Искусство манипуляции. Как читать мысли других людей и незаметно управлять ими - Хенрик Фексеус

Может показаться, что я преувеличиваю, но это не так. Один журналист рассказал мне, что раньше в его газете было требование: только после четырех писем недовольных читателей можно говорить о народном недовольстве. Не знаю, правда это или нет, но думаю, сегодня достаточно одного письма. Знакомого редактора как-то спросили, на чем он основывает свое заявление о народном недовольстве, — оказалось, что на десяти письмах, поступивших в редакцию.

«Ну и в чем же проблема?» — спросите вы. Да в том, что таким заголовком журналисты создают впечатление, что все общество настроено определенным образом, например недовольно политикой правительства или бездействием милиции. Или наоборот, что тысячи людей уже сделали свой выбор и голосуют именно за эту партию, и было бы глупо выделяться из общей массы. Человек вообще склонен присоединяться к большинству, и если весь народ недоволен действиями министра, то почему бы и мне не выразить свое недовольство? Говоря нам, что большинство уже сделало свой выбор, газеты или политики могут легко повлиять на общественное мнение и обернуть дело в свою пользу.

Следите за уровнем абстракции

Суггестии могут быть частью пустой риторики, о которой мы говорили в главе, посвященной лжи. Используя не несущие смысл фразы, человек может создать впечатление, что он опытен и хорошо информирован в определенной области, на самом деле не являясь таковым. Например, один директор предприятия в стрессовой ситуации заявил: «Сначала мы должны обсудить новую сложную ситуацию, которая влияет на важные детали происходящего процесса». Звучит-то хорошо, но что за новая ситуация? Какая была прежняя? Почему она такая? Какой процесс и сколько он уже продолжается? Сказав много слов, на самом деле директор не сказал ничего. Журналисты называют этот прием высоким уровнем абстракции, и их страшно раздражает, когда человек начинает так говорить во время важного интервью. Инструкторы по коммуникации советуют своим клиентам не злоупотреблять этим приемом, используя его максимум раза три, потому что потом журналисты теряют терпение, а публика — всякое доверие. Проблема заключается в том, что слушателю сложно разгадать замысел того, кто пользуется этим приемом. Звучит такая речь очень красиво и эффектно, и нужно сильно напрягаться, чтобы заметить весь абсурд подобных утверждений.

Вы удивитесь, но ваша одежда, ваши движения, ваш голос, ваши слова — весь вы одна ходячая суггестия. Устанавливая раппорт, вы создаете суггестии, которым следуют другие. Лоббист Мартин Борг в своей книге «Пропаганда» дал прекрасный пример того, как он использовал себя самого в качестве суггестии, чтобы повлиять на других. Ему это нужно было, чтобы выписаться на день раньше из больницы. Причем это было воскресенье, а по воскресеньям редко выписывают пациентов.

«Сначала я попросил медсестру передать врачу, что я хочу с ним поговорить. Перед приходом доктора я привел себя в порядок. Снял больничную рубаху, принял душ, надел джинсы и кофту, прибрался в комнате, расставил все вещи по своим местам. Собрал сумки и поставил на видном месте. Потом сел за стол и сделал вид, что работаю на компьютере».

Что могло быть красноречивее? Войдя, врач увидел не больного человека на койке, а здорового мужчину, полного энергии. Мартина выписали в тот же день. Подумайте о том, какое впечатление производите вы на окружающих? А какое бы вы хотели бы производить?

Методы, о которых я вам рассказал, в первую очередь предназначены для того, чтобы влиять на взгляды человека. Но с таким же успехом можно влиять и на чувства собеседника. В следующей главе я научу вас технике якорения, с помощью которой вы легко сможете создавать у собеседника то настроение, которое вам нужно. Вот это уже настоящая власть. Так что выкиньте все мысли об управлении миром из головы, прежде чем приступить к чтению следующей главы. Помните: только вы один решаете, с какой целью вы будете использовать освоенные вами методы — с целью негативного манипулирования людьми или позитивного влияния на их чувства и мысли.

Глава десятая

В которой вы вступаете в контакт с вашими собственными чувствами и чувствами других, избегаете объятий и больше не боитесь акулы.

Вы уже знаете, что можно влиять на настроение других людей с помощью раппорта и суггестий, но эффект может быть не совсем таким, как нам хочется. Одного доверия к вам собеседника недостаточно, чтобы получить желаемое, а легкая радость не сравнится с естественным хорошим настроением, поэтому я покажу вам способ влиять на чувства так, чтобы добиваться любого настроения у любого человека.

На самом деле нет никакой разницы между якорением[10] и классическим рефлексом Павлова, когда он вызывал у собаки реакцию слюноотделения на сигнал: включение лампочки или звон колокольчика. Только мы будем применять методы Павлова по отношению к людям и более гуманно. Ведь нас интересует не слюноотделение, а изменения настроения человека. Научившись правильно пользоваться якорением, вы сможете вызывать у человека желание покупки, нервозность или страх.

Снова вспомним Бена, дядю Человека-паука, который учит нести ответственность за свои поступки. Используйте полученные знания только во благо. Помните, что зло, направленное на других, всегда возвращается к вам. Зло — это палка о двух концах. Сотворив зло в этой жизни, в следу ющей вы воплотитесь в камень. Будьте добрее. Дарите людям добро, а не зло.

Я уже говорил это много раз, но готов повторить еще. Все, что описано в этой книге, вы уже умеете делать. Вы пользуетесь якорями все время, просто не знаете об этом. Жизнь полна переживаний. Радость, грусть, ненависть, любовь, измена, нервозность, волнение, злость — они сопровождают нас повсюду. Вспоминая прошлое, мы вспоминаем не только то, что тогда случилось, но и то, что мы тогда чувствовали. Причем мы можем снова испытать это чувство, даже не вспоминая событие, его вызвавшее. Вот почему вы, увидев на расстоянии незнакомца, иногда тут же решаете, что он вам не нравится. Просто незнакомец напоминает того, кто издевался над вами в школе, или на нем одежда, похожая на ту, которую носит ваш злобный начальник.

В этом случае внешность или одежда вызывает у человека особую реакцию, которая и называется якорем. Якорем может быть вещь, ситуация или переживание, которое в Места тоже могут быть сильными якорями. Моя подруга осознала это в полной мере, когда порвала отношения со своим бойфрендом. Серьезный разговор начался дома в постели, перешел в ссору и слезы. Она тут же решила продолжить разговор в кухне, объяснив свое желание следующим образом: «Я почувствовала, что все эти грустные переживания останутся у меня в постели. Они будут возвращаться снова и снова, стоит мне только прилечь на кровать, а мне этого не хотелось». К счастью, эта девушка вовремя заметила, что ее постель начала превращаться в якорь негативных эмоций, но не все такие чуткие, как моя подруга. подсознании ассоциируется с какой-то эмоцией. Понятно? Мы все время сталкиваемся с такими якорями. Например, мы слышим знакомую мелодию, и наша душа наполняется позитивными чувствами. «О-о-о, это „Нирвана“, ты помнишь, как…?» Или вы рассматриваете фотоальбом, и к жизни пробуждаются старые воспоминания, и вы снова чувствуете то же самое волнение, что и тогда. Многие создатели кинофильмов специально используют знакомую музыку, чтобы создать нужное настроение у зрителей.

Самые яркие примеры якорения на звуки — фильмы «М» Фритца Ланга и «Челюсти» Стивена Спилберга. В фильме «М» убийца насвистывал мелодию при каждом своем появлении. Под конец публике достаточно было одной мелодии, чтобы понять: убийца снова орудует (хотя экран оставался темным). В 1931 такого трюка достаточно было, чтобы вызывать у зрителей настоящую панику. Тот же прием использовал сорок четыре года спустя Спилберг в фильме «Челюсти»: каждому появлению акулы на экране предшествовала особая мелодия.

Я знаю многих, кто смотрел в детстве «Челюсти» и, уже будучи взрослым, мог бы вспотеть от страха, если бы кто-то подкрался сзади и напел ту самую мелодию. Вот вам самый яркий пример звукового якоря.

Иногда якоря привязаны только к воспоминаниям, например, мы говорим: «Это напоминает мне…» Запахи и вкус — очень сильные якоря. Об этом прекрасно знал французский писатель Марсель Пруст, который начал путешествие во времени в своем самом знаменитом романе («В поисках утраченного времени») с того фантастического воспоминания о бисквите «мадленка».

«И вдруг воспоминание ожило. То был вкус кусочка бисквита, которым в Комбре каждое воскресное утро (по воскресеньям я до начала мессы не выходил из дому) угощала меня, размочив его в чаю или в липовом отваре, тетя Леония, когда я приходил к ней поздороваться. Самый вид бисквитика ничего не пробуждал во мне до тех пор, пока я его не попробовал; быть может, оттого, что я потом часто видел это пирожное на полках кондитерских, но не ел, его образ покинул Комбре и слился с более свежими впечатлениями; быть может, оттого, что ни одно из воспоминаний, давным-давно выпавших из памяти, не воскресало, все они рассыпались; формы (в том числе пирожные-раковинки, каждой своей строгой и благочестивой складочкой будившие остро чувственное восприятие) погибли или, погруженные в сон, утратили способность распространяться, благодаря которой они могли бы достигнуть сознания. Но когда от далекого прошлого ничего уже не осталось, когда живые существа перемерли, а вещи разрушились, только запах и вкус, более хрупкие, но зато более живучие, более невещественные, более стойкие, более надежные, долго еще, подобно душам умерших, напоминают о себе, надеются, ждут, и они, эти еле ощутимые крохотки, среди развалин несут на себе, не сгибаясь, огромное здание воспоминанья».