Наши внутренние конфликты. Конструктивная теория невроза - Карен Хорни

Поскольку самыми разрушительными импульсами являются вызванные яростью импульсы насилия — самая значительная часть энергии расходуется на контроль над яростью. Тем самым создается порочный круг; ярость, подавленная с помощью рассуждения, достигает взрывной силы, которая, в свою очередь, требует от невротика еще большего самоконтроля для подавления данного влечения.

Если избыточный контроль привлекает внимание пациента, то он будет стремиться защитить его указанием на благо и необходимость самоконтроля для любого цивилизованного индивида. То, что невротик упускает, так это компульсивную природу своего контроля. Он не может удержаться от него, даже если приложит самые серьезные усилия, и, будет охвачен паникой, если по какой-либо причине контроль перестанет действовать.

Такая паника может проявиться в виде страха перед безумием, что ясно указывает на то, что функция контроля заключается в том, чтобы отражать опасность расщепления личности невротика на части.

Ригидная справедливость обладает двойной функцией — подавляет внутренние сомнения и исключает влияния извне. Сомнение и нерешительность являются постоянными сопутствующими обстоятельствами неразрешенных конфликтов и могут достигнуть силы, достаточно могущественной, чтобы парализовать любое действие. В таком состоянии естественно, что невротик восприимчив к любому внешнему влиянию. Когда мы обладаем подлинными убеждениями, нас нелегко переубедить; но если всю нашу жизнь мы стоим на перекрестке, не способные принять решение, идти ли в этом направлении или в том, то внешнее воздействие легко может стать определяющим фактором, хотя бы временно. К тому же нерешительность относится не только к возможному образу действий, но также включает сомнения относительно самого себя, своих прав, своих ценностей.

Все эти неопределенности уменьшают нашу способность быть активным субъектом своей жизни. Тем не менее очевидно, что они не в равной мере нетерпимы для всех нас. Чем больше невротик смотрит на жизнь как на безжалостную битву, тем больше он будет считать сомнение опасной слабостью. Чем более он изолирован и склонен к независимости, тем сильнее восприимчивость невротика к внешнему влиянию будет становиться источником его раздражения. Все мои наблюдения убеждают меня, что соединение доминирующих агрессивных влечений и обособления является самой плодотворной почвой для развития ригидной справедливости; и чем более агрессивен невротик, тем более воинственной является его справедливость. Ригидная справедливость представляет попытку невротика решить свои конфликты сразу и окончательно посредством произвольного и догматического заявления, что он абсолютно прав.

В системе, управляемой разумом, эмоции рассматриваются как внутренние предатели и должны жестко контролироваться. Мир может быть достигнут, но это мир могилы. Как и следовало ожидать, такие личности испытывают отвращение к процедуре анализа, потому что он угрожает привести в беспорядок налаженную систему.

Почти полярной по отношению к ригидной справедливости, но не менее эффективной защитой от признания конфликтов является уклончивость. Пациенты, склонные к этому виду защиты, часто похожи на тех персонажей волшебных сказок, которые, будучи преследуемыми, превращаются в рыбу; не чувствуя себя безопасными в этом обличье, превращаются в оленя; если охотник догоняет их, они улетают, превратившись в птицу. Вы никогда не сможете связать их никаким обещанием; они отрицают все, что сказали, или уверяют вас, что имели в виду совсем другое. Они обладают сбивающей с толку способностью запутывать тему суждения. Часто они не в состоянии предоставить конкретный отчет о каком-либо происшествии; если они попытаются это сделать, слушатель в конце рассказа так и остается в неведении, что же именно произошло.

Тот же беспорядок царит и в их жизни. Злобные в данный момент, они — сочувствующие в следующий; иногда сверхвнимательные, а иногда безжалостно невнимательные; властные в одних отношениях, подчиненные в других. Они часто протягивают руку доминирующему партнеру только для того, чтобы «сменить коврик у двери», но затем часто возвращаются назад в состояние прежней неустойчивости. После того как они выскажутся о ком-либо плохо, их охватывают угрызения совести, делается попытка исправиться, затем они чувствуют себя «младенцами» и снова начинают оскорблять всех подряд. Для них нет ничего подлинно истинного.

Аналитик может оказаться в определенной степени сбитым с толку и обескураженным, может почувствовать, что для работы с невротиком нет никакой реальной основы. Но он ошибается. Такие невротики — обычные пациенты, которые не преуспели в адаптации к общепринятым шаблонам поведения: они не только не вытеснили какие-либо влечения, участвующие в конфликте, но и не сформировали никакого определенного идеализированного образа.

Можно сказать, что в некотором смысле они демонстрируют важность этих попыток решить невротический конфликт. Ибо безотносительно к тому, насколько мучительны их последствия, невротики, которые решали свои конфликты подобным образом, лучше организованы и потеряны не в такой степени, как невротики уклончивого типа.

С другой стороны, аналитик совершил бы не меньшую ошибку, если бы посчитал свою задачу легкой только потому, что конфликты очевидны и нет необходимости вытаскивать их из глубин подсознания. В любом случае аналитик столкнется с враждебностью пациента при попытке достигнуть большей или меньшей ясности, а это повлечет разрушение всех его надежд, если он сам не поймет, что уклончивость пациента является тем способом, с помощью которого он отражает любое проникновение в своей внутренний мир.

Последним способом защиты от признания конфликтов является цинизм — отрицание и высмеивание моральных ценностей. Глубоко скрытая неопределенность в отношении моральных ценностей обязательно присутствует в каждом неврозе, независимо от того, насколько сильно невротик привержен тем нормам, которым он собрался следовать. В то время как причины цинизма могут быть самыми различными, его функция неизменна — отрицать существование моральных ценностей, освобождая тем самым невротика от необходимости выяснять, во что же он на самом деле верит.

Цинизм может быть осознанным, стать некоторым принципом в макиавеллиевском духе и получить, таким образом, оправдание. Единственное, что учитывается, — это видимость. Вы можете действовать, как вам нравится, до тех пор, пока вас не поймали. Лицемерит каждый: если он небезнадежно глуп. Эта разновидность пациентов может быть столь же чувствительна к употреблению аналитиком термина «мораль», как во времена Фрейда она была чувствительна к упоминанию о сексе.

Но цинизм может быть и бессознательным и скрываться за пустыми разговорами о распространенных идеологиях. Каким бы несведущим о власти цинизма над собой ни был невротик, образ жизни, который он ведет, и манера, в которой он рассказывает о своей жизни, выдают, что он действует согласно своим принципам цинизма. Неумышленно он может запутаться в противоречиях, подобно пациенту, который, как он был уверен, верил в честность и благопристойность и все же завидовал любому, кто позволял себе нечестные приемы, и возмущался тем, что ему никогда не «удавались» действия подобного рода.

В процессе терапии важно в надлежащее время позволить пациенту осознать свой цинизм и понять его. Может оказаться также необходимым объяснение, почему пациенту желательно обосновать свою собственную систему ценностей.

Рассмотренные виды защиты представляют охранительные укрепления, построенные вокруг центра базисного конфликта. Для простоты я обозначу всю систему защитных мер защитной структурой. В каждом неврозе развивается своя комбинация защитных мер; часто присутствуют все из них, хотя и с разной степенью активности.

Часть 2. Следствия неразрешенных конфликтов

Глава 9. Страхи

В поисках более глубокого смысла какой-либо невротической проблемы мы можем легко потерять терпение в лабиринте ловушек. Это вполне естественно, т. к. мы не можем надеяться, что понимаем невроз, не понимая его запутанной природы. Поэтому время от времени полезно отступать в сторону, чтобы не потерять перспективу.

Мы проследили развитие защитной структуры шаг за шагом. Мы видели, как создается одна система защиты задругой, пока не будет построена сравнительно устойчивая организация. И элементом, который нас особенно поражает во всем этом, является тот бесконечный труд, который тратится невротиком на организацию защиты, труд, настолько огромный, что мы снова удивляемся, что же именно побуждает его идти столь трудной дорогой и столь чреватой личными издержками. Мы спрашиваем себя, что это за силы, которые делают защитную структуру такой жесткой и трудной для изменения. Не является ли побудительной силой всего процесса создания защиты обычный страх перед разрушительной мощью базисного конфликта?