Очень долгое путешествие, или Инь и Ян (СИ) - Соловьёва Яна

— Почти пришли, — тихо сказал Геральт, — видишь забор по ту сторону? Опушка прекрасно просматривается. Ага, вон и вышки. На них часовые… Так, ты берёшь левую вышку, к ней проще незаметно подобраться, я пойду к правой.

— Людей надо совсем убить? — задала я дурацкий вопрос.

— Яна, нам очень повезёт, если Матей ещё жив, — раздражённо начал Геральт и добавил, смягчившись: — И есть у меня подозрение, что это уже не совсем люди.

Попытавшись сглотнуть ком в пересохшем горле, я кивнула. Мы разделились. Перебежками от одного зелёного островка ивняка к другому я приближалась к забору, благо наши противники поленились очистить от зарослей опушку. На вышке, надстроенной над углом частокола, лениво опёршись о перила, стоял часовой, одетый как плотогон.

— Мамочки ж вы мои, пусть только Геральт будет прав! — я бесшумно подняла арбалет, прицелилась в голову.

Сосредоточилась, выдохнула, выстрелила. Бесконечно долгая секунда прошла до той поры, как часовой пошатнулся и осел, исчезнув из вида.

Краем уха я зацепила тончайший свист и, пригибаясь, побежала вдоль забора ко второй башне. Там меня ждал Геральт.

— Путь свободен. Внутри пока никого нет.

Он подтянулся, перепрыгнул по ту сторону частокола и отворил бревенчатую калитку под башней. С обнажёнными мечами в руках мы, озираясь и прислушиваясь, продвигались по периметру.

— Геральт, — я схватила ведьмака за рукав, — клянусь, я попала ему в глаз!

Часовой с моей башни, живее всех живых, протяжно засвистел. С Геральтовой башни ответил свист, и в забор перед моим носом воткнулась стрела.

— Я своего вроде как тоже убил, — чертыхнулся Геральт, подхватил под локоть, и мы помчались за одну из поленниц, расставленных на территории внутри забора.

На бегу Геральт выстрелил ещё раз в своего часового, и краем глаза я успела заметить, как тот упал.

— От дома бегут трое, я займусь ими, а ты добей своего.

Сложив Квен, перебежками и перекатами я вновь направилась к моей башне. Выбросила Аксий — часовой застыл с поникшей головой. Вскинула арбалет. Теперь-то уж точно попала! Мужик секунду постоял и медленно повалился внутрь забора.

Геральт уже расправился с последними тремя. В наступившей тишине отчётливо слышалось кряхтение. Часовой с Геральтовой башни, лежащий в пыли с раскроенным черепом, приподнялся на локтях, потянулся за топором. Пока я с отвисшей челюстью наблюдала, Геральт выругался, подскочил и одним ударом снёс ему голову, и мне в моём ступоре казалось, что капли крови зависли в воздухе. Молнией ведьмак метнулся к лежащим троим, которые начали шевелиться, и сделал то же самое. Многозначительно обернулся на моего.

— Я не могу, — прошептала я.

Геральт скривился и заорал:

— Собирай головы! Быстро!

Я схватила ближайшую за чуб, вторую за бороду. Бородатая голова пыталась меня укусить. Ведьмак обезглавил моего часового и уже тащил от соседней избы мешок, попутно высыпая из него зерно.

— Бросай сюда!

Мы кинули головы в мешок и завязали горлышко.

— Прогрызут же, — с опаской сказала я.

— А чёрт знает, что с ними делать!

Геральт задумался, достал серебряный меч и не спеша подошёл к обезглавленному телу, которое уже село и близоруко шарило по земле рядом с собой руками. Он вогнал серебряный меч точно в сердце. Раздался звук, как от удара о камень. Края раны зашипели и обуглились.

— Чертовщина какая-то, — Геральт повернулся ко мне. — Давай их свяжем, хрен знает, что ещё тут можно сделать.

Я притащила верёвки, сложенные в аккуратную бухту возле одной из изб, и мы туго связали телам руки за спиной и ноги. Шевелящийся мешок с головами Геральт забросил в одну из клеток с человеческий рост высотой, рядком стоящих у забора. Закрыл замок, выбросил ключ в бурьян.

— Никогда такого не видел, а ты?

— Только в кино про зомби.

— Про кого?

— Зомби. Это мёртвые люди, живые мертвецы, для которых существует единственная цель в жизни. Например, есть мозги.

— Мозги эти не едят, но то, что они не живые — это точно. Серебряный меч только на нежити так себя ведёт, — Геральт убрал меч в ножны. — Будем надеяться, что на этом они закончились. Пойдём осмотримся.

На территории было несколько приземистых хат и двухэтажный дом. Мы начали с него.

Нам открылась просторная общая кухня — с длинными лавками и сбитыми из брёвен столами, с расставленными вдоль стен мешками с припасами. На второй этаж вела узкая лестница, рядами там стояли койки. Мы вернулись вниз, к кухне, где в глубине за печью нашлась ещё одна дверь. Геральт толкнул её.

Вероятно, мы зашли в кабинет. На полках, на тесном заваленном свитками столе громоздились стопки книг. Повсюду были расставлены жестяные подставки с оплывшими чёрными свечами. Я подняла одну книгу — «Демонология и жизнь», вторую — «Гоэтия как искусство». Ведьмак в очередной раз выругался. Я сосредоточилась.

— Геральт, за той стеной что-то есть.

— Да, знаю, видишь царапины на полу? Тут потайная дверь, и что-то должно её открывать.

Мы зашарили по комнате: отодвигали стулья и заглядывали под стол, нажимали на выступы и сучки в деревянной обивке стен, дёргали за витые шнуры занавесей на окне. Ничего.

— Попробуй ещё раз, — скомандовал Геральт.

Я уселась посреди комнаты, закрыла глаза в медитации. Поначалу зов из-за стены перекрывал всё, но через некоторое время стал различим тоненький импульс сбоку. Я протянула руку и с закрытыми глазами пошла навстречу. Рука упёрлась в канделябр на стене, в комнате таких было четыре.

— Что-то с ним нужно сделать, — сказала я, ощупывая резную латунную ножку.

Геральт отодвинул меня и стал дёргать и крутить канделябр, будто хотел оторвать его от стены. Потом снял свечу. От неё протянулся тонкий шнурок, щёлкнуло, и панель в стене отошла на миллиметр. Геральт подсунул нож в щель и, нажав, открыл дверь.

Мы втиснулись в полутёмную каморку со столом по центру. На столе, широко раскинув руки, лежал на спине Матей. Светлые волосы на запрокинутой голове разметались, а взгляд остекленевших голубых глаз был обращен в потолок.

— Нет, только не это! — закричала я, подскочила к нему и приложила пальцы под подбородок к сонной артерии.

— Яна, он мёртв, — тихо сказал ведьмак и отвернул полу куртки Матея.

Рубаха под курткой была закатана к шее юноши, и под ней посередине груди зияла чёрная в свете свечи развороченная дыра.

— Какая-то тварь очень любит сердца, — мрачно сказал Геральт.

— Да как же так! — я не справилась с собой, и из глаз предательски брызнули слёзы. — Геральт!

— Плачь, ведьмачка, — тихо проговорил он, — плачь, пока умеешь.

Я заревела навзрыд. Так не должно было случиться, только не Матей!

Геральт вернулся в кабинет и начал рыться в бумагах.

— Надо понять, что это за существо…

— Демон? Здесь все книги про демонов, — предположила я, когда, наконец, высморкалась, отдышалась и смогла говорить.

— Да, но должен быть ключ. Демон всегда как-то связан с хозяином, и если эту связь уничтожить, демон вернётся в свой мир.

— То есть кто-то, скорее всего этот Михал, вызвал демона и заставил его служить себе?

— Или хотел заставить, но демон захватил власть над телом.

В четыре руки мы перебирали бумаги, отбрасывая просмотренное на пол. Из толстого тома «Гоэтическая демонолатрия» с окрашенным в чёрное обрезом выпал листок. Он был потемневший от времени, с коричневыми пятнами, будто его спасли из огня. Я расправила бумажку под свечой — там был стих, и строчки обрывались на сгоревшем нижнем крае:

Под мохнатой елью,

В тёмном подземелье,

С дивным входом меж корней

Старый демон ждёт гостей.

Он неслыханно богат,

Он хранит заветный клад…

— Геральт, я знаю этот стих! И знаю эту сказку! — воскликнула я. — Там у стиха ещё было продолжение.

— Какое? — Геральт заинтересованно повернулся, отшвырнув взятый со стола свиток.

— Не помню… хотя очень любила эту сказку в детстве. Да там вся суть была в этом продолжении!