Великий и Ужасный 4 - Евгений Адгурович Капба
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И тут меня течением пронесло мимо мирно стоящего на бережку бронетранспортера: черного, с ермоловским гербом и огнеметом! Если бы я мог охренеть еще больше, чем от купания в ледяной воде голышом — я бы точно охренел. Эти типы явно чувствовали себя тут вольготно! Или — пребывали в счастливом неведении…
Мой взгляд из-под воды выхватил сушащиеся над костром носки, под которыми кипел чайник, режущихся в карты солдат на броне машины и ссущего в воду бородатого мужика в камуфляже и с сигаретой в зубах. Я внутри этой воды, не сметь ссать!
— Сукападла!!! — меня мигом подбросило из реки неким чудодейственным образом, и глаза ссущего вояки тут же стали квадратными, а сигарета выпала из его раззявленного рта.
— А-а-а-а-а! — заорал он и побежал прочь, сломя голову.
— А-а-а-а!!! — заорали его соратники, увидев голого, мокрого и очень злого огромного орка с бердышом, который возник как будто бы из ниоткуда.
На полянке в лагере ермоловских воцарилась паника. Кто-то влетел в костер и опрокинул чайник в горячие угли. Другие просто мчались сквозь ельник, не разбирая дороги и продолжали орать, третьи полезли зачем-то в десантный отсек броневика. Те, что играли в карты на броне, повели себя наиболее адекватно: сверзились на землю и поползли под брюхо машины, лихорадочно приводя в боевую готовность свои короткие, компактные автоматы. Я выбежал на берег, потрясая бердышом и всем остальным, чем можно было потрясать в подобной ситуации, и совершенно не соображал, что теперь делать. Но клацанье затворов из-под бронемашины тут же дало ответ на этот вопрос: выживать!
Вместо того, чтобы искать укрытие, я огромными прыжками ринулся вперед, к броневику — он стоял метрах в пяти от берега. Дальнейшее произошло одновременно: они начали стрелять, а я взлетел в воздух в эпичном прыжке и лупанул сальтуху, приземлившись уже на броне. Знакомым ударом обуха бердыша я загнул хобот огнемета и заблокировал работу башни, а потом дождался, когда один из солдат высунет рожу из-под машины, чтобы оценить обстановку — и прыгнул на нее. На рожу, в смысле.
Жестоко? Но не я же первый начал! Подумаешь, голый черный урук с бердышом вынырнул из-под воды! А кто бы не вынырнул на моем месте? Я в них не ссал и из автомата не стрелял вообще-то! Сами виноваты. Могли вон чайку предложить… Или кофе у них там? Кофе? Я тысячу лет не пил кофе!
Второго я вытащил за ногу и выкинул в реку. Он упал плохо, явно бассейн в школе не посещал, практики аккуратного вхождения в воду у него не имелось… С другой стороны, как бы такая практика ему пригодилась, если он грянулся на мокрые твердые камни хребтиной? Спустя буквально пару минут после моего здесь эффектного появления бивак на поляне оказался пуст. Оставались еще те, кто сидел в десантном отделении броневика, но они там и пикнуть боялись, так что я на секунду остановился, оглядывая учиненный мной погром.
— Неловко получилось, — пожал плечами я. — И вообще — в эльфийском лесу, на одном броневике… Головотяпы! Это чревато кровавыми послед…
Мое правое ухо дернулось, вычленив из лесной симфонии очень знакомые и очень страшные звуки:
— Щелк! Щелк!
— Я-а-а-ать! — я выхватил чайник, который все-таки оказался кофейником, из углей, надеясь, что там осталось хоть немного кофе, и с посудиной в одной руке и бердышом в другой мигом отступил к реке и побежал по мелководью к тому месту, где оставил свои пожитки под елочкой. Встретить родню Эсси, потрясая мудями, бердышом и чайником — гораздо более тупая идея, чем увидеться с ними в окровавленном виде! Я не сомневался, что стреляли в лесу Росомахи…
— Шлеп, шлеп, — шлепали мои босые ноги по речной гальке.
— Ять! Ять! — матерился я, когда попадались острые камешки.
Наконец я вышел к знакомому участку берега, нырнул под елку, поставил на землю кофейник — в нем все-таки что-то плескалось! — и быстро-быстро принялся одеваться, скрючившись в три погибели. В тот самый момент, когда я уже надел штаны, обулся и, сидя на корточках, присосался к отвратительному недоваренному кофе прямо через носик кофейника, над моим ухом раздался смутно знакомый голос:
— Конечно! Я ни минуты не сомневался, что это именно ты! Бабай Сархан собственной персоной в сердце Ород-Рава, и уже поставил на уши весь анклав! О, Эру, я не знаю — смеяться или плакать?
Резко оборачиваться смысла не было, поэтому я, не отрывая кофейник ото рта и продолжая хлебать кофе, повернулся медленно и вежливо помахал рукой Брегаладу, который, отодвинув стволом винтовки еловые ветви, смотрел на меня и ухмылялся. Лицо эльфийского принца было открыто, шлем-маска с мордой росомахи — сдвинут на затылок, так что я легко узнал брата Эсси.
— Ты едва не сорвал нам операцию, но так вышло даже лучше. Теперь командование экспедиционного корпуса Ермоловых будет считать, что у нас как минимум сотня наемников-уруков. Один крупный отряд разгромил авангард под Аэлиной, второй — растерзал дровосеков на просеке, третий — охотится на патрули, которые прочесывают лес.
Я наконец допил кофе, сплюнул ненавистную кофейную гущу и, поковырявшись пальцем в зубах, проговорил:
— Но в сеть и на телик они сольют другое. Например, про неспровоцированное нападение на промысловиков, обстрел лесозаготовительной партии и хладнокровное убийство простых работяг, да? И вряд ли там будет что-то про уруков… Верно, Брегалад?
— Тебе кто-нибудь говорил о том, что порой очень сложно понять, ты…
— … сильно умный или сильно тупой? — осклабился я. — Многократно. Я надену броник и куртку, ладно? А то ты ведь здесь не один, а у лаэгрим есть манера стрелять в меня из пистолетиков или кидаться шишками. Кстати, о шишках — каску я тоже надену…
— Не торопись, не торопись, — сделал вальяжный жест эльф. — Приводи себя в порядок… Этот квадрат они накроют из РСЗО минут через пять, когда последний выживший ермоловский болван наконец добежит до основных сил и раскроет нам их позиции… Куча времени. Может, помощь какая-то нужна?
— Носки, — сказал я. — Мне не помешала бы пара носков сорок шестого или сорок седьмого размера.
