Построить будущее - Марик Лернер

— …при обозе, доходившем до сорока тысяч телег.

Тут впору хвататься за голову. Буквально сколько солдат, столько повозок. По штатам 1731 года на пехотный полк (восемь рот) полагалось сто пятьдесят две телеги. Это я уж, слава богу, выучил. Однако ни в одном полку не удовлетворялись таким количеством. Майоры имеют до тридцати повозок, кроме заводных лошадей, а есть такие прапорщики с поручиками, у которых бывает шестнадцать возов. Даже при всем этом у Миниха никак не могло наличествовать больше десяти тысяч. А фактически в четыре раза больше!

Нет, я все понимаю, запас продовольствия, чтобы не искать на месте, однако это же огромный балласт и гиря на ногах. Их самих, нестроевых и волов с лошадьми, приходится кормить и охранять. Вместо стремительных переходов армия двигается мучительно медленно. Неудивительно, что месяц тащились до Перекопа. Максимум верст восемь в день. Неужели это нормальная тактика?

Чего-то я всерьез не улавливаю в современной воинской науке. Полная дурь маршировать одним огромным каре. А на любые разговоры о неправильности смотрят как баран на новые ворота и ссылаются на европейский передовой опыт. Кто и когда в последний раз в Европе сталкивался с крупными массами татарской легкой конницы? Нет и не существует подобного опыта, помимо российского и, может быть, австрийского. Только Евгений Савойский мне не в подмогу. Уже старенький дедушка и наверняка приверженец старых уставов.

— По пути следования постоянно оставлялись отряды для строительства укрепленных редутов. Один от другого на расстоянии приблизительно двадцати верст.

— Сколько человек в каждом? — быстро спросил Лебедев.

— Ну, пятнадцать-двадцать регулярных, — подумав, отвечает Давыдов, — и тридцать нерегулярных под командой офицера и иногда при пушке. В основном из неспособных идти дальше.

При таком темпе? — поражаюсь. Даже у меня в полку таких единицы, даром треть из рекрутов. Кого нагнали для похода, ужас! Пара недель маршировки на минимальной скорости и куча отставших. Все много хуже ожидаемого.

— Отряд разведчиков в тысячу двести человек…

Я определенно балдею. Целым полком на разведку!

— …наткнулся на татарский лагерь. Попросили помощи, будучи замеченными и немедленно атакованными. Малороссийские казаки сбежали…

Присутствующие донцы переглянулись и синхронно покачали головами. О слободских и малороссийских казаках они отвратительного мнения.

— …и были преданы суду позднее. Просьба была получена, и на выручку в одиннадцать часов отправился отряд Леонтьева. Он шел до семи вечера.

— Расстояние?

— Шестнадцать верст.

Господибожемой! Да того генерала надо под трибунал и к стенке! Убиться от здешних военных профессионалов. Пехоту в помощь, а та ползет без спешки. И почему меня не в Миниха закинуло? Ничуть бы не хуже распоряжался. Да хуже, собственно, некуда. Настолько отвратительно заранее задуманный поход подготовлен, что на его месте любой полковник оказался бы лучше.

— Разведчики отбились?

— Продержались, — подтверждает. — При виде подмоги противник отошел.

Вот и все. Даже небольшой отряд при стойком сопротивлении в плотных порядках способен отбить приступ татарской конницы. Незачем огромным скопищем переться. Какие еще требуются доказательства?

— На следующий день на место столкновения прибыла вся армия. Через два дня она продолжила движение.

Типа отдыхали. Устали. Положительно главнокомандующий пень.

— Опять пошли общим каре? — спрашиваю.

— А? Да. Построение в четыре шеренги, драгуны спешены.

Браво! Тысяч десять кавалерии превратили в пехоту, лишая окончательно подвижности. Может, Миних вредитель или пуще, засланный?

— На речке Каланчик заложили еще один редут. Оставили там двести пеших и двести конных, у кого лошади в плохом состоянии.

Это как раз удачно. Один переход до Перекопа. У воды опорный пункт. Карту я изучал подробно. Конечно, очень приблизительная, да и нечего особо там показывать, степь пуста, зато основные пути-дороги и реки с колодцами обозначены.

Наверное, все-таки не сознательный вредитель, а просто дурак. Иногда это хуже. Столько дров наломать ни один вражеский агент не сумеет.

— Тут подошли донские казаки. Тысячи четыре, причем без провианта. На что рассчитывали, неизвестно.

Это я у Гены проконсультируюсь. Хотя есть подозрение, им не сильно хотелось в Крым отправляться. Расчет на оставление в качестве прикрытия, чтобы не кормить.

— При выходе к Перекопу появились татарские массы. Полевую и полковую артиллерию поставили на флангах и середине фасов каре, обоз внутри. Татары атаковали. Их встретили ружейным и пушечным огнем, удачно отбив несколько атак.

Тут Давыдов придвинул к себе очередной недоделанный рисунок, прямо на ходу под рассказ накорябанный, хмыкнул при виде собственной физиономии, одобрительно кивнул и на оборотной стороне принялся быстро изображать план местности. Хотя это был только набросок, он начал с того, что определил масштаб. При помощи карандаша ясно обозначал расположение войск и характер местности. Названия написаны и рядом указана численность войск. Таким вещам мне еще учиться и учиться.

Перекоп только на русском так звучит. Op-Капу — турецкое название, татары же называли крепость Ферх-Кермен. Крепость всегда имела важный статус. Перед походами на север тут собирались и перераспределялись татарские войска. И контроль находился отнюдь не в ханских руках. Здесь присутствовал постоянный гарнизон из янычар: две тысячи лучших турецких бойцов и сто восемьдесят четыре орудия. То есть вассалитет Крыма перед Османской империей достаточно четко проявлялся.

Значение перекопских укреплений для Крыма огромно. Они перекрывали свободный проход с севера. Поэтому во время боевых действий в этом районе крепость становилась резиденцией крымского хана, а из Кафы прибывал турецкий калга-султан — наместник Османской империи. Одновременно комендант Op-Капу — op-бей, который должен был быть представителем рода Гиреев, занимал четвертую ступень в иерархической лестнице Крымского ханства после калга-султана, нуреддин-султана (наследника) и султанов (принцев из рода Гиреев). И только после него располагались визирь, глава духовенства, министры и беи.

Перекопская линия обороны, изображенная Давыдовым, состояла из пятнадцативерстового рва глубиной до пяти сажен, восьмиверстового вала (высота от дна рва десять сажен), а также самой крепости Op-Капу. Северная сторона вала и, как продолжение, южная сторона рва обнесены по всей своей длине камнем. Вдоль вала возвышались бастионы. Ворота имели подъемный мост через ров.

— Южнее, — показывая на самодельную карту и пуская ее по рукам, объясняет Давыдов, — стояла армия крымского хана Каплан-Гирея, насчитывающая до ста тысяч солдат.

— Этого не может быть, — выскакивает из моего рта, прежде чем я подумал. — Все говорят, татар триста — триста пятьдесят тысяч в Крыму проживает. И что, каждый третий, включая женщин, стариков и детей, вступил в войско? Так от такого пользы меньше, чем от сайгаков в степи. Хорошо если половина наберется.

— Не только татары служат крымскому хану. Ногайцы, кубанские и буджакские орды.

Я промолчал. Не та обстановка, чтобы затевать спор всерьез. Точной информации у нас все равно нет и доказательств той или иной точки зрения тоже. Может, конечно, и присутствовали, но вряд ли в серьезных количествах. Им сейчас и дома есть чем заняться. Не успела начаться осада Азова, как сорок тысяч калмыков под началом хана Дундук-Омбо прошли за Кубань и хорошо погуляли там.

По донесениям, шесть тысяч мужчин вырезаны, а двадцать тысяч женщин и детей отправлены на реку Егорлык. То есть на калмыцкую территорию. Добыча огромная, и вряд ли остальные ногайцы и адыги после этого отправились помогать крымским татарам. Свои бы владения защитить.

Скорее всего обычное преувеличение. Никто толком вражеские полчища не считал. Тьма их и как песка на пляже. По такому типу составляются донесения. Больше почета при победе, меньше позора при поражении.

— Миних потребовал сдачи Перекопа. — Не дождавшись моих возражений, Давыдов продолжил: — Признания владычества России, обещая в ином случае сжечь Крым. Хан отвечал, что набеги ногайские, крепость турецкая, война не объявлена.

— И ведь не врал, — под дружное ржание прокомментировал кто-то.

— Через три дня начался штурм, и крепость, считавшаяся неприступной, пала в кратчайший срок. У нас всего шестеро убитых, сто семьдесят шесть раненых, и две с половиной тысячи человек взяли в плен и захватили восемьдесят четыре орудия. Ну еще в башнях держались какое-то время, но затем и они сдались.

— Слаб стал турок, — с легким недоумением сказал полковник Ломан. — Азов, Перекоп…