Миг возмездия. Невидимый спаситель. Загадка планеты гандов. Сквозь дремучий ад - Эрик Фрэнк Рассел

— Как только новость обнародуют, посвященные окажутся в безопасности: исчезнет повод разделываться с ними, — В голосе Грэхема звучала надежда стряхнуть невыносимое бремя.

— Если сведения, полученные учеными, подтвердят вами сказанное, — вмешался поотставший от остальных сенатор Кармоди, — то я лично прослежу, чтобы президента немедленно и безотлагательно поставили в известность! Можете рассчитывать на полную поддержку правительства.

— Благодарю, — вымолвил Грэхем, и, поднявшись, вышел, сопровождаемый Волем и Лимингтоном. Его проводили до временно отведенного пристанища, находившегося тут же, под Министерством Обороны. Правда, многими подземными этажами ниже.

— Послушай, Билл, — обратился к нему Воль, — ведь я получил из Европы уйму сообщений — только не успел тебе рассказать. Шеридана, Бьернсена и Лютера вскрыли. Результаты тютелька в тютельку сошлись с тем, что обнаружилось у Майо и Уэбба.

— Сошлись! Все сходится, — заметил полковник Лимингтон, с чисто отеческой гордостью похлопывая Грэхема по плечу. — Нелегко будет человечеству поверить в раскрытую вами тайну — однако полагаюсь на вас целиком и полностью.

Они вышли, оставив Грэхема поспать, — но уснуть оказалось нелегко. Каково было засыпать, предвидя неумолимое уничтожение рода людского? Майо погиб у него на глазах. Он видел Дейкина, пытавшегося убежать от судьбы, — а судьба нанесла удар точный, стремительный и неумолимый. Он точно знал, какой конец уготован Корбетту, слышал эхо удара, который уничтожил злосчастного начальника полиции. Теперь — Бич. А завтра?

…Холодным, промозглым утром ужасная новость разорвалась над планетой — разорвалась так неожиданно, что у каждого и всякого дух захватило; так неистово, что наихудшие опасения показались детскими страхами. Земля буквально взвыла от ужаса.

Глава 8

Наступило девятое июня две тысячи пятнадцатого года, и времени было на циферблате — три часа утра. Редко упоминаемый, однако в высочайшей степени действенный и надежный Отдел Пропаганды трудился не покладая рук. Его огромные помещения занимали в Министерстве Внутренних Дел полные два этажа, но сейчас оставались темными и безлюдными. Работа кипела чуть поодаль — в двух милях, в дюжине комнат, укрытых под землей. Там собрался весь наличный штат отдела, усиленный восемью десятками добровольных помощников.

Одним подземным этажом выше застыли, покоясь на мощных железобетонных перекрытиях, старинные тяжеловесные типографские станки. Они простояли много лет — чистые, смазанные, блестящие — простояли, дожидаясь, покуда настанет их час, покуда общенациональная система телеинформации не выйдет из строя, покуда старое, надежное, безотказное вновь не призовут послужить. Они терпеливо ждали своего часа — и дождались.

На тысячу футов над ними возносилась громада полуправительственной “Вашингтон Пост” — тяжеловесная, и все же изящная.

Четыреста взмыленных людей, давно скинувших пиджаки, принимали на руки стекавшиеся со всего земного шара новости. Телевидение, радио, релейная связь, кабельная сеть, стратпочта, — даже полевая связь вооруженных сил, — все было отдано в их полное и всецелое распоряжение.

На земной поверхности эта бешеная деятельность никак себя не обнаруживала. Здание “Пост” пребывало безлюдным, в бесконечных рядах неосвещенных окон дробилась тысячью отражений бледная луна.

По тротуару одиноко брел патрульный полицейский — шагал, устремляя взгляд на светящиеся уличные часы, ничего не подозревая о кипевшей под ногами лихорадочной работе. Все мысли его сосредоточивались на чашке кофе, ждавшей в конце обхода. Кошка метнулась ему наперерез и шмыгнула в тень.

А внизу, под высящимися бетонными громадами, неведомая миллионам ни о чем не подозревающих, мирно спящих горожан, кипела самоотверженная работа четырехсот человек, готовивших на грядущее утро ужасную новость.

Телеграфные ключи и скоростные печатающие аппараты отбивали сообщения — то короткие и краткие, то длинные и подробные, но и те, и другие — одинаково зловещие. Бешено грохотали телетайпы. Надрывались телефоны, из которых квакали чьи-то металлические голоса. Могучий многоканальный коротковолновый передатчик посылал на весь мир тревожные импульсы через высотную антенну.

Прибывающие отовсюду новости сравнивали, взвешивали, классифицировали. Бликкер завершил опыт. Докладывает о двух шарах, парящих над Дел авар Авеню. Отлично! — передайте Бликкеру, чтобы немедленно позабыл о них — если сможет. Весточка от Уильямса. Провел опыт и воочию видит светящиеся шары. Поблагодарите и велите ему скрыться куда-нибудь — да попроворнее. Толлертон вызывает. Наблюдает вереницу голубых шаров, пересекающих на большой высоте Потомак. Пускай спустится в укрытие и вздремнет.

— Алло! Толлертон? Спасибо за сообщение. Простите, нам не разрешается говорить об итогах других опытов. Как почему? Да ради вашей же безопасности! Немедленно выкидывайте все из головы — слышите? — и ступайте баиньки.

Шумная, но упорядоченная катавасия царила вокруг. Каждый звонок прорывался сквозь параллельные вызовы, каждый далекий абонент стремился опередить прочих. Кто-то отчаянно стиснул трубку, пытаясь связаться со станцией ВРТС в Колорадо. Отчаявшись, запросил полицейское управление Денвера. В другом углу терпеливый радист монотонно твердил: “Вызываю авианосец “Аризона”. Вызываю авианосец “Аризона”.

Ровно в четыре посреди этой суматохи возникли двое. Они вышли из туннеля, по которому вот уже добрых десять лет вывозили на поверхность несчетные тысячи влажных еще газет, чтобы срочно доставить их на железнодорожную станцию.

Первый из вошедших почтительно придержал дверь, пропуская вперед спутника — высокого плотного мужчину со стального цвета шевелюрой и светло–серыми глазами, спокойно и непреклонно глядевшими с сурового лица.

Он остановился и окинул помещение наметанным, цепким взглядом.

— Господа, перед вами Президент.

Последовала тишина. Все поднялись, вглядываясь в хорошо и давно знакомые черты. Глава государства жестом призвал их продолжать работу и проследовал в отдельную кабину. Там надел очки, взял в руки несколько машинописных листков и придвинулся к микрофону.

Вспыхнула сигнальная лампочка. Президент заговорил. Голос звучал уверенно и спокойно, с убедительной силой. Сверхчувствительная аппаратура, укрытая в другом подземелье, на расстоянии двух кварталов, принимала этот голос и множила двумя тысячами копий.

Президент закончил говорить, поднялся и вышел. После его отъезда две тысячи катушек магнитофонной пленки разобрали, разложили по герметическим контейнерам и увезли.