Порох из драконьих костей - Владимир Аренев

Сразу было ясно: никакая это не романтическая встреча — самая что ни на есть деловая. Она говорила, чуть подавшись вперёд, уцепившись правой рукой в левую, чтобы не сорваться на крик. Он слушал, кивал, плавно взмахивал ладонью. Как будто уговаривал: потерпи, пережди, скоро всё закончится.

В конце концов его собеседница не выдержала и потянулась к платку. Наверное, ослабить, а даже если и развязать — что с того?

Но Марту как будто шибануло током. Она вдруг отшатнулась и побежала, уворачиваясь от пешеходов, не слыша их удивлённых возгласов. Свернула в ближайший двор, промчалась через детскую площадку, — и дальше, дворами, проулками, не разбирая дороги… Остановилась только в парке Безымянного Миннезингера. Оглянулась, понимая, что никто за ней не гонится. Её скорее всего-то и не заметили. Элиза была слишком увлечена своим платком, а господин Будара не мог оторвать от неё глаз.

Вот это и было страшнее всего: выражение лица у жабьего сына Будары. Он знал, точно знал, что увидит, если Элиза снимет платок.

Знал и почему-то до чёртиков этого боялся.

— …стало быть, откладываем выход номера. Или ставим другой материал, это уж как хотите, вам решать, вы — редакция. — Штоц обернулся к двери, скупо кивнул: — Марта, наконец-то.

— Здрасьте, — сказала Марта. — Извините, что опоздала.

Он посмотрел на неё внимательнее, нахмурился. Спросил:

— Что-то случилось?

— Не успела догнать маршрутку.

Он покивал, хотя явно же не поверил.

— У нас тут форс-мажор, так что ты вовремя. Видела материалы для текущего номера?

Естественно, Марта видела: в четверг вреды его как раз заканчивали. Штоц и сам это знал — да он и не ждал ответа. Вопрос был риторический, вполне в его духе.

Штоц постучал пальцами по распечатке, лежавшей перед ним. Замер, наклонившись вперёд, упершись руками в столешницу; не хватало только древнего судейского парика с кучеряшками и молотка. Хотя он, когда хотел, умел и без молотка — словом.

Вреды стояли, поглядывая то на Штоца, то на Марту. Уже без страха, с любопытством. Ну да, теперь-то под огонь угодила она.

— Вот, изволь. — Штоц подвинул к ней распечатку. — Собственно, что делать в данном случае — не мне решать. Формально ты у нас шеф-редактор, а я всего лишь, скажем так, инвестор.

Это была новость: ни о чём подобном Марта от него не слышала. Но что ж, тоже вполне в духе Штоца: придумывать правила на ходу, по мере необходимости.

— Однако, — продолжал Штоц, — как инвестор, я хочу видеть газету. И условия мы обозначили на первом занятии, так?

На этот раз вопрос не был риторическим, и Жук, догадавшись, вздохнул:

— Мы рассказываем о фактах. Стараемся быть честными.

— И объективными, — добавила Белка.

— Но ведь и правда, — протянул, кривясь Дрон, — и правда же все в городе о них говорят. — Он потёр ухо и повернулся к Марте: — Скажи, ты слышала про горшочки-самоварки?

Марта кивнула.

— Видите! — насупился Дрон. Руки он сложил на груди, смотрел исподлобья. И сдаваться явно не собирался, хотя в собственную победу вряд ли верил. Остальные ребята, переглянувшись, придвинулись к нему поближе, стали плечом к плечу.

— Видите! — повторил Дрон. — Факт!

Штоц двумя пальцами ухватил распечатку за краешек, поднял, как дохлого леща.

— «Говорят, что такие горшочки будут выдавать каждому». — Цитировал он по памяти, на бумагу даже не смотрел: — «Это очень удобно: не надо готовить кашу или суп. Сказал ему: „Вари суп“ — и он варит суп. Или заказал кашу — и кушаешь кашу. Говорят, первый такой горшочек-самоварку изобрели ещё во времена Драконьих Сирот. Но тогда о них мало кто знал, а пользовались ими только сами Сироты и приближённые к ним люди. Но теперь всё будет по-другому».

— Ну а что, — осторожно сказал Хобот. — Даже и журналистское расследование есть: про Сирот, в смысле.

— «И, — невозмутимо продолжал Штоц, — очень хорошо, что мы получим эти горшочки. Тогда можно не боятся никаких осложнений. И голод нам не страшен, и деньги сэкономим».

Он протянул листок Марте.

— Извини, Баумгертнер. Не знаю, почему ты такое пропустила. Ни о какой статье тут и речи нет. Набор сплетен и домыслов, сплошное «говорят, что». Да ещё впридачу бабушкины сказки про каких-то «Драконьих Сирот». И кстати, «бояться» в данном случае пишется с мягким знаком.

Марта листок взяла, но что с ним делать, не понимала. Вообще не понимала, что происходит. Дети они дети и есть, даже если играют в журналистов; никто серьёзных статей от них не ждёт. Раньше в «Клубке и когтях» без проблем печатали то наивные Белкины эссе, то пафосные стишки Утюга. А Дрон вообще оправдывал своё прозвище и, мягко говоря, не блистал. Это, наверное, его первый связный текст такого размера: почти целая страница. И что вдруг Штоцу попало под хвост?

В другой раз Марта бы, может, и подыграла ему, а сейчас была не в настроении. Поэтому прямо спросила:

— Я — шеф-редактор?

Штоц подтвердил.

— Тогда — под мою ответственность. То есть, — уточнила Марта, — мягкий знак мы добавим. Ну и… причешем там ещё немножко.

— Извини, — развёл руками Штоц. — Не годится. У нас «Клубок и когти», а не какие-нибудь «Вилами по воде». Другой формат. Инвестор против.

Марта решила, что ослышалась.

Вот это — ну совсем не в манере Штоца. Он мог быть жёстким, но никогда — жестоким. А унижать бесталанного, старательного Дрона, да ещё при всех…

Ребята притихли, переглядывались и отводили глаза.

— Ничего вы не инвестор, — глухо сказал Дрон. — Цензор вы, вот что! Обычный свинский цензор!

Теперь тишина сделалась по-настоящему мёртвой, прямо космической. Стало слышно, как мягко шуршит под потолком крохотный заблудившийся бражник. В воздухе между людьми повисли золотинки пыли и побелки, кружились, не хотели опускаться.

— Поправка принимается, — спокойно ответил Штоц. — Не инвестор. Цензор. Но если хотите, чтобы у нас всё было по-настоящему, — извольте. Вот проблема, и проблема не надуманная. Решайте, время есть. — Он вскинул руку, глянул на часы. — Думаю, вам пора провести редакционное совещание. Я на пару минут отлучусь, буду на балконе. Дерзайте.

Он кивнул Марте и вышел прежде, чем ребята успели хоть слово сказать. Но не сбежал, вот в чём штука. Просто дал им шанс и удалился.

Совсем другой Штоц, подумала Марта. Этого я никогда раньше не видела. Но, ох, если по-честному — да что я вообще о нём знаю?..

— Пусть себе как хочет, — сказал Дрон. — Нифига я не буду переписывать. Не нравится — и пожалуйста. Выложу у себя в дневнике.

Жук кашлянул и виновато посмотрел на Марту.

— Слушай, Дронище, ты, конечно, старался… но, в общем… господин Штоц… в смысле, цензор… он же не дурак. Правда, Марта?

Дрон скрестил руки на груди и оттопырил нижнюю губу:

— Не дурак, а придурок! Про горшочки все слышали, нечего тут!.. А насчёт Драконьих Сирот я даже специально узнавал. Пусть не свистит.

— Он не свистит, — внезапно вмешался Пауль Будара. Всё это время он стоял чуть в сторонке, с таким видом, будто всё это его ни разу не касается. — Он, — нехотя добавил мальчик, — серьёзно. Серьёзней некуда.

— Это из-за подачи. — Марта пододвинула стул, села и махнула рукой, мол, вы-то чего встали, давайте, за работу. — Я тоже хороша, прошляпила. А господин Штоц мог бы закрыть глаза на это, но не стал. Потому что относится к нам как к настоящим журналистам.

Дрон фыркнул:

— Да ну? Ты читала «Свежие факты»? Или «Вечерний Ортынск», например? Они и не такое печатают.

— А мы, — рявкнула Марта, — не печатаем!

Взять бы и треснуть по башке этого тупицу. Просто взять и треснуть! Как будто она не знает, что за хлам печатают в «Фактах» и «Вечёрке». Сочувствуешь малявке, а он ещё хамит. И Штоц, великий педагог, вовремя вспомнил, что принципиальный; а вчера на уроке за милую душу рассуждал про «не критиканствовать и хранить свои исконные традиции».

— Если мы договорились, что рассказываем только о фактах, то давай факты. — Марта придумывала на ходу. — Материал мне нравится. Только придётся над ним поработать, поставим в следующий номер. Во-первых, постарайся выяснить, кто и что говорит, и откуда такие слухи. Во-вторых, про Сирот. Что там было, какие есть свидетельства. С цитатами, что ли… но чтоб не скучно было. Сумеешь?

Дрон снова фыркнул, но уже по-другому.

— А он опять зарежет?

— Если будут факты — куда он денется!

— Это всё ладно, — вмешался Жук, — но теперь у нас дырка на полосе. И чем будем заполнять? Нет, Утюг, спасибо, твоих стихов и так хватает…

Марта оставила их разбираться, тут они уже могли и без неё. Главное — с кризисом вроде бы разрулили: Дрон, хоть и обиженный, горел теперь не жаждой мести, а желанием доказать, что на что-то способен.