сказка - Катарина Валентэ

-Сентябрь! Я не могу! – раздался позади вопль Субботы. Попытки удержаться на теле девочки искажали его ультрамариновое лицо выражением ужаса и колоссального напряжения, но с каждой минутой он сползал всё ниже и ниже. – Я сейчас упаду!

Почувствовав его пальцы на одной из коленок, Сентябрь попыталась подтянуть ногу ближе и перехватить мальчика рукой. В то же мгновение лисапед, издав залихватский звон, качнулся вбок и рванулся вперед, сведя все усилия своего вероятного наездника на нет. Тогда сентябрь обвила локтем вертикальную штангу, на которой держалось сидение, и одной освободившейся рукой потянулась книзу, - но и этого не хватило, чтобы дотянуться до Субботы. Он был чересчур тяжел, - и его неумолимо тянуло вниз. А тут еще громадное переднее колесо поднялось вверх, словно вставая на дыбы. Но как бы лисапед не хотел сбросить и раскидать по лугу девочкины кости, она удержалась. Но Суббота – нет.

Он сорвался, даже не вскрикнув. Сентябрь оглянулась. Расстояние между ними стремительно увеличивалось; темные глаза мальчика провожали ее с выражением глубокой печали и мольбы о прощении.

Сентябрь отчаянно взвизгнула. Её сокрушенный голос только привел в восторг лисапеда, и он ответил пронзительным победным воем. Он уже предвкушал хрупкие кости ребенка под своими колесами. Он не знал, что следом за ним, расталкивая по сторонам своими мощными лапами лисапедов помоложе и послабее, бежал Дол. Поймав у самой земли Марида за волосы, он подбросил его вверх, как будто вообще не ощущая тяжести ультрамаринового тела, и когда тот пролетал около его носа, перенаправил его тычком прямиком в руки Сентябрь. Она схватила его за локоть и втащила на пятнистое сидение. Трясясь от страха, он не медля обхватил ее обеими руками. Хотя важнее в этой ситуации для Сентябрь было не выпускать из перенапрягшихся рук руль, она нашла возможность повернуть голову назад и, дотянувшись щекой до лба Субботы, успокаивающе (как это часто делал ей самой Вивертека) потерлась об него. Ей показалось, что дрожь за спиной поутихла. Дол мчался недалеко в стороне, своим веселым гиканьем перекрикивая ужасный рев лисапедов, - которые, очевидно признали в нем вожака и неслись по обе стороны от него.

-Роскошный сэйв, цыпа! – вдруг выкрикнул кто-то .

Сентябрь покрутила головой по сторонам, - и увидела правее, чуть впереди себя за рулем такого же взрослого лисапеда очаровательную смуглую женщину с развевающимися каштановыми кудрями. На ней была кожаная куртка с флисовым воротником, похожая на те, что носят пилоты, и шляпа, поля которой были опущены и напоминали шлем. Большие круглые очки защищали ее глаза от пыли. Она носила штаны, которые Сентябрь видела только в кино, и которые выглядели очень смешно, как будто в каждый из карманов запихнули по небольшому арбузу. Зато короткие сапоги на толстой подошве были украшены дюжиной пряжек. Но самое восхитительное, что бросалось в глаза, находилось позади женщины. Во-первых, там была маленькая девочка, одетая практически идентично. А во-вторых, - скованные тоненькой цепью, там были пара медно-черных крылышек.

Ловко лавируя между лисапедами, женщина покинула эскадрилью и пристроилась сбоку.

-Кальпурния Далеча! – крикнула она разборчиво. – А это моя подопечная, Пенни! – девочка приветствующее помахала рукой. Лет ей было гораздо меньше, чем Сентябрь: четыре или пять. Её иссиня черные волосы были собраны в две короткие косички, открывая на обозрение несколько велосипедных цепей, словно ожерелья, украшавшие ее шею (при этом, естественно, пачкавшие ее). На ногах у нее были золотые туфельки, - они были почти, как старые мэри-джейн самой Сентябрь. Но они были золотые, хоть и заляпанные грязью.

-П..Привет! – ответила Сентябрь, всё еще не твердо держа руль.

-Ничего, скоро привыкнешь! Даже на толкотню и бедлам этот перестанешь обращать внимания! Эта корова, которую ты заарканила, - она среди них одна из главных! А это не фунт изюма! Я в первый раз пыталась оседлать теленка.

-Куда уж выбирать-то было…

-Да не стесняйся, принимай поздравления! Она красавка!

-Слушайте, ну, Мисс Далеча, тяжело очень разговаривать сейчас…

-Ну, в общем, конечно, особенно когда не привык! – Кальпурния Далеча протянула к Пенни руку, и девочка выплюнула в ладонь разжёванный, мягкий комок буковых волокон. Кальпурния свесилась вниз и аккуратно залепила место, где была переломана одна из спиц. Лисапед взвизгнул – не то от облегчения, не то от возмущения такими нелепыми средствами и формами лечения. – Когда придет ночь, они остановятся на водопой! – снова крикнула она. – Ты не представляешь, какая их мучает жажда! Они часами лакают воду!

-Значит, там? – вежливо спросила Сентябрь.

-Точно! - ответила Кальпурния, и, заложив крутой вираж, вернулась в эскадрилью.

Искры от костра подлетали высоко в небо и терялись среди невообразимого количества сверкавших звезд. Сентябрь не видела столько даже в Небраске: а уж там недостатка в них никогда не было; и созвездия все сплошь были ей незнакомы.

-Вон, смотри, Лампа, - прошептал Суббота. Его голос звучал ровно и не тревожно, словно шепот был самой комфортной для него манерой речи. Он вытянул вверх палку, которой подравнивал горящие ветки: - над ней, видишь, немного неровный полукруг звезд, - это ее ручка.

-Ничего подобного, - хмыкнул Дол, - это Волчье Яйцо.

-Волчицы не откладывают яйца, - ответил Суббота, опустив глаза и уставившись на пылающие угли.

Сентябрь удивленно посмотрела на мальчика, - это был первый за всё время случай, когда он решился спорить.

-На самом деле, я читал одну историю об этом, когда был еще ящеркой. Поспорили однажды волчица, ведьма-банши, и птица Гамаюн.

-«Не сила придает крепость, а терпение» сказал волк, - Кальпурния подбросила в костер еще веток; Пенни вслед за ней бросила сухой травы.

-Не так. Он сказал «отдай мне яйцо, а не то я съем твою мать» - немного раздраженно продолжил Отадолэ.

-В общем-то в каждом районе по-своему рассказывают, - ответила фея. Она расстегнула куртку и вытащила из внутреннего кармана несколько длинных полосок темного мяса. Вместе с дубовой фляжкой она пустила их по кругу.

-Что это? – нерешительно спросила Сентябрь.

-А что это по твоему может быть? Конечно, вяленая шина. Я делюсь с тобой, потому что так принято среди лисапедных жокеев. Мы должны помогать друг другу, нынче тяжелые времена. И нечего воротить нос. Она по вкусу ничем не отличается от мяса. Жестковата, конечно, - но они ведь дикие. Где им так разжиреть, как овцам. Поешь. И запей: во фляжке отменная смазка для осей, вкусная, как буйволиная кровь.

Дол быстро сжевал и проглотил свою порцию. Сентябрь же наоборот жевала медленно. На еду это в целом мало походило, хоть и было изготовлено Феей. Но вкус ее не был действительно омерзительным. Уж точно не резиновый, - скорее был похож на подпаленную в духовке тощую старую индейку. Сентябрь отхлебнула из фляжки и с большим трудом проглотила жидкость: ничего более похожего на кровь, (столь же густого и солоноватого) она в жизни не пробовала, - тем не менее ее тело сразу наполнилось теплотой и силой. У Субботы, хоть он и героически разжевывал маленький кусочек шины, проглотить его не получилось. Он выплюнул жвачку, поднял с земли камешек и принялся его посасывать. Пенни в отвращении высунула язык.

-Деточка, это не прилично, - пожурила Кальпурния. – Не сердитесь, что с неё, с Подменыша, взять.

-В самом деле?

Пенни вытянула ножки и показала всем свои золотые туфельки. «Все подменыши обязаны носить одинаковую обувь», вспомнила Сентябрь, и поразилась как давно, как будто сто лет назал, были сказаны ей эти слова.

-Не люблю этот самбль.- пробормотала Пенни. – И играть ни на чем не умею.

-Это правда. Я побывала на выступлении. Так эта бедняжка там играла на перевернутом грумеллофоне. К счастью, у меня оказались с собой масляные ириски. От них еще никто на моей памяти не отказывался. Самая действенная приманка, - ну и бедняжка конечно тоже попала мне в руки. А с лисапедами она обращается так легко, словно рождена была для этого.!

-Подменыши - это дети людей, которых Феи забирают из колыбелей, а на их месте оставляют своих детей? - спросила Сентябрь.

-Это что-то типа… культурного обмена, - с трудом оторвав кусочек шины от полоски, сказала Кальпурния. Ее большие желтые глаза сверкали, как золото, в звездном сиянии, пока крылышки, обездвиженные, были очерчены тонкой серебристой линией. – Если не случается людям обнаружить куколку или марионетку. Но подобным образом теперь редко шутят. За то время, пока мы растим людских детей, люди привыкают к нашим, - свыкаются с существованием нашей реальности. А потом мы производим обратный обмен. Что только укрепляет двустороннюю связь. Мило, правда. Вот только свою малышку я оставлю здесь. Она станет Принцессой Пенни-Фартинг!