Кот Василий - Мария Зайцева

Время упущено.

Кет тогда поехала в клуб с тоски.

Кот пропал. Написал ей невнятную смс еще днем, и все. Думай-гадай, что с ним. То ли на службе, то ли на бл*дках. Это уже потом, через пару дней, узнав, что в соседнюю область приезжает президент, Кет сопоставила факты. Да и Василий начал писать и даже позвонил один раз.

А в тот вечер Кет грустила, обижалась и дулась.

И Люська с Пашкой, что так удачно сменил ее бывшего парня-дилера, оказалась кстати.

Клуб был роскошным, лица знакомыми, а кальян Кет до этого дня даже не пробовала. Улетела быстро.

Утро порадовало  резью в глазах и дикой головной болью.

И Орешниковым, дрыхнущим рядом с ней.

Кет скатилась с постели с невероятной для своего состояния резвостью, обшарила себя, радуясь открытиям: платье на месте, трусы на месте, сумка с телефоном и деньгами валяется рядом с кроватью.

А за окном город. Не лес.

Домой добиралась на такси, наплевав на неподъемный ценник.

И уже в ванной, внимательно осмотрев себя на предмет наличия следов, Кет порадовалась, что, несмотря на конскую дозу выпитого и какой-то неправильный кальян, с ума она вчера все-таки не сошла.

Потому что секса у нее точно не было. Дурой окончательной Кет все же не была, да и бурная личная жизнь с Котом опыта в этих делах добавила.

Облегчение накрыло такой физически ощутимой волной, что Кет не смогла стоять, села в ванную, позволив воде литься сверху на похмельную голову.

Она просто не знала, что бы стала делать, если б этой ночью переспала с Орешниковым. Даже думать об этом было тошно.

Коту она ничего не стала говорить ни про вечеринку, ни тем более про непонятно как проведенную ночь.

Ничего не случилось, и хорошо. И надо забыть.

Вот только Орешников, на следующий день отозвавший ее в сторону и, глумливо улыбаясь, показавший ей фотки на телефоне, где она спит с ним в обнимку, забыть не позволил.

И хоть Кет и не поддалась на шантаж, отправляя его сходу в пешее эротическое, но сердце все равно забилось испуганно.

Не факт, что скот осмелиться показать фотки Коту, но даже если и покажет, Кет все равно собиралась признаваться. Когда он  приедет.

Бояться ей нечего, она не изменяла, ничего такого не сделала. Ну, сглупила, конечно же, но ведь можно же выслушать.

Кет была уверена, что Василий выслушает и простит.

Главное, самой сказать.

Правда, испытав на себе его ярость по поводу вполне безобидных сетевых фоток со злополучной вечеринки, она уже не могла так спокойно это утверждать. И побоялась, просто побоялась рассказать.

А потом было как-то глупо и неправильно говорить. Время ушло. Какой смысл? Тем более, что Орешников отвалил. Хоть и поглядывал по-прежнему многозначительно. И клеился опять очень нагло.

Кет шла домой, переживала, думая, что рассказать Коту все же надо.

И не находя слов.

Ну, может, увидит его, поцелует, и все само скажется?

Ее Кот не мог ей не поверить. Просто не мог. Он собирался с ней жить. Он говорил о свадьбе. Он должен ей доверять.

Она не сделала ничего плохого.

Кет все еще думала об этом, когда звонила в его дверь, несколько раз, но ей не открыли.

Дома, за уроками, мысль не отпускала, слова, что подбирались для объяснения, казались то правильными и логичными, то совершенно глупыми.

Вечером Кота тоже не оказалось в квартире, и Кет решила, что его вызвали на службу.

Так бывало пару раз. Он даже позвонить не мог. И сейчас был недоступен.

Кет вздохнула облегченно. Разговор откладывался. Это хорошо, думала он, это очень вовремя, она успеет придумать более весомые и нужные аргументы, она убедит, конечно убедит. В конце концов, она ни в чем не виновата. Только в том, что скрыла…

Кет в волнении вышла на балкон подъезда, навевающий множество приятных воспоминаний, от которых низ живота заныл знакомой возбуждающей болью. Только ее Кот мог унять эту боль.

Только с ним ей было так хорошо, так правильно, так сладко.

Кет задумалась, удивляясь, как за такой короткий промежуток времени он стал для нее так важен. Так нужен, необходим просто. Как сумел привязать к себе, заставил поверить. Заставил полюбить.

Ведь она, в самом деле, уже давно приняла решение. И оно ей казалось единственно правильным. Какая может быть карьера, если на кону ее жизнь? Ее счастье? Ее любовь? Разве здесь может быть выбор?

Зашумевший лифт заставил обернуться.

Сквозь оконное стекло Кет смотрела, как из лифта выходит ее Кот. Высокий, невероятно красивый. Очень пьяный. В обнимку с смутно знакомой блондинкой.

Вот он остановился, притянул ее к себе, поцеловал. Девушка податливо прогнулась в пояснице. Что-то сказала ему игриво. Он жамкнул ее за ягодицу, потащил к своей двери.

За ними уже давно закрылась дверь, а Кет все стояла. Как в самом начале отошла на шаг назад, упершись в ограждение балкона, так и не двигалась с места.

И все смотрела на опустевший коридор, словно Кот и блондинка были там. Стояли там. Целовались.

Кет почувствовала что-то странное на щеке, провела рукой, какое-то время удивленно смотрела на мокрые пальцы.

Открыла дверь и прошла мимо квартиры Кота к себе.

Умылась, легла в кровать.

Отстраненно, словно это не она, словно это не с ней, думала… Ни о чем она не думала. Мысли, что блуждали в голове скользкими донными рыбами, поймать за хвост было сложно.

И даже вопросов, таких очевидных и нужных, не возникало.

И эта странная реакция удивляла Кет. Она даже мимолетно, без особого сожаления, подумала, что, возможно, это и есть начальная стадия шизофрении. Когда раздваиваешься и словно со стороны за собой наблюдаешь. И все фиксируешь, бесстрастно, как врач.

Вот пациент лежит. Вот плачет. Вот воет. Вот пьет воду. Опять плачет. Опять воет. Теперь лежит.