Оранжерейный цветок и девять растений страсти - Марго Бервин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Скорпионы очень медлительные, и это их слабое место, бедняжки. Если увидишь одного из них, надо всего лишь прихлопнуть его лопаткой. Главная проблема — увидеть его прежде, чем он увидит тебя. Со скорпионами всегда играешь в прятки, как в детстве. Ведь ты была когда-то ребенком?
Армандо наклонился, подцепил скорпиона лопаткой и швырнул в траву.
— Почему вы его не убили?
— Они защищают дом, когда меня нет. Их здесь так много, что обязательно ужалят любого, кто попытается вторгнуться. Или даже убьют.
— А что, укус скорпиона действительно смертелен для человека?
— Конечно, и для женщины тоже, особенно если она очень молодая или очень старая. Впрочем, известно, что иногда погибают и люди среднего возраста, как ты.
— Я не среднего возраста.
— Значит, скорпион для тебя особенно опасен.
— Ладно, вы можете и не убивать их, но уж я-то размажу любого, если встречу.
Армандо передал мне лопатку:
— Держи ее все время при себе. У всех в округе есть хотя бы одна. Некоторые даже делают на них специальные выемки. Да, и никогда не бери те, у которых есть дырки в плоской части. Ими легче готовить, но, если такой стукнуть скорпиона, его кровь всю тебя обрызгает через дырки. Это на редкость мерзко.
Он открыл дверь в дом:
— Жди здесь.
Я стояла на крыльце, держа лопатку в поднятой высоко над головой руке, и высматривала скорпионов на терракотовой террасе. Решительно, моя жизнь сделала крутой виток и переменилась, но, к сожалению, переменилась к худшему. Мои мечты позагорать на Мексиканском заливе и потанцевать в замечательном прибрежном городке Канкуне бесследно испарились.
— Не трать попусту время, разыскивая скорпионов! — крикнул Армандо из дома. — И не унывай. Дела не так плохи.
В отсутствие электричества, при котором в городе бледнели звезды, каждое, даже самое маленькое созвездие было отчетливо видно. Указательным пальцем я обвела созвездия Большой Медведицы и Южного Креста совсем так же, как делала, когда в десять лет залезала на стул и смотрела гигантское космическое шоу на потолке Хайденовского планетария в Американском музее естественной истории.
«Какое странное место, — подумала я, — если посмотреть вверх — все такое ясное и красивое, а если опустить глаза — отвратительное и опасное». Мне хотелось бесконечно долго думать и смотреть на небо, но скорпионы упорно возвращали меня на землю в ужасную действительность. Или это небо на самом деле было реальностью?
— Добро пожаловать в Касабланку, — сказал Армандо, когда я вошла в дом. Он быстро расставил свечи по темной комнате. Наконец повсюду стояли свечи, и Армандо подходил к каждой, зажигая ее.
— Здесь нет электричества?
— Иногда есть, но не сегодня. Должно быть, кто-то смотрит телевизор или слушает радио.
— И этого достаточно, чтобы вырубить электричество?
— Мне это нравится не больше, чем тебе. Моя мечта — открыть здесь прачечную. Но прачечная требует много электричества, поэтому мне уж не дождаться осуществления своей мечты. Ты что-то потеряла?
При горящих свечах мне был виден пол из терракотовой плитки и красно-белое с бирюзовым мексиканское покрывало на растрескавшейся качалке. С правой стороны была кушетка — длинное сиденье, встроенное прямо в цементную стену гостиной по всей ее длине. Еще в комнате стояли маленький столик для пикников, который мне понравился, и керамическая стойка, отделявшая гостиную от кухни.
— Не вешай нос! Мне что, все время надо напоминать тебе о необходимости смотреть вверх? Ты потеряла полжизни, постоянно глядя вниз.
— Не преувеличивайте. С тех пор как я вас знаю, вы меня попросили посмотреть вверх не более двух раз.
— Ладно. — Тон был примиряющим. — Лила, друг мой, пожалуйста, посмотри вверх.
Огромные розовые и оранжевые животные из папье-маше качались, подвешенные к потолку на такой же леске, как и горшки с растениями в прачечной. Тут были и свиньи, и киты, и птицы, и ослики.
— Пинаты сделали дети из деревни. Ну разве не прелесть?
Они действительно выглядели прелестно и были выполнены со знанием дела.
Городские дети, когда разбивают пинаты, произносят поговорку. Встают в круг и кричат: «Бей пината, словно не будет завтра!»
— А внутри в них сладости?
— Нет.
Я бросила рюкзак на пол и подошла поближе, чтоб рассмотреть пинаты.
— Сейчас же подними! Скорпионы обожают всякие тайные места, отверстия и закутки внутри одежды и обуви. Сумки и рюкзаки особенно привлекательны для них.
Я схватила рюкзак.
— Ты быстро все поймешь. Я надеюсь. Лучше повесь его. Может, ты даже начнешь одобрять наличие скорпионов. Они представляют собой прекрасную мишень. Позже, когда научишься хорошо их убивать, сможешь заняться значительно более опасной и трудной добычей.
— Я не хищница. Я из Нью-Йорка.
Армандо указал пальцем на тень на полу. Без всякого промедления я изо всех сил хлопнула зажатой в стиснутом кулаке лопаткой по темному пятну. Я тяжело дышала и была вся в поту, когда оторвала лопатку от пола.
— Нет, — засмеялся Армандо. — Ты совсем не хищник. Просто славная еврейская девочка с Манхэттена.
Он проводил меня в мою комнату.
— Не забудь развесить всю одежду на крючки подальше от задней стены чердака. Туфли положи на комод и проверь утром, прежде чем надеть. Лучше всего носить сандалии или вьетнамки.
Он потянулся ко мне за лопаткой.
— Отдай ее мне. — Он тянул за один конец, а я крепко сжимала другой. — В каждой комнате лежит по лопатке. Твоя висит на гвоздике за дверью. — Он даже запыхался, так сильно тянул за свой конец.
Я отпустила лопатку, только чтобы увидеть, как упадет Армандо. Но он не упал. Конечно же.
— Ты становишься подленькой. Это хорошо.
Как только он вышел из комнаты, я схватила лопатку с гвоздя, взялась за край покрывала и одним движением руки сбросила его с кровати. Я и не подозревала, что у меня осталось столько сил. Обыскивая кровать, я переворачивала лопаткой каждую подушку, оглядывала матрас и все под ним. Я была уверена, что я никогда не смогу опять использовать что-то подобное для жарки яичницы или чтобы переворачивать гамбургеры.
Утром дом выглядел значительно менее опасным, и в ярких солнечных лучах я могла рассмотреть все, что упустила ночью. Кровать, где я спала, была двуспальной, с изголовьем из тонких сучковатых веток, скрепленных лианами. В комнате было два больших окна, глядящих на лужайку с пожухлой травой, которая, в свою очередь, вела к морю такого же искусственного бирюзового цвета, как тот, который я видела из лодки.
Я сидела, сонно глядя на море, которое было так близко, что, кажется, можно было прямо из окна достать до него рукой и поболтать в воде пальцами. Даже кишевшая скорпионами лужайка перед домом, наполнившая ночь ужасом и страхом, казалась не более чем просто пожухлой травой между домом и морем.
Я, все еще полностью одетая, вылезла из кровати, схватила мешок с растениями, забытую в угаре борьбы со скорпионами, и понесла Армандо.
Он сидел на крыльце, глядя на море. В ярком солнечном свете даже он выглядел менее опасным.
— Начинается прилив. — Он указал на воду. — Если хорошо приглядеться, можно увидеть кефаль, выпрыгивающую из волн в попытке спастись от морского окуня.
— Там и люди есть.
— Это рыбаки, они ловят омаров. В конце дня они выстраиваются в цепочку на берегу и медленно тянут длинные сети с кричащими омарами. Конечно, их невозможно услышать, но спорю, они кричат. Когда здесь Сонали, рыбаки приносят часть своего улова, а в обмен она присматривает за их детьми, пока они рыбачат. Без нее у меня на это не хватает терпения.
Я передала ему мешок с растениями.
Я наблюдала и ждала, пока он его открывал. Я надеялась на комплименты и одобрение за свое единение с природой. Признание того, как быстро я влилась в окружающую среду.
— Ты наконец добралась до джунглей, и единственное, что я получил, — это три паршивых растения? Мы долго так прокопаемся, если ты будешь двигаться как черепаха.
— А я думала, что сделала все как надо. Я ведь раньше никогда не бывала в джунглях одна.
— Ты и сейчас не была в джунглях одна, поэтому — без лишнего драматизма. Я послал туда Диего, чтобы составить тебе компанию. Ведь неплохой выбор?
Я осмотрела себя. Неужели мое влечение к Диего так очевидно?
— Ты всегда была в безопасности. Диего знает эти джунгли лучше кого бы то ни было. Лучше меня или Сонали. Его мать — гуичольская шаманка, очень уважаемая в своих кругах. Она родилась на гниющей подстилке вон там, в тропическом лесу, и там же родился Диего. Там же практически и вырос. Поэтому ты была в полной безопасности, возможно даже не сознавая этого.
— Какой толк быть в безопасности, если не знаешь об этом?