Русские против пришельцев. Земля горит под ногами! (сборник) - Коллектив авторов

Назавтра приземлился богатый транспорт с чужаками.

Ночью Макс пробрался к Дому Мечты (лукавое название!) сквозь полицейское оцепление – по правде, оцепление было не более чем ритуалом – и влез через вентиляцию в лабиринт, каким ему виделись причуды иноземной архитектуры. Он долго ползал по нему, задыхаясь от чужого запаха даже в респираторе. Черт, не иначе, привел его в обеденный покой… или анатомический театр?

Макс перестал дышать. Не мог даже моргнуть, веки не покрывали выкатившиеся в ужасе глаза.

Избранные лежали на фарфоровых ложах, как изысканные кушанья на богатой посуде, лежали нагие, обездвиженные каким-то наркотиком. Но не мертвые… пока не мертвые – парень увидел, как кровь бьет размеренным фонтанчиком из аккуратного разреза от груди до паха на теле любимой. А дример, инопланетянин, прилетевший за сотни световых лет, культурный, цивилизованный и гуманный, высшее существо сродни богу, окунает в фонтан голову – или что это за орган? А потом и сам втискивается в разрез, кромсая человеческое тело своей шкурой, похожей на кольчугу…

Юноша проснулся с колкой болью возле сердца, перехватил сочувствующий взгляд старика и отвел автомат.

– Старый, я ведь и выстрелить могу спросонья, – буркнул парень. – Что уставился?

– Ты говорил во сне.

– Это плохо… но уже неважно, да? – Макс улыбнулся краешком рта.

Старик пожевал губами:

– Ты звал Марьяну. Кто это?

– Старая знакомая.

Старик глянул внимательно. Ему смотрел в глаза молодой сильный волк.

– Знаешь, почему я пошел с тобой? – спросил старик.

– Знаю, – кивнул волк.

– Потому что ты страшный человек, Максим. Ты помнишь, за что мы воюем, не то что… – старик покосился на спящих. – У тебя ненависть от сердца. А значит, есть шанс.

– Последний шанс, да, Старый? – ухмыльнулся Макс. – Не дрейфь, завалим таракана и еще спляшем на твоей свадьбе.

Дримеров он больше не видел. Ни живьем, ни в записи, никак, они были нечастными гостями на поверхности. О дримерах напоминали только огромные, соперничающие с луной спутники в небе, причудливые технологии, круто поменявшие жизнь людей, и простые законы, нарушение которых каралось неотвратимо. Распустить армии. Упразднить государства. Не селиться группами более тысячи человек. Переписать географию. Учить детей единому языку. Ежегодно проводить Выбор и провожать избранных в иную, лучшую жизнь… или, как утверждали циники, в желудки дримеров.

«Кстати, дример – производное от слова «мечта» на одном из старых языков, – объяснил Максиму старик в одну из первых встреч. – Поначалу казалось, что мечты сбываются. Человеческие технологии не позволяли справиться с глобальными проблемами, а экономика и вовсе рухнула, когда на орбиту вышли инопланетные корабли. Просто не была рассчитана на «фактор чужих». По правде, мы балансировали на грани».

«Дримеры нас спасли?» – удивился Максим.

«Н-нет… – протянул старик. – Не думаю. Но люди считают, что спасли: дали нам термоядерные реакторы, эффективные биотехнологии и возможность… хм… увидеть вселенную».

«По-моему, это больше похоже на откормочную ферму, – сделал горький вывод Макс. – На скотный двор!»

Старик тогда улыбнулся: скотный двор вовсе не дримеры придумали…

Быстро темнело. Лагерь разбили в овраге, согласно диверсионной науке и просто инстинкту прятаться под землю от всевидящих чужаков. Под маскировочной сетью спали вповалку вымотанные погоней разведчики – четверо бойцов и один престарелый «пиджак» из штаба армии.

На «пиджака» старик не обижался и позывной Старый принял без возражений. Он всегда просыпался первым – если вообще спал, а за ним и юноша. Старика одолевала бессонница, почему-то вместе с силами утекало и желание их пополнить. Его обычно ставили в дневное дежурство, зато не нагружали во время ночных переходов. Парня же будило звериное чувство сродни голоду. Он не мог подолгу бездействовать.

– Опять не спал, Старый? – Макс посмотрел оценивающе.

Старик поежился. Три дня назад их было шестеро. Шестой повредил ногу и демонстративно заковылял в сторону, повел загонщиков ложным маршрутом. Без приказа, но и за приказом дело не стало бы, старик был уверен. Наверное, погиб уже, дримеры нашли способ перемещаться между звездами, но понятия «взять в плен» так и не открыли. Охранители – а разведчиков загоняли свои, хомо, так сказать, сапиенсы, подвид волкодавы из Палаты Охранителей – усердно подражали учителям.

А старику требовалось дойти.

– Я спал.

– Хорошо, – улыбнулся Макс. – Ты не думай, тебя мы будем беречь до последнего. Женщины, дети, старики… ну, ты понял. Иначе смысла нет.

Старик, по молодости заставший другие времена, смысла максимы «пусть умрут молодые, чтобы жили старые» не постигал. Хотя воевали и убивали тогда несравнимо больше, но непримиримости, вот этого «или мы, или они» – такого он не помнил.

Бойцы поднялись чуть позже, как по команде, хотя команды и не было, как не было будильников и прочих сигналов, разве что солнце пересекло невидимую черту. Людей Макс подбирал опытных, не раз и не два проверенных. Умеющих спать вполглаза и драться в две силы.

Ефрейтор Слепнев, позывной Слепень, за инженера; приземистый и огромный в плечах мужик. Его имени даже Макс не помнил – Слепень и Слепень. Гришка Чижов, позывной Чиж, бабник, хам и душка. Девки обливались по снайперу Грише горючими слезами, за что Чижик бывал многажды бит, но духом не сломлен. Пулемет тащил Лешка Прозоровский, он же Пуля, музыкант-виртуоз в параллельной жизни. Стрелял он, как на скрипке играл, красиво, печально и убийственно точно.

– Добрый вечер! – нарушил молчание Старый, он завел этот ритуал, а Макс не препятствовал.

На старика посмотрели непонимающе. И вечер недобрый, и слова лишние, и рано еще нервничать, гасить стресс пустыми разговорами. Не наш человек, скривился в ответ Гришка, и Макс усмехнулся: привыкай, Старый! Здесь тебе не штаб с теплым сортиром, теплым одеялом и теплой секретаршей под теплым одеялом.

Сверху капало. Зарядил мелкий противный дождь, и вода искала мельчайшие прорехи в укрытии. Гришка подставил струйке алюминиевый стакан – крышку от двухлитровой фляги, а потом из стакана пил кофейный раствор, умывался и чистил зубы, эстет. Остальные обошлись сухим пайком, проспиртованными салфетками и шершавой туалетной бумагой, положенными по уставу.

Пока собирались, пока ждали команды выступать, Макс выдвинул наружу стебелек перископа и долго крутил джойстик из стороны в сторону.

– Чисто…

Бойцы не двинулись. Старик помалкивал, вопросительно заглядывая в лица.

– Слишком чисто, – кисло подтвердил Макс. – Мысли?

Еще вчера шоссе и многоуровневая развязка в паре километров от оврага напоминали цветущий луг под жарким солнцем. Со шмелиным стрекотом по нему неслись в разные стороны автомобили, скутеры и грузовые поезда. Сегодня медленно полз, ежеминутно останавливаясь, одинокий неприметный фургон, наверняка шпион-наблюдатель. И небо чистое, дабы не мешать орбитальной разведке.

– Суки, – лениво сказал Гришка.

– Фургон возьмем? – предложил спокойный как удав Слепень.

– Надо сбрасывать обманку, – высказался практичный Пуля и покосился на старика.

Старик украдкой проверил пакет во внутреннем кармане. Другим показалось, что за сердце схватился.

Макс задумался, разведчики ждали.

– Свернем на пустоши, – решил, наконец, Макс. – На развалины старого города.

Бойцы переглянулись.

– Суки! – разозлился Гришка.

Слепень промолчал.

– Время, командир! – Пуля напомнил, что на точку нужно выйти к оговоренному сроку, а пустоши – это ой какой крюк.

Старик тоже заволновался:

– Макс, за пустошью постоянное наблюдение! Оцепление от посторонних – туда ходят за артефактами… эти, как их?.. страйкеры?

– Сталкеры, – поправил Максим. – Но там нас ждут меньше всего, и охрана смешная – копы из местных, жирные коты. Прорвемся! Что мы, не прорвемся, что ли?

Он опустил наличник шлема и включил маскировку. Глухой комбинезон, разгрузка, автоматный чехол и рюкзак за плечами подернулись ускользающей рябью цвета мокрой земли.

Солнце нырнуло за кромку высотной автострады, и разведчики выползли в полутьму. Головным, как бульдозер, торил путь Слепень. За ним Старый, задыхаясь от волнения потерять из виду мелькающие подметки Слепневых сапог. Рядом Макс; Гришка и Пуля замыкали – Чиж слыл самым глазастым, а Пуля самым быстрым.

Дождь окреп, превратился в ливень. Разведчики ползли долго: старик быстро устал, хватал грязные брызги ртом, а потом еще дольше бежали короткими перебежками, по очереди прикрывая друг друга. Остановились, когда под сапогами зашуршал разбитый асфальт.

– Дорога… – Старик задыхался и злился от собственной слабости и обременительности. – Куда дальше?

Он выкрутил тепловизор на максимальную яркость. На дороге лежал вывернутый с корнем указатель: «Са…»