Unknown - air

Его выражение становится нейтральным, и он отворачивается, глядя на маленький танцпол.

– Тебе не надо. Ты прекрасна даже по утрам, – я задерживаю дыхание. Я точно знаю, про какое утро он говорит: когда мы проснулись вместе. Обнявшись, и в моей постели. Я до сих пор помню, каким он был теплым.

– Тогда я удивлена, почему ты не прокомментировал след от подушки на лице или запах изо рта.

– У тебя и правда были следы от подушки, и волосы в полном беспорядке, – понизив голос, он добавляет: – Но ты была идеальна.

Я слишком ошеломлена, чтобы говорить, и поэтому просто продолжаю пытаться сглотнуть комок в горле; кажется, что сердце увеличилось в груди раз в десять.

Он кашлянул, заметив, что я долго молчу, и решает сменить тему.

– Кто тебе рассказал про Мелоди?

Я отпиваю воды и наконец отвечаю:

– Оливер, но он ни в чем не виноват. Я все выпытала.

Финн кивает, делая еще один глоток пива. Кайл включил музыку погромче, но даже сейчас кажется, что мы находимся в своем маленьком мирке, хотя наши друзья сидят всего в метре от нас.

– Я узнала только ее имя и что она была тихоней, – признаюсь я. – Ты расскажешь о ней?

– А с чего это тебе вдруг стало интересно?

– Наверное, по той же причине, по которой ты спрашивал, облизывал ли меня Тоби Амслер.

Он поднимает на меня взгляд.

– Что ты хочешь знать?

– Она все еще живет рядом с тобой?

Он кивает.

– Мы вместе учились в старших классах и начали встречаться спустя пару месяцев после окончания. Ее семья владеет местной пекарней.

– Вы были влюблены друг в друга?

Финн пожимает плечами.

– Тогда я был совсем другим. Как только мы сошлись, я бросил универ и начал рыбачить с семьей, – вспомнив мой вопрос, он добавляет: – Да, я любил ее.

– И до сих пор любишь?

– Не-а. Хотя она, конечно, милая девушка.

Я понимаю, что спрошу, не зависимо от того, хочу ли знать ответ или нет.

– Милая девушка, с которой ты до сих пор спи…

– Нет, – спокойно перебивает он. Его взгляд возвращается ко мне, и он медленно осматривает мое лицо. – Мы с Мелоди расстались пять лет назад, сейчас она замужем, с ребенком, – и, к моему удивлению, он бормочет: – Дома у меня никого нет, Харлоу, уверяю тебя.

Снова сглотнув, я киваю.

– И если ты помнишь, – продолжает он уже более сильным голосом, – именно ты переспала с другим мужиком за день до того, как снова была со мной.

Черт.

– Ты хоть представляешь, как это меня бесит? – спрашивает он.

Если честно, даже боюсь представить. Он расстался с Мелоди пять лет назад, и кажется, мне хочется расцарапать ей лицо. Это просто нелепо. Я – нелепая.

– Я знаю, что между нами ничего нет, и мы просто друзья, – говорит он. – Но не потому что секс не был действительно хорош, Харлоу. До тебя в Вегасе прошло два года. И до тебя у меня было всего четыре женщины и никаких серьезных отношений, так что все это сейчас странно для меня. Я могу тебе обо всем рассказать, идет? Когда я знаю, каково это – отчаянно хотеть знать каждую мелочь, я готов все тебе рассказать. Только спроси меня, а не моих друзей. Мне хочется, чтобы мы все выяснили между собой.

Что это за безумная буря эмоций? Я на грани обморока, чувствую облегчение, вину, и потребность поцеловать его идеальный рот.

Я пожимаю плечами и говорю:

– Мне не хотелось, чтобы ты знал, что мне это интересно.

Финн смеется, подносит пиво к губам и говорит:

– Социопатка, – и делает большой глоток.

– И скольких ты связывал?

Он сглатывает и смотрит мне в глаза. Я замечаю, что после моего вопроса у него на шее участился пульс. Я вижу, как он бьется. Его голос выходит более хриплым, нежели обычно, когда он признается:

– Всех.

Моя кровь превращается в ртуть, бурлящую и ядовитую.

– Всех?

– Да, Харлоу. Я… Мне это нравится, – он опускает голову и потирает заднюю часть шеи, глядя на меня сквозь ресницы. – И я уверен, многие на это соглашались, только чтобы быть со мной, а не потому что им самим нравилось.

– А кому-нибудь из них все же нравилось?

Он кивает.

– Может быть, моей первой.

– А как ее звали? – ничего не могу поделать. Вопросы так и сыплются из меня, до того как я соображаю, о чем спрашиваю.

Он немного отходит от стола, и я следую за ним.

– Эмили.

– Но ты не уверен, что она это любила? – это так странно: сидеть с друзьями в баре у Фреда и вести с Финном наш самый интимный разговор.

– Честно говоря, – тихо начинает он, – я не знаю. Вернее, думаю, что нравилось, только мне бы хотелось знать, как она воспринимает эти ночи сейчас. Она переехала после окончания, но мы были вместе чуть больше года до этого, – он отворачивается. – Единственным местом, где мы могли уединиться, была старая весельная лодка отца на пристани. Мы тогда украли пиво у ее отца. Я просто баловался с ней, с веревкой, и это было… – он молчит, но потом просто говорит: – М-да.

Я снова киваю, отпивая воду. И кажется, понимаю, о чем он хотел сказать. Он видел, как его девушке нравится, что его возбуждает, и это переросло в то, кем он стал. Но я действительно не хочу, чтобы он продолжал говорить об этом.

– Тем утром, когда я увидел тебя в Старбаксе… – начинает он. И я жду, что он продолжит, но он молчит.

– И? Что насчет того утра?

Он пожимает плечами и награждает меня «мне-что-правда-надо-объяснять?» взглядом.

– Я заметил, что ты выглядела растрепанной, но мне не показалось, что ты была расслабленной.

– А, ладно. Нас разбудила его мамочка, – говорю я. – Собственной персоной. Это был второй худший секс в моей жизни.

Он громко и радостно хохочет.

– А с кем был первый?

– С моим первым. Сейчас я понимаю, что он был крошечным, хотя было больно. Клянусь, оказалось, что меня лишили девственности маленькой морковкой.

– И о чем вы тут разговариваете? – появившись из ниоткуда и встав рядом со мной, интересуется Лола.

Финн едва может успокоить свой смех.

– Поверь, тебе лучше не знать.

– О маленьких морковках, – отвечаю я с понимающей улыбкой.

Лола кивает и улыбается ему.

– Прелесть, правда? Бедный Джесси Сандовал.

– А наша девочка настоящая поэтесса, – соглашается Финн.

Наша девочка. Это облегчает маленький болезненный укол, который я все еще ощущаю, когда вспоминаю, как Финн рассказывал мне о своем теле-шоу и по какой причине он не хотел делиться этим с близкими ему людьми.

Подходит Оливер и присоединяется к нашей маленькой компании.

– И почему мы сегодня стоим? Обычно Харлоу любит сидеть и швырять вещи через весь стол.

Я смеюсь, потому что это правда.

– У тебя просто жуткие способности Крокодила Данди15.

– Я ниндзя, – Оливер поправляет свои съехавшие на нос очки, и мы все хохочем. – И ты знаешь, как сильно я люблю твои узкие познания об австралийской культуре.

– Я стараюсь.

За ним на диване все еще сидит НеДжо, пританцовывая на сиденье и пялясь на группу студенток на танцполе.

– Оливер, тебе и НеДжо непременно нужно подкатить вон к тем дамам.

– А почему не с Финном? – с понимающей ухмылкой спрашивает Оливер. – Он тоже холостой.

Я качаю головой.

– Конечно, холостой, но посмотри, как он сегодня нарядился. Будет, как в фильме «Ночь в Роксбери», и все будут его стесняться. – Финн, конечно же, откажется танцевать, а если и нет, амазонка внутри меня решает, что он должен быть со мной и только со мной. По крайней мере, пока не уедет.

Внезапно я чувствую панику. Финн завтра уезжает? Он побывал на встрече в Л-А, значит, ему пора?

Смеясь, Оливер смотрит на танцпол, но перед этим мельком оценивает реакцию Лолы.

– Эти цыпочки маленькие.

– «Маленькие» – это молоденькие? – уточняю я и наклоняюсь, чтобы получше их разглядеть. Девушкам явно было больше двадцати лет. – Или низенькие?

– Очень низенькие.

– Но посмотри на себя, – говорит Лола. – В тебе больше 190 см. По статистике тебе положена девушка ростом в 160.

– Это сейчас убило всю мою логику, – с улыбкой отвечает ей Оливер.

– Так, дружок, раз ты не танцуешь, неси мне еще пива, – заявляю я.

– Я бы пошел, но уверен, что парализован от пояса до пальцев ног.

Я шутя толкаю его.

– Тогда пусть Лола с тобой сходит. Ей надо еще выпить.

Лола начинает протестовать, что ей хватит, но все равно идет с ним, а я за ними наблюдаю. Она высокая, а он все равно возвышается над ней и наклоняется в ее сторону, когда они идут, словно примагниченные друг к другу. Интересно, а Оливер в курсе, что, позволяя ему это делать, Лола считает его одним из своих. В этот частный закрытый клуб входим только я, Миа, папа Лолы, мои родители, а теперь и Оливер.

– Он никогда не попробует, – говорит позади меня Финн, и я понимаю, что он говорит об Оливере, что тот не попробует ухаживать за Лолой. – Он убежден, что ей это не интересно.