Сердечная тайна королевы - Жаклин Санд

Андре стиснул зубы.

– Вы можете не кричать про Беруар на весь двор, сударь? – процедил он.

– Могу, – понизив голос, согласился Эме. – Если вы пригласите меня отужинать.

– С удовольствием.

– Можно и без удовольствия, только не надо так сверкать глазами.

В комнате аббата мало что изменилось со вчерашней ночи.

– Чем вас угостить, лейтенант? Овощи? Фаршированная рыба?

– Не имеет значения, – де Фобер уже почти привычно устроился в кресле у камина. – Говорят, у вас слабое здоровье, господин де Линь. И разрешение Синода на особое питание. То-то я думаю…

Синеглазый викарий многозначительно присвистнул.

– А вы не теряете времени даром, шевалье. Скажите, существует вообще что-то, чего вы обо мне не знаете?

– Что вы делали в Беруаре, – любезно напомнил Эме.

Андре раздраженно скомкал салфетку и швырнул ее в огонь.

– Если я скажу, что это не ваше дело…

В обычно ровном и спокойном голосе мужчины прорезались гортанные вибрирующие нотки.

– То будете неправы, – тихо, но настойчиво закончил лейтенант.

– Вот как? – Андре постарался взять себя в руки и успокоиться. – Круг ваших интересов впечатляет, господин де Фобер. От моего меню до состояния церковного органа. Зачем вы напугали Блеза?

– Одно связано с другим, аббат. То, что вы пока не улавливаете этой связи, не означает, что ее нет.

– Окажите любезность, раскройте мне глаза. Возможно, после этого мы прекратим обмениваться колкостями и сможем просто поговорить.

И де Линь решительно уселся в кресло напротив. Вид у него был самый выжидательный.

– Вы даже не представляете, о каком одолжении просите, – де Фобер задумчиво потер подбородок. – Попробую. Допустим, есть некоторые люди, которых не устраиваете вы в должности викария аббатства Нуази. Они полагают, что ваше присутствие может повредить… ммм… чести королевы.

– Чести королевы? Что за сумасшедшее подозрение.

– Вы сами виноваты, милый Андре. Вы тщательно скрываете свое прошлое. Если бы я мог сказать Мазарини: «Что вы, монсеньор, это же тот самый Андре де Линь, пылкий возлюбленный герцогини де Шеврез, лучшей подруги и наперсницы Анны Австрийской…» Вероятно, после того наемные убийцы и прочие недоброжелатели резко потеряли бы к вам интерес. Но это ведь ваш скелет, не так ли? И вы предпочитаете держать его в шкафу. К тому же вы наведываетесь в Беруар, где гостит Анна-Женевьева Конде, сиятельная герцогиня де Лонгвиль…

Скулы Андре вспыхнули при упоминании имени Анны-Женевьевы, но Эме предпочел этого румянца «не заметить».

– …А не менее сиятельный герцог де Лонгвиль, ее супруг, лезет из кожи вон, чтобы скомпрометировать королеву Анну, первого министра Мазарини, да и вообще они на пару с отцом герцогини, принцем Конде, не прочь примерить французскую корону. И шпионы Лонгвиля, поверьте, не теряют времени даром. Надеюсь, вы не из их числа?

– Конечно, нет!

– Допустим. Хотя не все так доверчивы, как я. И вы не знаете, почему фальшивит орган, Андре?

– Там что-то с трубами… Тайник? – внезапно осенило де Линя.

– Вы отвратительно догадливы, аббат. Тайная дверца и лестница в секретную комнату. Ваш Мартин де Вису был чрезвычайно любвеобилен, я полагаю.

– Подождите, постойте… Вы говорите, честь королевы… И Мазарини… Конечно, встречаться в Лувре – это самоубийство. Там у каждой стены есть глаза и уши. Неужели Нуази?!

– Одно удовольствие наблюдать за вами, господин де Линь, – уныло пробормотал Эме. – В сообразительности вам не откажешь. Надеюсь, вы больше не собираетесь ремонтировать орган? Ну, и в качестве последней капли… Дуб и каштан, аббат. Дуб и каштан. Вы имели неосторожность устранить Филиппа д`Исси-Белльера от дел. Вы не представляете, какие порой случались важные у этого господина дела. И помощник ему под стать. На то, что д`Исси-Белльер и дальше будет оставаться верным, рассчитывали определенные люди.

– Значит, вас прислали в Нуази, чтобы от меня избавиться, – тихо и размеренно подытожил Андре, в голове которого, наконец, все встало на свои места.

– Видимо, да. Но на этот раз хитрецы сами себя перехитрили. Если бы Мазарини изволил откровенно объясниться, сказать, чего он от меня хочет, мне бы не пришлось с вами знакомиться, пить вино, проникаться к вам дружеским расположением и под занавес испытывать угрызения совести.

– А у вас она есть?

– Полагаю, что да. Иначе я позволил бы вашему Блезу упасть.

– И что же вы намерены делать со мной и собственной совестью? – мрачно осведомился Андре, мысленно прикидывая диспозицию. Кроме лейтенанта в аббатстве еще шестеро гвардейцев. Где они могут быть сейчас? Под окнами? За дверью?

– Предложить вам принять яд.

Де Фобер неторопливо поставил на каминную полку небольшой пузырек.

– Очень любезно с вашей стороны, – де Линь криво усмехнулся. – Надеюсь, яд хотя бы быстродействующий?

– Ни в коем случае. Убивает жертву долго и мучительно.

– Вы издеваетесь, лейтенант? Или мне так только кажется?

– У вас специальное питание, аббат. Именно поэтому господину де Лекуру никак не удавалось угостить вас заботливо припасенной отравой. Он утверждает, что симптомы ее в точности повторяют симптомы лихорадки. Озноб, жар и беспамятство. Агония длится несколько дней, иногда больше недели.

– Почему бы вам меня попросту не застрелить?!

– Тогда вы умрете, сударь.

– А от яда я, по-вашему, помолодею. После недели озноба, жара и беспамятства.

– За это время многое может измениться.

– Например?

– Например, Мазарини и Анна возобновят свидания, шпион де Лонгвиля наверняка каким-то образом себя проявит. Я выведу мерзавца на чистую воду, вы мне поможете. После этого засунем вас в целебный источник и катайтесь себе… в ваш Беруар.

– Вы хотите, чтобы я…

– Притворяться больным и отравленным, любезный аббат, намного проще, чем притворяться мертвым. А тем более быть мертвым. К тому же выбор у вас невелик. А у меня и того меньше.

Неделя без поездок в Беруар!

Андре не мигая смотрел на огонь в камине. Целых семь дней в этой комнате. Без нее… Губы, пахнущие липовым цветом…

Эме невозмутимо поглощал рыбу. Благо она была без костей.

Андре после таких новостей кусок в горло не лез. Одно хорошо: де Линь далеко не первый раз смотрел в лицо курносой старухе. Что ж, пусть будет еще одно свидание. Пока что ей не удавалось одержать над ним верх.

И в опасные игры ему тоже приходилось играть.

– Значит, яд и лихорадка… – сказал он, совершенно не замечая, что думает вслух.

– Лихорадка. Но без яда. Вы меня не совсем внимательно слушали, аббат, – де Фобер покончил с рыбой и приступил к овощам. – Содержимое пузырька можете оставить для монастырских крыс. Или своих личных врагов.