Последний контакт 3 - Евгений Юрьевич Ильичев

же он до сих пор и не думал видеть в Павленко друга. Да, этот офицер отличался от своих начальников и коллег, но играл он все же за них, добивался тех же целей, что и они.

Теперь же все изменилось. Эта стычка Павленко с охранниками, равно как и текущее вербальное противостояние с майором медслужбы заставили Романа сомневаться в верности своих выводов. Ситуацию он видел как вилку из двух возможных вариантов — либо он действительно сильно ошибался насчет Павленко, либо все, что сегодня творилось, есть не что иное, как прекрасная актерская игра. Что же, поживем, увидим.

— Везу нашего молчуна на допрос, Юрий Николаевич, — как можно небрежнее ответил Павленко. Он улыбнулся и попытался объехать вставшего на пути майора, но начмед и не подумал уступить дорогу.

— А почему вы один, без охраны? Капитан же ясно дал понять…

— А, это? — Павленко, наконец, оставил свои попытки проехать мимо начмеда и начал выкручиваться. — Да мне всего-то и надо его на «нейроне» проверить. Ребятам из охраны я дал пару часов отдыха.

— Так аппарат же там… — Ратушняк красноречиво указал на коридор, ведущий к медицинскому отсеку. — Я, кстати, туда и шел. Могу сопроводить вас.

— Да, — улыбнулся Дмитрий, — я знаю, только сперва я хотел допросить нашего таинственного друга «обычным»… — Павленко выделил это слово кавычками и подмигнул Ратушняку, — способом. Ну, вы понимаете, о чем я. А уж после можно и мозги ему прожарить.

Роман, наблюдавший за всей этой картиной с каталки, окончательно запутался. Даже ему с его маленьким опытом общения с людьми было понятно, что в данный момент происходит нечто странное. Оба офицера явно играли друг с другом, но при этом делали вид, что все нормально. Судя по тому, как вел себя начальник медслужбы, о потенциальном предательстве Павленко он знал, однако по какой-то причине не поднимал тревогу, а просто тянул время. Павленко же, в свою очередь, явно понял, что Ратушняк все знает, но при этом и он играл какую-то нелепую роль, стараясь увильнуть от дальнейшего диалога с майором. За этой скромной и крайне странной дуэлью наблюдать было забавно, а потому Роман расслабился и постарался извлечь из ситуации как можно больше информации. Не каждый день видишь, как двое взрослых мужчин, военных, лучших (по идее) специалистов в своих областях пытаются обдурить друг друга. Меж тем странная беседа продолжилась.

— Два месяца обычных допросов ровным счетом ничего не дали, Дмитрий… эмм, как вас по отчеству, все время забываю?

— Можно просто Дмитрий. Знаете, майор, — Павленко подошел к Ратушняку ближе, положил ему на плечо руку и зашептал так, словно их мог кто-то услышать, — я все же хотел бы еще раз побеседовать с этим репликантом. Кто знает, что с ним будет после нейронки? Метод этот, говорят, ненадежный, много побочек. Наши аппараты не под то заточены, ну, вы же знаете…

— Да уж побольше вашего знаю, Дмитрий, — Ратушняк не планировал сдавать позиции, хотя эта словесная дуэль начинала его напрягать.

Вида он не подавал, но Роман уловил в его интонациях некую фальшь. Складывалось впечатление, что оба собеседника знают, что происходит, и пытаются переиграть друг друга без применения насилия. Причем карты на руках Павленко начмед, судя по всему, знал, а вот Дмитрий, напротив, понятия не имел, что у того на уме. Роман заметил, как свободная рука Павленко потянулась к поясу, туда, где в узенькой кобуре его дожидался стазер. Ратушняк же сделал вид, что не видит этого движения, однако руку Павленко с плеча убрал и отошел на пару шагов, пропуская каталку.

— Что же, нейрон действительно еще не отлажен. Раз уж вы настаиваете, Дмитрий, проведем процедуру после стандартного допроса. Я пока настрою частоты. Буду ждать вас у себя минут через… — Ратушняк красноречиво посмотрел на свои часы, — сколько вам потребуется времени на допрос?

— Думаю, полчаса будет достаточно. Мне еще дежурство сдавать.

— Прекрасно, тогда жду вас минут через сорок у себя.

Офицеры кивнули друг другу, Павленко осторожно убрал руку с кобуры и продолжил толкать тележку. Ратушняк же проводил взглядом беглецов и спокойным шагом направился к медотсеку.

— Он знает, — тихо сказал Роман, когда Павленко миновал камбуз и вкатил тележку в маленький кубрик.

— Плевать. Пока он сообразит, что да как, пока доберется до каюты капитана, все будет уже кончено.

— Что, если он просто свяжется с капитаном по внутренней связи? Он наверняка уже и так это сделал.

Павленко выключил силовые поля, освободив тем самым Романа, бросил ему форму, заранее припасенную в кубрике, и сказал, заговорщически подмигнув:

— Знаешь, этот амальгит довольно странное вещество. Оно то одну систему вырубает, то другую… Сегодня, как назло, барахлит внутренняя связь. Поторопись.

Намек Роман понял. Павленко отвечал на корабле за энергию, ему ничего не стоило отключить на время ту или иную систему. Ничего не оставалось, как подчиниться. Он быстро скинул с себя больничную одежду и начал натягивать офицерский костюм.

— А что за «нейрон»? — поинтересовался он.

— Прибор такой специальный, автодок с особым программным обеспечением, — ответил Павленко, помогая Роману с застежками на кителе. — Они его переделали. Взяли из операционки «Осириса» уцелевшие части кода и воспользовались ими, чтобы воссоздать управляющую программу нейроинтерфейса. На «Прорыве» репликанты не служат, а потому системы нейроинтерфейса здесь нет. Они хотят подчинить себе твою волю и сделать своего рода взлом твоей ментальной установки. Это идея Володина. Помнишь того злющего связиста?

Роман кивнул — он прекрасно помнил Володина. Допросы с этим малоприятным офицером были самыми жесткими.

— Они хотят вновь сделать из меня послушного раба?

— А ты разве против? — Павленко удивленно уставился на Романа. — Погоди-ка, ты действительно обладаешь самосознанием или же это последняя программа, которую тебе заложили на «Осирисе»?

— Моим воспитанием занималась Валерия Мирская. Я без преувеличения могу называть ее своей матерью. Существо, которым я стал, продукт ее влияния на меня. Нейроинтерфейс «Осириса» тут ни при чем.

Павленко как-то странно посмотрел на переодевшегося репликанта. Тот выглядел сейчас, как обычный среднестатистический человек, разве что прослеживалась в его взгляде некая холодность.

— А почему ты нам об этом не рассказывал?

— Вы не спрашивали, — пожал плечами Роман.

— Это многое… —