Крысолюд - Ludvig Normaien

чёрное воины формировали в доках охрану и выстраивались в линию. Такие же, как и напавшие, корсары в плащах из кожи кракена, подчёркивающих их внешний вид демонов из бездны, стояли бок о бок с мрачными типами, похожими на палачей, чьи лица были скрыты, а двуручные палаши — дречи — готовы отрубить всё лишнее буйным пленникам. В клетках, недалеко от них, боевые гидры топтались и фыркали. Постоянный шлейф дыма окутывал зверей, а каждая из их голов отрыгивала целые сгустки пламени, пока их шеи скручивались и мотались туда-сюда. Шкуры зверей имели в темноте тёмный, скальный цвет, навевая мысли, что они были столь же прочны.

Плеск за бортом привлёк моё внимание, и там я заметил то, на что не обращал внимание ранее. Нас сопровождали и в воде. Над водой показались спинные плавники животного, до отвращения бледные, словно существо привыкло жить там, куда не доходят солнечные лучи. Перед нами поднялась вверх пара длинных, слабо светящихся щупалец. Огромные мерзкие чёрные глаза, на короткий миг показавшиеся из воды, явно искали добычу. Чуть ниже этих двух глаз были мириады других, маленьких, голубоватых, излучающих странное свечение. Тело у чудовища было бледное, почти прозрачное, как плавники. Под самой кожей виднелись толстые синие и лиловые вены, бока были испещрены рубцами. Я с дрожью заметил в них злобный разум и бесконечную ненависть. Чуть дальше над водой порой поднимались вытянутые туши морских змеев, дальних сородичей той змеюки, которую я встретил в пещерах. Они держались поодаль, видимо опасаясь твари, расположившейся у огромной плавучей горы.

Но никто из моих захватчиков не обращал на них внимания, будто бы для них это была привычная деталь пейзажа. И появившаяся робкая надежда, что сейчас моих захватчиков потопят и сожрут глубинные монстры, начала так же быстро таять, как и появилась.

Я тоскливо посмотрел на морские просторы, в которых ещё можно было найти свободу (и лёгкую смерть), ожидая, что вновь круто изменившаяся судьба снова не несёт ничего хорошего.

В доках встречающие приводили в чувство тех, кто ещё не очухался. Тех, кто стремился показать свою силу и освободиться, как минотавры, или впадающих в буйство, без устали били. Бичи надсмотрщиков безостановочно хлестали обезумевших зверолюдов, приучая к покорности.

Вполне возможно что там была не простая плеть, так как лёгкий чёрный шлейф поднимался после каждого удара и, судя по крикам, переходящим в сип, они причиняли ужасную боль.

Пленников вели многочисленными коридорами, расположенными внутри огромного корабля, и которыми он был пронизан, среди бесконечных палуб, складов, коридоров, лестниц стояли бесконечные ряды клеток с пленниками этих морских корсаров.

Одно из таких зашипело на них, проходящих мимо, и длинная, запачканная грязью иглообразная шерсть волнообразно встопорщилась, поджались короткие и мускулистые передние лапы. Единственный целый глаз засветился, вперившись в тех, кого проводили мимо него, тогда как второй затёк гноем. Оно бросалось с визгом, щелкая слюнявой пастью, готовясь вцепиться выдающимися вперед резцами. Лишь в последний момент прыжка, когда, казалось, что от челюстей существа не уйти, железная цепь вокруг шеи с лязгом обрывала его движение.

Разочарованно давясь слюной и задыхаясь, оно зашаталось и, пища, рухнуло вниз.

Из тех, кого я видел ранее, признал «родственных» крыс и мутантов, как две капли похожих на тех, что сидели на цепи в остойниках, завров и сцинков, клыкастика, но раза в три больше, чем тот, которого сожрал в лесу. Здесь также были представители полулюдей — полузмей — у которых вместо ног были мощные хвосты. Большое количество людей было плотно набито в клетки, в которых никто не убирал, и жуткое зловоние распространялось от них вокруг.

Но гораздо больше было тех, кого я не видел и даже представить не мог, что существуют подобные существа. Крылатые и бескрылые, покрытые слизью и сухие, когтистые, зубастые, в природной броне и без неё, мускулистые и мясистые, тонкотелые и жирные, безглазые и усеянные странными наростами, имеющие длинные шеи и те, у кого было не понятно, где вообще голова, многоголовые и со всевозможными наростами, с ластами и копытами, шипастые и волосатые — тут было на что посмотреть. И если бы я сам теперь не оказался на их месте, то с удовольствием прогулялся бы вдоль клеток, рассматривая диковинных и странных существ.

Похоже на то, что эти охотники собирали всех существ, которых вообще была возможность поймать. А это на самом деле не корабль, а какой-то зоопарк или плавучая тюрьма.

Нас привели к частично пустым клеткам на одной из внутренних палуб, куда всех и запихнули.

Толстые металлические прутья с трёх сторон, через которые с трудом можно было протиснуть руку, а потолок, пол и одна из стен — из самого настоящего камня. Почему-то именно это больше всего поразило меня. Корабль, в котором есть каменные стены! А как же плавучесть и всё такое?

Из удобств была небольшая щель у одной из решёток, куда можно было справлять естественные надобности. Над этим отверстием в потолке тоже было оно, откуда стекали фекалии сверху, с других ярусов, где видать также содержали невольников. Поэтому в плотно забитых клетках стояла мерзопакостнейшая вонь, к которой я немного привык, пока бродил со стадом зверолюдов, от них конечно и сейчас воняло неслабо, но к этой вони было совсем непросто привыкнуть. Те, у кого ещё сохранялись мозги, старался держаться подальше от таких решёток, ну а у кого их не было или Хаос выжрал им мозги или обратил их в труху (не знаю, что он с ними делает, что на определённом уровне они становятся особенно тупыми) и не заморачивались подходить к уборному месту, накладывая кучи на том месте, где он в данный момент находился. Да, тусклый свет проникал также через эти отверстия, а ещё иногда проходящие отряды морских налётчиков несли светильники, на свету которых можно было рассмотреть чуть больше подробностей.

Оторванность от стада, скученность, голод — наиболее подходящие условия, чтобы показать соседям свою раздраженность и силу. Кто-то кого-то толкнул — сверкнули зубы, когти, и стали выяснять, кто тут главнее. Дрались на ощупь, потому как глаза ещё не привыкли к этому рассеянному свету, и доставалось и тем, кто совершенно не желал принимать участие в этом дележе.

Я тоже не собирался, стараясь боком протиснуться подальше, но хриплый лязгающий голос Белоглазого прозвучал совсем рядом:

— Помоги!

Эх, да что же такое! Помочь — порвут же меня. А не поможешь — порвут Белоглазого, а потом установят свои порядки и прихлопнут меня опять же. Наверняка. Я в стаде