Первое руководство для родителей. Счастье вашего ребенка. - Андрей Курпатов

В возрасте от трех лет и старше — мы, встретившись с эмоцией горя у своего ребенка, все так же продолжаем сохранять спокойствие. Но теперь, постепенно, к «отвлекающим маневрам» начинаем добавлять новый «ход конем». Тут инструкция звучит следующим образом: если что-то случилось, мы должны понять, что именно произошло, и когда мы это поймем, мы обязательно сможем решить эту проблему.

Если эта логика действует исправно (то есть родитель не халтурит), то ребенок очень быстро поймет, что у него всегда есть шанс быть услышанным и для этого совершенно нет необходимости плакать и упиваться своим несчастьем. Он очень быстро поймет, что куда выгоднее и умнее — просто донести до родителя смысл своей просьбы, а не реветь, ожидая, пока он, может быть, когда-нибудь, чудесным образом, вдруг, сам догадается.

Я понимаю, что если твой ребенок плачет, то сердце кровью обливается, и ты думаешь только о том, как бы выручить его и пожалеть. Но с этим искушением надо бороться. Какой смысл демонстрировать бесконечное сочувствие, если его проблема решаема? Сочувствие хорошо тогда, когда проблему решить невозможно и человеку приходится смириться с неизбежностью. Но подобные проблемы возникнут в жизни ребенка еще очень не скоро. По крайней мере, не раньше средней школы. А до этого момента позиция родителей должна быть максимально конструктивной — мы учим ребенка ясно формулировать причины своего горя, а потом все вместе ищем способы это горе преодолеть. Мы проявляем доброжелательность, заинтересованность и готовность оказать помощь, но при этом не следует слишком усердствовать с состраданием. Зачем превращать его в привычку, если можно научиться решать стоящие перед тобой задачи конструктивно?

В школьные годы ситуация осложняется. Мы действительно все чаще сталкиваемся с тем, что ребенок страдает по причинам, которые вряд ли могут быть устранены полностью. Например, переход из одной школы в другую и последующий кризис адаптации. Конечно, ребенок страдает, конечно, ему трудно. Но какова наша тактика в этом случае? Все, что касается вопросов, которые не могут быть решены немедля и щелчком пальца, мы проявляем сочувствие и своим состраданием помогаем ребенку просто выплеснуть накопившееся горе — банально выплакаться. Но делаем мы это не «по доброте душевной», а чтобы помочь ребенку внутренне завершить для себя эту ситуацию и переключиться на какую-то другую, более продуктивную и интересную деятельность. Если же проблема может быть решена, то нужно ее обсудить и справедливо распределить роли участников в соответствующем мероприятии.

Быть «жестокосердным» и не подкреплять эмоцию горя у своего ребенка — это, как говорят в Одессе, две большие разницы. Конечно, родитель должен быть сострадательным, внимательным, чутким. Но важно проявлять эти свои родительские и просто человеческие качества к месту. В противном случае, страдание становится для ребенка способом решения проблем, а это уже катастрофа.

Если ребенок знает, что единственный способ заставить родителя обратить внимание на его проблемы — это продемонстрировать ему свое страдание (плакать и биться в истерике), он будет постоянно демонстрировать нам это самое страдание. И он не играет, не изображает страдание. Он рефлекторно и фактически начинает страдать, потому как именно это его поведение и, к сожалению, часто только оно, побуждает в его родителе родительский инстинкт. Но, может быть, мы, все-таки, побережем собственных детей?..

Чувство горя, страдание ребенка — это его зов о помощи, но на этот зов родители и воспитатели могут откликнуться по-разному. Одни наказывают ребенка за проявления страдания, другие его успокаивают, третьи пытаются устранить источник страдания ребенка, а четвертые, напротив, игнорируют эту причину детского страдания, считая, что их обнимания и целования — достаточное лекарство от любых напастей. Понятно, что воспитательный результат будет сильно отличаться в каждом из этих случаев, но каким образом? Психологи озадачились этим вопросом и исследовали всю эту химию детского страдания и родительских реакции на это страдание, а затем пришли к следующим выводам.

В случае, когда мы наказываем ребенка за проявление страдания, мы рискуем воспитать из него человека! склонного к притворству и желающего любыми средствами избегать неприятностей. Это вполне естественно, поскольку если ребенок знает, что в ответ на просьбу о помощи он будет наказан, то есть испытает еще большее страдание, то его личность вряд ли будет отличаться качествами активности, уверенности и честности. Однако, если такое наказание сопровождается помощью в преодолении причин, вызвавших изначальное страдание, то результаты подобного воспитания будут чуть лучше.

Кстати, надо сказать, что наказание за проявление страдания — это основной способ воспитания мальчиков. Их высмеивают, если они плачут, просят о помощи или защите, а то и прямо оскорбляют, наказывают за такое «девчоночье» поведение. Став взрослыми, такие «мальчики», как правило, не чувствительны к чужому горю и не могут выразить свои собственные эмоции. Если родители более предусмотрительны, то они вынуждают мальчиков справляться с причинами страданий. В этом случае, мы получаем «здоровый мужской тип»: мужчину, который всегда готов прийти на помощь нуждающемуся.

Так или иначе, но самый лучший вариант отношения родителей к страданию ребенка — это когда расстроенного малыша, с одной стороны, успокаивают, а с другой стороны, обучают навыкам преодоления этого страдания. Это, конечно, затратный метод, но в этом случае ребенок, с одной стороны, учится выражать собственное страдание (что само по себе очень важно), а с другой стороны, сможет в дальнейшем эффективно с ним справляться. Кроме того, такие дети сами отличаются великодушием, оптимистично относятся к себе, к другим людям и к жизни в целом. Наконец, они могут похвастаться хорошей, адекватной самооценкой и уверенностью в себе.

Если же ребенка только успокаивают, но не обучают навыкам устранения причин страдания, то в результате такого воспитания мы получим так называемый «зависимый тип». Такой человек зачастую склонен к депрессивным реакциям, которые являются его неосознанной попыткой привлечь к себе внимание и заботу — таковы императивы его прежнего опыта и устоявшихся стереотипов поведения. В последующем, сталкиваясь с проблемами, он не будет пытаться решать их, а постарается или как-то замять или, на худой конец, залить — спиртным, лекарственным средством или наркотиком.

Именно этот тип отношения к детскому страданию родители чаще всего применяют к девочкам. И надо признать, что таким образом они поощряют их страдание. Расплакавшуюся девочку берут на руки, начинают ее успокаивать, задабривать и веселить. Кажется, что такое поведение логично, но в результате подобного воспитания у девочки формируется привычка реагировать на жизненные трудности реакциями страдания и горя. Она подсознательно ожидает, что в ответ на свое страдание получит поддержку и помощь со стороны окружающих, но во взрослой жизни не так уж много желающих отвечать этим ожиданиям. Ощущение горя от этого, разумеется, только усиливается, а вот хорошая самооценка и уверенность в собственных силах — напротив, приказывают долго жить.

Сначала научите ребенка быть счастливым, а потом учите его алгебре, химии, языкам, экономике и прочей ерунде.

Ольга Муравьева

Наконец, когда родители ведут себя то так, то иначе — то успокаивают, то наказывают, то помогают ребенку решить стоящую перед ним проблему, то отказывают в помощи, — они способствуют воспитанию ребенка, который впоследствии будет постоянно испытывать противоречивые чувства в отношениях с другими людьми. Кроме того, главной эмоцией его жизни станет даже не страдание, а тревога — потому что никогда не знаешь, чего от этого мира ждать. Ну, а эмоция страдания будет тем фоном, на котором эта тревога будет то усиливаться, то чуть ослабляться.

Бороться со страданием — это важно, но нельзя забывать и о том, что свято место пусто не бывает. Недостаточно просто «убрать» страдание, важно, чтобы его место заняла другая эмоция, а именно эмоция радости, а проще говоря — чувство счастья. На первый взгляд может показаться, что это какая-то маниловщина — тренировать в себе счастье. Но это только на первый взгляд, в действительности — оптимистично мы смотрим на жизнь или пессимистично, полон наш стакан наполовину или пуст — это во многом зависит от нас самих. Если мы испытываем тревогу, внутреннее напряжение, подавленность, то, конечно, наши мысли вряд ли будут радужными. Но, с другой стороны, если мы сами по себе настроены оптимистично, то так ли велика вероятность, что мы будем испытывать эту самую тревогу, это напряжение и эту подавленность? Как оказывается, невелика, и более того, эта настроенность — хорошее профилактическое средство как в борьбе с психическими расстройствами взрослых, так и с будущими, возможными, психическими расстройствами наших детей.