Третья пуля. Охота на Цирульника - Карр Джон Диксон

Вудкок был жилистый, беспокойный человечек с копной взъерошенных волос, костлявым личиком и добродушными глазками, которые тем не менее смотрели на мир довольно зорко. Лицо у него было морщинистое, особенно в нижней части, вокруг острого подбородка, словно бы оттого, что он много болтал. День-деньской Вудкок гулял по палубам, заводил знакомства с пассажирами, часто хохотал и подмигивал. Казалось, он во чтобы то ни стало намерен произвести впечатление своего в доску парня — хвастливого, недалекого, но доброго малого. Сейчас, облокотившись о перила, коммивояжер буравил их острыми глазками.

— Пришлось побеседовать со старым шкипером, — затарахтел он, доверительно понизив голос, — потому что я понятия не имел, как пробраться туда, где, как вы понимаете, мое присутствие могло быть нежелательным. Отлично! — Мистер Вудкок поднял ладонь, словно ожидал возражений. Он делал так всякий раз, когда восклицал: «Отлично!» Так коммивояжер давал понять, что он подошел к главному, а уж потом продолжал свою речь в уверенности, что слушатели поняли его как надо. — Отлично! Но я знаю, как бывает в подобных случаях, и хочу поговорить с вами, как мужчина с мужчиной, — честно и откровенно. Вам никогда не придется жалеть о том, что вы приняли мое предложение. Отлично! Итак, мистер Уоррен, все, что я хочу, — это десять минут вашего драгоценного времени — наедине. Всего десять минут. Можете снять часы, положить их на стол, и если за десять минут я вас не заинтересую… — он сделал многозначительный жест кистью и поднял брови, — значит, больше и говорить не о чем.

— Вовсе нет, вовсе нет, — довольно туманно пробубнил Уоррен. Вмешательство постороннего лица взволновало его. Он решил, что Вудкок, скорее всего, попытается что-то ему всучить. — Буду рад уделить вам столько времени, сколько понадобится. Давайте… давайте выпьем и все обсудим. Но не сейчас. У меня и моих друзей важная встреча…

Вудкок перегнулся через перила.

— Вот именно, старина. Вот именно. Я знаю. С капитаном. Все в порядке, сейчас все в порядке, — прошептал он, поднимая руку. — Я понимаю, старина.

Заговорщики переглянулись. Вудкок переводил взгляд с одного на другого.

— Что у вас? — задал вопрос Уоррен. — Чего вы хотите?

— Десять минут, — повторил коммивояжер, — с глазу на глаз.

— Ну… хорошо. Но мои друзья тоже будут присутствовать при разговоре. У меня от них секретов нет.

Казалось, Вудкок учуял подвох. Брови его взлетели вверх, он с трудом возразил:

— Послушайте, старина. Вы уверены, что все правильно поняли? Вы уверены, что хотите, чтобы при нашем разговоре присутствовала молодая дама?

— А почему бы и нет? Господи! Да что вы там вдолбили себе в голову?

— Хорошо, отлично, старина, раз вы так хотите! — Вудкок был сама любезность. — Признаю, я охотнее переговорил бы с вами наедине, однако спорить не стану. Давайте пойдем, скажем, в почтовый салон; там тихо, и нам не помешают.

По пути он непрерывно болтал, беспрестанно перескакивая с предмета на предмет, от души хохотал, успевая сделать много игривых замечаний. Почтовый салон, отделанный белыми панелями, был пуст. Вудкок подвел их к углублению в проеме большого окна; сквозь толстые шторы пробивались солнечные лучи, а тишина нарушалась только гудением двигателей. Когда все уселись в кресла, коммивояжер провел рукой по своим жестким, щетинистым волосам, поерзал на месте и внезапно бросился в атаку.

— Знаете, старина, я хочу вам помочь, — объявил он, по-прежнему доверительно и негромко, — но, видите ли, дело представляет обоюдный интерес. Вы молоды, вам этого не понять. Но когда станете старше, женитесь, обзаведетесь семьей, ах! — Мистер Вудкок сделал выразительный жест. — Тогда вы поймете, что в бизнесе не место любезностям. Отлично! Итак, признайтесь: вы попали в изрядную переделку, верно?

— Попал, — кратко согласился Уоррен.

— Хорошо. Итак, продолжим. Я не знаю, что творилось на корабле вчера ночью, хотя весь корабль гудит; не знаю и знать не желаю. Это меня не касается, понятно? Но мне известно, что произошло вчера днем. Из вашей каюты украли ролик с фильмом, так? Нет, нет, не отвечайте и не перебивайте меня. Я намерен показать вам, — продолжал мистер Вудкок, выдержав долгую паузу, которой позавидовал бы первоклассный артист, — я намерен показать вам, — продолжил он довольно резко, — собственный маленький фильм на тему того, что могло случиться. Я не говорю, что так именно и было, понятно? Я не собираюсь загонять себя в угол, ведь я же себе не враг! Я утверждаю — так могло случиться. Отлично! Итак, вот вам мой фильмик. Я иду по палубе примерно в полпятого, только что послав радиограмму в мою фирму, и на душе у меня легко. Вдруг, проходя мимо одного из отсеков, слышу позади шум, оборачиваюсь и вижу, как оттуда вылезает парень и со всех ног несется в душевую. Отлично! Я вижу, что в руках у него кинопленка, которую он пытается запихнуть себе под куртку… Тихо, тихо! — предупредил мистер Вудкок. — Пожалуйста, не перебивайте! Предположим, я так хорошо разглядел этого типа, что, увидев снова, непременно его узнаю. Естественно, я задумываюсь: что случилось, однако прихожу к выводу, что это не мое дело. И все же решаю взглянуть на место действия. Поэтому возвращаюсь и заглядываю в приоткрытую дверь. Но не вижу ничего, кроме массы пленки и коробок из-под кинофильмов, разбросанных по полу. Еще вижу парня — может быть, вас, — который встает с пола, схватившись руками за голову. И тут я думаю: «Хо-хо, Чарли! Ты лучше сюда не суйся, не наживай себе врагов», — понимаете? И потом, тот парень вроде как пришел в себя, так что помощь ему не требовалась, иначе я непременно бы зашел. Но потом я подумал…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— То есть, — довольно хрипло перебил его Уоррен, — вы хотите сказать, что видели…

— А вот теперь полегче, старина, полегче. Досмотрите мой фильм до конца!

Далее коммивояжер расцветил свой, как он выражался, фильм кучей пикантных и ненужных подробностей. Очевидно, он обожал читать таблоиды и желтые газетенки, впрочем, он объяснил, что является постоянным подписчиком журнала «Правдивые истории о жизни и сексе». Оказалось, что одна из его любимых газетенок недавно опубликовала скандальный, яркий репортаж из столицы. Статейка содержала косвенные намеки, инсинуации; в ней повествовалось о некоей важной персоне, у которой был племянник, вертевший ручку кинокамеры в Голливуде; более того, намекалось, что важная персона, находясь в подпитии, допустила вольные высказывания перед его камерой.

— Однако, как говорят французы, «ищите женщину»! Где же женщина в нашем деле?

— Женщина? — непроизвольно вырвалось у Уоррена. — Жен-щи-на?! Никакой женщины нет! Да мой дядя…

— Осторожно, — с бесстрастным лицом перебил его Морган. — Мистер Вудкок просто болтает.

Коммивояжер даже не улыбнулся и не стал возражать. Возможно, он ожидал такой реакции, поэтому говорил все тем же вкрадчивым, тихим голосом; однако складки вокруг его рта углубились, а глаза остекленели.

— Позвольте порассуждать вслух, — продолжал Вудкок, дергая запястьем и плечом забавным еврейским жестом, в то время как острые его глазки пристально смотрели на Уоррена. — В радиорубке я случайно подслушал очень забавную каблограмму. Вначале мне показалось, что в ней нет никакого смысла, понимаете? Потому что услышал не все; только понял, что речь в ней идет о кинофильме, а также о том, что кто-то голый[7]. Ну, ну, старина, не нужно так странно на меня смотреть — теперь я понимаю, что к чему. Но я сказал себе: «Чарли, возможно, ты ошибаешься. Может, это просто обычный грабеж. Но если бы это был обычный грабеж, вечером об этом стало бы известно, а мистер Уоррен заявил бы о том, что его обокрали». Отлично! Вот только, — тут мистер Вудкок наклонился вперед и похлопал Уоррена по колену, — никакого шума не было, и он ни о чем не заявлял.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Все молчали. Стало слышно, как снаружи кричат дети и барабанят в дверь почтового салона. Двигатели тихо пульсировали. Уоррен медленно провел рукой по лбу.