Юрий Андропов и Владимир Путин. На пути к возрождению - Юрий Дроздов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
К последнему предположению о «мягкой и нежной» авторитарности следует, конечно, относиться критически. Возможно, нынешние политологи придают слову «авторитаризм» какой-то иной смысл, но «Словарь иностранных слов» дает ему четкое и недвусмысленное определение — «самовластие, государственный строй, характеризующийся режимом личной власти, диктаторскими методами правления».[122] Вряд ли «диктаторские методы правления» предполагают особую мягкость.
Политолог И. Дискин:
«Более всех прочих властителей прошлого Владимир Путин напоминает, как это ни парадоксально, Иосифа Сталина. В этом сравнении нет ничего обидного. Во-первых, им обоим пришлось начинать в почти одной и той же политико-психологической ситуации. Существовало достаточно крупных политических фигур, которые по целому ряду показателей превосходили их и, казалось бы, должны были унаследовать руководство. Государственный аппарат был расшатан, и каждый «клан» в нем ориентировался на своего политического лидера. Однако же, выбор пал на них — тогда Сталина, а теперь Путина — людей, возможно, не самых ярких, но обладающих другими навыками. Сегодняшняя политическая ситуация тоже сходна с началом 20-х: расчет на рыночные реформы (тогда — НЭП) не оправдался. И теперь, как и тогда, стоит вопрос: следовать ли дальше путем преобразований, опоры на живые силы общества или начать подкручивать гайки?»
Дискин считает, что полной аналогии между методами правления Сталина и Путина быть не может, поскольку в «отличие от Сталина, Путин не обладает идеологическим ресурсом, необходимым для мобилизации общества без его последовательной демократизации».
В. Жарихин, вице-президент Московского фонда президентских программ: «Я надеюсь, что… он будет напоминать Александра III… Александр II был царем-реформатором, зато при Александре III люди жили спокойно. С одной стороны, все было в порядке, а с другой — построили Транссиб и многое наладили в российской жизни». Уже само сравнение В. Путина с царем предполагает, что президентство Путина будет авторитарным. Но ведь политологи не берут свои идеи из воздуха, а лишь отражают настроения общества. Российское общество устало от аморфности и несостоятельности власти. Во власти оно видит свою единственную защиту. И после прокатившейся по России волне террористических актов символом защиты для него стал Владимир Путин, объявивший беспощадную войну чеченским террористам, где бы они ни находились. Вот почему за него голосовали, несмотря на то, что еще совсем недавно его никто не знал. Голосовали, несмотря на то, что его политические соперники, старались убедить избирателей: Путин — ставленник Ельцина, он ничего менять не будет, при нем Россией будут по-прежнему управлять семейный клан Ельцина и олигархи. За него голосовали, несмотря на то, что уже непосредственно перед выборами успехи российских войск в Чечне стали призрачными, а потери — зримыми.
Конечно, истинное политическое лицо и истинные намерения Путина станут ясны позднее, лишь после ряда конкретных его действий на посту президента.
Среди демократов либерального крыла далеко не все боятся авторитаризма. Наши либералы не вписываются в рамки стандартов Запада, откуда либерализм был импортирован в Россию. Если там либеральная демократия и либеральная экономика составляют единое идеологическое целое, то у нас они могут либо существовать раздельно, либо одна из составляющих может отсутствовать вовсе. Так сказать, западная идеология, приспособленная к российским условиям. Для российских либералов такая «адаптированная идеология» очень удобна. Когда, скажем, угроза авторитаризма реально существует, а ссориться с «носителем» этой угрозы не хочется, это позволяет им, «оставаясь преданными сторонниками либеральной демократии», плодотворно сотрудничать с авторитарным режимом, поскольку только при нем «есть еще шанс осуществить реформы» (Е. Ясин).
Понятно, когда нас пугают авторитарным режимом правозащитники. Им, видимо, очень хочется, во-первых, показать Западу, что они еще что-то значат в своей стране, и, во-вторых, напомнить соотечественникам, что они не забывают о своей правозащитной миссии. Только вот если бы в России действительно была диктатура, то вряд ли им было бы так просто связываться с зарубежными СМИ, где почти каждый день появляются их сентенции примерно такого характера:
«Российская либеральная интеллигенция все сильнее опасается, что Путин может стать диктатором, который ограничит политические свободы, с таким трудом завоеванные в последние несколько лет. Елена Боннер и некоторые другие видные активисты правозащитного движения считают, что «при Путине Россия вступила в новый этап современного сталинизма. Мы являемся свидетелями роста авторитаризма, милитаризации общества и увеличения военного бюджета».
С. Ковалев[123] присоединяет свой голос к тем, кто выражает все большее беспокойство по поводу скатывания России к авторитарному прошлому.
«Я пессимистически оцениваю то политическое направление, в котором Путин и его команда намерены вести Россию. Путин — выходец из КГБ. Это означает, что он тактик, а не стратег. Он заглядывает вперед всего на 2–3 дня».
Боннер[124] считает, что ситуация будет ухудшаться, если только Запад не займет жесткую позицию в отношении России.
«Мы опасаемся, что при нынешнем правительстве в обозримом будущем нашу страну могут ожидать разрушительные потрясения, которые могут затронуть и соседние страны»
(«Дейли телеграф»).Разумеется, ограничение со стороны власти правозащитной деятельности — серьезное отступление от демократии. Но государство обязано защищать и права своего народа. А одно из неотъемлемых прав народа — одобрить или осудить действия власти в Чечне. Подавляющее большинство россиян эти действия одобрило, тем самым реализовав свое право. И любой правозащитник это право обязан уважать и защищать.
Зарубежных политиков, конечно, пугает возможность установления диктатуры или, в лучшем случае, авторитарного режима в России. Сложившийся в недалеком прошлом стереотип мышления не дает им освободиться от чувства страха перед когда-то могучим восточным соседом. Они прекрасно понимают, что пока Россия живет по принципам демократического общества им ничего не угрожает. Но любой, даже самый мягкий, авторитарный режим в силу своей непредсказуемости может оказаться для них опасным. Поэтому любые печатные или устные заявления представителей западного мира об их обеспокоенности по поводу угрозы авторитаризма в России мы должны воспринимать правильно: эта обеспокоенность не имеет ничего общего с заботой о судьбе российского народа в условиях диктатуры (или авторитаризма), это — опасение за их собственное будущее.
Кстати, практически все СМИ, публикующие материалы на эту тему, используют безошибочно узнаваемую лексику российских правозащитников. Вот, например, нидерландская газета «Ди фолькскрант»: «В России в лучшем случае установится авторитарная «подконтрольная» демократия, а в худшем — она встанет на путь превращения в полицейское государство». Ну чем не С. Ковалев? Или польская газета «Речь посполита»: «При Путине Россия станет сочетанием авторитарного правления и свободной экономики. Российский эксперимент с демократией… не удался». Почти Боннер.
Немецкая «Ди вельт»:
«Путин хочет обладать всей полнотой президентской власти. Его поддерживают силовые министерства, а война в Чечне является одной из составляющих предвыборной стратегии, причем российский национализм будет подогреваться дальнейшим нарастанием террора. Наконец, с помощью различных демократических трюков удалось нейтрализовать Думу. Короче говоря, налицо все признаки грядущего авторитаризма».
Впрочем, респектабельные политики или солидные СМИ, наоборот, выражают удовлетворение самим фактом избрания Путина. Эту публику волнуют другие проблемы: будет ли новая власть в России предсказуемой, можно ли будет вести с нею серьезный диалог, и имеет ли смысл строить с нею долговременные стратегические отношения? Президент США Билл Клинтон[125] считает его «лояльным, действенным и очень сильным руководителем с которым США могут иметь дело». Премьер-министр Великобритании Тони Блэр,[126] встречавшийся с Путиным и до и после выборов, считает, что «он в высшей степени разумен и точно знает, чего хочет добиться в России».
Газета «Фигаро» полна дифирамбов в адрес нашего президента:
«Владимир Путин не будет играть в «сверкающего царя». Он хочет быть прагматичным руководителем с одной целью — величие России. Путин был избран для того, чтобы восстановить государство, которое сможет нагнать свое отставание и обеспечить безопасность своих граждан».
