Останься со мной - Алёна Ершова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Воздух сделался вязким, время вытянулось медовой каплей. Василиса видела, что жених действует с обычной скоростью, чувствовала, как теряет драгоценные секунды, но ее тело словно погрузили в кисель. Чтобы обогнуть стол и оттолкнуть, решившего угробить себя хирурга, понадобилась вечность.
— Хватит, Велимир! Он мертв! И ты мертв! Очнись же, или останешься здесь навсегда!
Маг затряс головой и согнулся пополам в приступе кашля. Василиса увидела кровь на его губах.
— Ты! Ты ведь надорвался тогда! Первое правило магической безопасности — не опустошать резерв больше, чем на две трети! Решил помереть на работе?! Сколько раз ты так делал, а? — Василиса поняла, что кричит.
— Много! — рявкнул Велимир. — Но этот несчастный разве виноват, что ему достался хирург с крохами магии? Так почему он раз за разом умирает? Почему они все умирают?!
Василисе вспомнился башмачник у самого выхода из леса. Волосы против воли встали дыбом.
«Так вот значит, каков твой персональный ад», — со дна души поднялась отчаянная злость. Стойкое желание спалить этот лес к чертям болотным. Василиса позволила этому чувству выплеснуться наружу. Жухлая трава под ногами почернела.
— Как меня зовут? — прошипела она не хуже любого из тугар. — О чем ты меня просил в нашу последнюю встречу?
Велимир пожал плечами. Он уже полностью пришел в себя, лицу вернулся прежний серый цвет, а с шейного платка исчезли капли крови.
— Я думал, вы одна из моих студенток, — Велимир скользнул мимолетным взглядом по незнакомым чертам девичьего лица и отвернулся. — При том из тех, кто не утруждает себя посещением лекций.
Василиса на это только хмыкнула. Конечно, жених не узнал ее. Истинное лицо царской дочери сокрыли, когда ей было семь. Слишком уж приметной оказалась бастрючка, слишком много от Премудрых взяла ее внешность. Увы, только внешность... Правда, сейчас Василиса сомневалась, что пращур рода, дочь Коща, была магичкой.
Так или иначе, морок на царскую дочь накладывали лучшие придворные колдуны, а чтоб не обновлять каждый год, запечатали хитрым артефактом. Новый облик рос и менялся вместе с ней и не спадал, даже если очки просто снимались на ночь. Он стал не маской – лицом. Василиса мимикрировала, сточила острые углы своего характера под мягкое кукольное личико. Однако Навь легко смыла все наносное. Смерть не обманешь, даже если ты еще жив.
— Я боярыня Василиса Сабурова, и ты просил вывести тебя из Нави. — Трава вокруг посерела и стала опадать пеплом. На груди нагрелся накосник. Отчетливо повеяло жженой степью. Василиса вдохнула полную грудь и улыбнулась. Последнее время ей нравился этот запах.
— Останешься и вечно будешь мертвяков оперировать.
Велимир повернулся. Поднял в изумлении брови. Василиса отметила, что на операционном столе лежит уже совершенно иной пациент. Все верно. Навь поймала добычу в свои сети и не торопится отпускать.
— Ты не Вася. Она не такая — уверенно начал он, но замолчал в сомнении.
— А какая? — по поляне тек огонь, медленно превращая все в тлен и пепел. Он лизнул операционный стол, заурчал, въелся в него угольными зубами, и тот, шипя, стал преображаться. На месте пациента появилась огромная бесформенная клякса. Она слепо шарила щупальцами, пытаясь отыскать свою жертву. Все верно. Пока Велимир не думает о своих неудачах, те не имеют власти над ним. Значит, надо отвлечь, дать возможность огню очистить это место.
— Так какая твоя невеста? Договаривай.
— Она… мягкая, покладистая, добрая.
Василиса рассмеялась. Ну да, странно показывая одно и надеяться на то, что кто-то увидит другое.
— Правда? И ты думал, что такая невеста пойдет за тобой в Навь? Что такая отправится в университет поступать на первый женский врачебный факультет? Такая будет отмечать раненых цветными лентами, определяя, кому из них врачи подарят шанс на жизнь, а кому лишь Макошь в помощь? Серьезно, Велимир? А, быть может, ты хотел себе такую невесту и пожелал увидеть ее во влюбленной студентке? Или тебя все же смутила моя новая внешность? Ты же не думал, что царь Василий позволит мне разгуливать по Гардарике в своем истинном обличье?
Маг молчал, обуреваемый сомнениями. Он не был глупцом и прекрасно видел, каков характер проявляла его невеста. Но с ним-то она вела себя иначе. Робела, соглашалась во всем. Он был готов слепить из нее идеальную жену и помощницу. Рад был разделить с ней научные труды и жизнь. Только вот той жизни у него почти не осталось. И пришлось выбирать между коротким счастьем и долголетием. Велимир был прагматик, и выбрал последнее. Теперь его обуревали сомнения.
— А вдруг ты морок? Очередное видение, что насылает этот лес?
Огонь добрался до палаток. Промасленная ткань вспыхнула. Разлетелась десятками крошечных искр. Послышался треск занимающегося пожаром леса. Жуткая клякса, что пыталась поймать Велимира, сжалась вся, иссохла и осыпалась пеплом. Мать-Земля расступилась, поглощая чужой кошмар. И Василиса поняла — пора. Сейчас в суматохе пылающего леса, пока не нагрянула Двуликая, у них есть шанс сбежать.
— У морока цель — задержать тебя, а у меня — вывести. Вот и принимай решение: идешь ты со мной или остаешься здесь.
Велимир огляделся. В его глазах поляна выглядела как прежде, только операционный стол опустел. Пока. Стоит дать слабину, уйти в мысли о правильности выбора, как Навь вновь накинет сети. Хотя, как знать, может, эта девушка, так непохожая на его невесту и в то же время настолько знакомая, —тоже лишь морок, навеянный этим местом.
Был только один способ, узнать наверняка. Опасный, как модная нынче среди офицеров, армейская рулетка.
Велимир сделал шаг к невесте, очертил подушечками пальцев незнакомый овал лица и прильнул к шелковистым губам. Если все это обман, морок выпьет его до дна.
Василиса, совершенно не ожидавшая подобного поворота событий, растерялась, дернулась, пытаясь высвободиться, но жених прошелся рукой по волосам, да так и оставил ее на затылке, крепко держа добычу. Она попыталась отдаться чувствам, раствориться в поцелуе, поймать и запереть разлетевшихся неведомо куда бабочек, но вдруг осознала, что думает. Слушает, как трещит лес, поверженный огнем, решает, в какую сторону бежать с поляны, и мысленно торопит Велимира в его несвоевременном порыве. Стало горько. Обидно за саму себя. Как же
