Пьеретта - Оноре Бальзак

Жак Бриго».

Вот о чем сын майора Бриго не сообщил Пьеретте: он отправил г-же Лоррен в Нант следующее письмо:

«Госпожа Лоррен, внучка ваша умрет, замученная дурным обращением, если вы не приедете и не потребуете ее обратно; я еле узнал ее, а чтобы вы сами могли судить о положении вещей, прилагаю письмо, полученное мною от Пьеретты. Про вас говорят здесь, что вы завладели состоянием вашей внучки, и вы должны снять с себя это обвинение. Словом, приезжайте, если возможно, немедленно, и мы еще будем счастливы, а если вы промедлите — вы не застанете Пьеретту в живых. Остаюсь с совершенным почтением вашим покорнейшим слугой,

Жак Бриго.

Провен. Большая улица, у господина Фраппье, столяра».

Бриго боялся, не умерла ли бабушка Пьеретты.

Хотя для бретоночки письмо того, кого она по своей наивности называла возлюбленным, было сплошной загадкой, девочка с детским простодушием поверила всему. Она ощутила то, что испытывает путник в пустыне, завидев вдалеке пальмы, окружающие колодец. Через несколько дней ее горестям должен был наступить конец, — так сказал ей Бриго; обещание друга детства успокоило ее, и все же, когда она прятала это письмо вместе с предыдущим, у нее мелькнула ужасная мысль.

«Бедный Бриго, — думала она, — он и не догадывается, в какую я попалась ловушку».

Сильвия слышала шаги Пьеретты, услыхала также Бриго под ее окном; она вскочила с постели и сквозь щелку ставня осмотрела площадь; при свете луны она различила мужскую фигуру, удалявшуюся в ту сторону, где жил полковник, перед домом которого Бриго и остановился. Бесшумно открыв свою дверь, старая дева поднялась по лестнице — и была потрясена, увидев у Пьеретты свет; она заглянула в замочную скважину, но ничего не могла разглядеть.

— Пьеретта, — окликнула она девочку, — вы больны?

— Нет, кузина, — ответила застигнутая врасплох Пьеретта.

— Почему же у вас в полночь горит свет? Откройте я хочу знать, что вы делаете.

Пьеретта бросилась босиком к двери, отворила ее, и старая дева заметила свернутую бечевку, которую девочка не успела спрятать. Сильвия кинулась к бечевке.

— Зачем это вам?

— Просто так, кузина.

— Просто так? — повторила Сильвия. — Ладно. Лжете, как всегда! Не бывать вам в раю! Ложитесь, вы простудитесь.

Она не стала больше ни о чем расспрашивать и ушла, оставив Пьеретту в ужасе от такого милосердия. Вместо того чтобы разразиться бранью, Сильвия решила вдруг подстеречь Пьеретту и полковника, перехватить письма и уличить обманывавших ее влюбленных. Почуяв опасность, Пьеретта с помощью кусочка коленкора подшила оба письма к подкладке своего корсета.

На этом окончилась история любви Пьеретты и Бриго. Пьеретта была счастлива, что Бриго решил не приходить в ближайшие дни, и надеялась, что подозрения ее кузины, не получая подтверждения, рассеются. И действительно, выстояв на ногах три ночи и выслеживая в течение трех вечеров ни в чем не повинного полковника, Сильвия не обнаружила ни у Пьеретты, ни в доме, ни вне его ничего такого, что свидетельствовало бы об их близости. Она послала Пьеретту на исповедь и, воспользовавшись ее отсутствием, все перерыла у девочки с ловкостью и сноровкой шпиона или чиновника парижской таможни, но ничего не нашла. Ярость ее не знала границ. Попадись ей тогда Пьеретта под руку, она, несомненно, беспощадно бы ее избила. Для старой девы такого склада ревность была не просто чувством, она составляла смысл ее существования: Сильвия жила, ощущала биение своего сердца, испытывала совершенно незнакомое ей до той поры волнение; любой шорох заставлял ее настораживаться, она прислушивалась к малейшему шуму и с мрачной подозрительностью наблюдала за Пьереттой.

— Эта негодная девчонка меня доконает! — говорила она.

Сильвия довела свою строгость до самой утонченной жестокости и этим совсем подорвала здоровье Пьеретты. Бедняжку постоянно лихорадило, а боли в голове стали невыносимы. Через неделю у нее уже было такое страдальческое лицо, что оно, несомненно, вызвало бы жалость у всякого, кроме завсегдатаев салона Рогронов, бессердечных в своих корыстных расчетах. Врач Неро — возможно по наущению Винэ — не являлся целую неделю. Подозреваемый Сильвией полковник, боясь расстроить задуманный им брак, остерегался проявить хотя бы малейшее участие к Пьеретте. Батильда происшедшую в девочке перемену объяснила переходным возрастом и сочла ее естественной и не опасной. Наконец в один из воскресных вечеров, когда Пьеретта находилась в гостиной, полной обычных посетителей, она от нестерпимых болей потеряла сознание; полковник, заметивший это первым, поднял ее и отнес на диван.

— Она притворяется, — сказала Сильвия, посмотрев на мадемуазель Абер и остальных партнеров.

— Уверяю вас, что кузина ваша тяжело больна, — возразил полковник.

— В ваших объятиях она чувствовала себя превосходно, — с ужасной улыбкой ответила ему Сильвия.

— Полковник прав, — вмешалась г-жа де Шаржбеф. — Вам следовало бы позвать врача. Сегодня утром при выходе из церкви все говорили, что у мадемуазель Лоррен очень больной вид.

— Я умираю, — прошептала Пьеретта.

Дефондриль подозвал Сильвию и посоветовал ей расстегнуть платье двоюродной сестры. Сильвия подбежала, твердя: «Все это просто фокусы!» Расстегнув на Пьеретте платье, она добралась уже до корсета; но тут Пьеретта, сделав сверхчеловеческое усилие, приподнялась и крикнула:

— Нет, нет! Я пойду к себе и лягу!

Однако Сильвия успела уже нащупать подшитые к корсету письма. Позволив Пьеретте уйти, она спросила, обращаясь к гостям;

— Ну, что вы скажете о ее болезни? Сплошное притворство! Вы не представляете себе, что это за испорченная девчонка!

Когда гости стали расходиться, Сильвия задержала Винэ, — она была вне себя от ярости и жаждала мести; с полковником, который подошел к ней проститься, она была попросту груба. Полковник бросил на Винэ угрожающий взгляд, просверливший стряпчего до самой утробы и словно наметивший подходящее место для пули. Сильвия попросила Винэ остаться. После того как все разошлись, старая дева заявила ему:

— Никогда и ни за что на свете я не выйду замуж за полковника!

— Раз уж вы сами пришли к этому решению, я могу говорить свободно. Полковник мне друг, но вам я больше друг, нежели ему. Рогрон оказал мне незабываемые услуги, а я умею быть таким же верным другом, как и непримиримым врагом. Дайте срок, я попаду в палату, и вы увидите, как далеко я пойду, а уж тогда я изыщу способ сделать Рогрона главноуправляющим окладными сборами. Но поклянитесь мне, что никогда никому не скажете ни слова о нашем разговоре!

Сильвия утвердительно кивнула головой.

— Во-первых, милейший полковник — отъявленный картежник.

— О-о! — воскликнула Сильвия.

— Ежели бы не денежные затруднения — результат его страсти, — он был бы уже маршалом Франции, — продолжал стряпчий. — Так что он способен, пожалуй, промотать все ваше состояние; но, правда, это человек большого ума. А затем не думайте, что супруги могут иметь или не иметь детей по собственному произволу: детей посылает господь бог, и чем это вам грозит, вы сами знаете. Нет, уж если вам хочется вступить в брак, повремените, пока я попаду в палату, и выходите тогда замуж за старика Дефондриля, он будет председателем суда. А в отместку жените брата на мадемуазель де Шаржбеф, я берусь добиться ее согласия; у нее будет две тысячи франков ренты, и вы, подобно мне, породнитесь с Шаржбефами, Поверьте, Шаржбефы еще признают нас когда-нибудь своей родней, — Гуро любит Пьеретту, — был ответ Сильвии.

— Что ж, с него станется, — сказал Винэ, — он даже рассчитывает, быть может, жениться на ней после вашей смерти.

— Недурной расчетец! — сказала она.

— Я же говорил вам, это дьявольски хитрый человек. Жените брата, объявив, что сами намерены остаться в девушках, чтобы все свое состояние завещать племянникам или племянницам. Тогда вы одним ударом расправитесь и с Пьереттой и с Гуро и сможете полюбоваться, как он это примет.

— А ведь вы правы, — воскликнула старая дева, — они у меня в руках! Пусть она поступает в какую-нибудь лавку ученицей, она ничего от меня не получит! У нее нет ни гроша; пусть-ка поработает, как мы когда-то!

Винэ ушел, старательно вбив свой план в голову Сильвии, упрямство которой было ему хорошо известно. Старая дева должна была поверить в конце концов, что план исходит от нее самой. На площади Винэ застал полковника, который, поджидая его, курил сигару.

— Стоп! — сказал Гуро. — Вы разгромили меня, но на развалинах найдется достаточно камней, чтобы похоронить вас под ними.

— Полковник!

— Никаких полковников! Я с вами рассчитаюсь по-свойски; и прежде всего — не бывать вам депутатом!