Сова, которой нравилось сидеть на Цезаре - Мартин Уиндроу

«Карбюратор», который формирует топливо из крови и кислорода, – это пара легких. Относительно человеческих они довольно малы, но связаны с обширной вспомогательной системой циркуляции воздуха. Таким образом, в кровь птицы быстро поступает значительное количество полезного кислорода, чем объясняется и крепость тела птицы. У птиц имеется сеть из внутренних воздушных мешков (обычно их девять) – это дополнение к легким. Эти мешки действуют как меха: доставляют свежий, богатый кислородом воздух в легкие и делают это быстро, чтобы воздух не смешался с отработанным «выхлопным» воздухом, находящимся внутри системы. Восемь воздушных мешков серой неясыти расположены парами по бокам груди и живота, а девятый, имеющий форму перевернутого треугольника, располагается в верхней части по центру. Этот мешок имеет в верхних углах своеобразные трубки, которые выходят в плечевые кости птицы. Когда Мамбл делает вдох, воздух проходит через ее легкие и воздушные мешки и попадает прямо в крылья.

В отличие от млекопитающих, у птиц нет мышечной диафрагмы. Они дышат, расширяя грудную клетку. (Вот почему так важно, держа птицу в руках, не сжимать ее корпус – если ребра не смогут двигаться, птица не сможет дышать.) Почти невозможно заметить, как сова дышит. Нужно очень внимательно присмотреться, чтобы заметить легкие, регулярные движения перьев в нижней части спины между сложенными крыльями.

Читая об анатомии сов, я часто отвлекался, чтобы посмотреть на Мамбл, которая обычно скромно сидела рядом со мной. Я бормотал под нос: «Черт побери, милашка! В тебе оказывается много такого, чего не видно глазом!» Сначала меня поразило внутреннее устройство глаз совы. За невинным взглядом и дружелюбным помаргиванием скрывалось нечто такое, чего я раньше совершенно не понимал.

Глаза совы устроены практически так же, как и человеческие. За роговицей (прозрачной внешней оболочкой) скрывается мышечное кольцо радужки (цветная часть глаза). Это кольцо регулирует прохождение света через зрачок (черное отверстие в центре). На ярком свете зрачок сужается, в сумерках расширяется, таким образом регулируя количество света, попадающего на расположенный за зрачком хрусталик. Хрусталик фокусирует изображение того, что мы видим, на сетчатке – своеобразном экране, находящемся за глазным яблоком. Сетчатка оптическими нервами соединена с визуальным участком коры головного мозга, где и происходит распознавание образов.

Несмотря на базовое сходство, устройство этих компонентов глаза совы значительно отличается от человеческого. Самое очевидное различие – глаз совы не сферический. Он представляет собой усеченный конус, поддерживаемый кольцом мелких костных пластинок, образующих короткую, заостренную трубку. Мы можем сравнить форму глаза совы с лампочкой или – менее прозаически – с капсулой космического корабля «Аполлон». Суженный конец лампочки/капсулы – это роговица, радужка и зрачок, а широкое основание – толстый хрусталик. За хрусталиком глаз совы переходит в тупой конус, расположенный внутри черепа. На широком конце находится большая, изогнутая сетчатка, напоминающая теплоизоляцию «Аполлона». Расстояние от передней до задней части глаза Мамбл намного больше, чем у меня, хотя я обладаю довольно большой головой. Из-за удлиненной формы глаз не может вращаться в глазнице – внутри черепа просто нет места для того, чтобы обеспечить подобное движение. Глаза Мамбл направлены вперед и могут совершать минимальные движения. Зато этот недостаток полностью компенсируется длинной, гибкой шеей, обеспечивающей голове невероятную подвижность.

Сетчатка состоит из двух типов фоторецепторов. Палочки чувствительны к интенсивности света, колбочки обеспечивают цветовосприятие и разрешение – то есть способность различать мелкие детали. Фоторецепторы дневных птиц на восемьдесят процентов состоят из колбочек, что позволяет птицам воспринимать все цвета от красного, желтого, зеленого и синего до ультрафиолетового. А вот крупная сетчатка совы, покрытая отражающим слоем, содержит значительное количество палочек, что позволяет глазу функционировать в очень большом диапазоне освещенности. Плотность палочек в сетчатке Мамбл в пять раз превышает тот же показатель в глазу человека. Образ, формируемый на сетчатке совы, в две целых семь десятых раза более яркий, чем образ на сетчатке глаза человека. Некоторые специалисты считают, что сумеречное зрение у совы лучше, чем у любого другого позвоночного, и в этом отношении глаза неясыти достигли теоретического совершенства.

Ценой такой светочувствительности является снижение остроты или разрешения, которое составляет лишь двадцать процентов от того же показателя у дневных хищных птиц. Когда уровень света падает до минимума видимого диапазона, совы видят лишь контрастные пятна, хотя подобная темнота случается только в густом лесу. Если совы видят небо, то света им достаточно для четкого восприятия. В сравнении с глазом человека, у сов гораздо меньше колбочек и больше палочек. Ученые до сих пор спорят о том, способны ли совы различать цвета. Однако было установлено, что глаза неясытей чувствительны по крайней мере к желтым, зеленым и, в меньшей степени, к синим цветовым волнам.

Поразительная способность сов приспосабливаться к самым разным уровням освещенности приносит им большую пользу. Мнение о том, что на ярком солнечном свете совы ничего не видят, ошибочно. Днем они видят лучше, чем ночью. Когда мой домовый сыч Веллингтон находился в полумраке, его радужки представляли собой узкие желтые кольца, окруженные большими черными дисками. Когда он находился днем на улице, его зрачки сужались до черных точек на больших желтых дисках. Но он не стремился укрыться от солнечного света. Мамбл тоже не только не пряталась, но даже любила погреться на солнышке. Однако, поскольку внешняя поверхность ее глаз была очень темной, колебания размеров зрачка в соответствии с яркостью света казались незаметными. Глаза у Мамбл – крупные, слегка выпуклые и глянцево-черные. Отличить центральный зрачок от окружающей его радужки было невозможно. Но когда солнечный свет падал на ее глаза под особым углом, я видел небольшое различие между коричнево-черным внешним кольцом и угольно-черным центром.

Края век совы были кораллово-розовыми, а сами веки – верхнее и нижнее – покрыты чем-то, напоминающим светлую серо-коричневую замшу. Оба века закрывались, но при этом нижнее веко поднималось вверх, а не опускалось верхнее. Сова закрывала глаза во время сна или для их защиты – например, во время еды или ухаживания за собой. (Когда Мамбл была еще молода, я решил, что моргание – это знак приветствия, и стал медленно моргать ей в ответ.) Если сова хотела протереть глаза или защитить, не закрывая их, она опускала «вторичные веки» – особые мембраны, которые диагонально скользили от верхнего внутреннего к нижнему внешнему уголку глаз (совы закрывают эти мембраны и в момент нападения на добычу). У сов, в отличие от других птиц, эти мембраны не прозрачны. У неясытей они имеют молочно-голубоватый цвет и узкий прозрачный край. Если я смотрел на Мамбл в те моменты, когда она опускала эти пленки, мне казалось, что ее глаза из угольно-черных становятся пустыми и излучают зловещий серовато-синий свет.

Лицо Мамбл покрывали очень тонкие мягкие перышки, что делало его пушистым. Перышки имели бледный серовато-желтый оттенок, а вокруг внешних контуров глаз красовались шоколадно-коричневые концентрические полукружья. Мягкие линии того же цвета оттеняли основания ее выпуклых глаз. Мазок аналогичного «макияжа» украшал внутренние нижние уголки глаз, от чего они казались слегка наклонными. Лицевой диск совы окаймляла густая, узкая полоска крохотных, загнутых назад шоколадно-коричневых перьев. В центре наверху эта линия спускалась вниз и внутрь и утыкалась в треугольник коричневых перьев, направленных книзу. Этот треугольник шел от лба к клюву, а по краям был окаймлен белой полоской в форме буквы V. У неясытей острый, крючковатый клюв, который не мешает обзору. Густые перья на лице делают клюв короче, чем на самом деле. Клюв состоит из кости, но снаружи покрыт кератином. Цвет клюва Мамбл был тускло-желтым, у основания переходящим в бледно-серый. У основания клюва располагались ноздри, практически незаметные под перышками. В большинстве справочников говорится, что совы почти не обладают обонянием, но опытные заводчики с этим не согласны. То, что неясыти не трогают падаль в природе, но спокойно питаются мертвыми цыплятами в неволе, говорит о том, что они прекрасно понимают, насколько старым является мясо.

Вопрос обоняния птиц еще мало изучен. Чаще всего биологи изучают тех птиц, для которых это чувство важно – например, сумеречных новозеландских киви, охотящихся на земле, и некоторых кочующих морских птиц. Однако изучение болотной совы показало, что часть ее мозга, отвечающая за восприятие запахов – обонятельная луковица, по размерам не уступает луковице голубей и куриц и крупнее, чем у скворцов. И это важно, потому что голуби, курицы и скворцы активно пользуются обонянием. Доктор Грэм Мартин, из книги которого «Птицы ночи» я и почерпнул эту информацию, сухо замечает: «Не следует утверждать, что совы не нуждаются в обонянии». Кстати, доктор Мартин тоже долго держал у себя неясыть.