Космическая шкатулка Ирис - Лариса Кольцова

бреда. Ты сам не хочешь расставаться со своим этим, как ты его называешь, кристаллом, в котором обитает в подобии анабиоза, или как спящая спора, некая сущность. Хотя похоже на то, что она остаточная. Правильно, я понял?

– Может, и не хочу. А как ты меня заставишь? Украсть не сможешь, отнять – тоже нет. Уничтожить его нельзя. Даже если запулишь за пределы атмосферы, он вернётся по траектории, ни тебе, ни мне неизвестной.

– Нет такой структуры, чтобы была неуничтожима в принципе.

– Ты легко его уничтожишь. Но он восстановится, используя меня как свой ресурс для восстановления. А вот если ты уничтожишь меня, то тогда не знаю, что будет. Исчезнет он, или наоборот меня реплицирует? Та форма жизни, разумной, подчёркиваю это, хотя и нечеловеческой, она пространственно разнесена. Она вообще не подвластна ни нашей логике, ни науке. Она незримым крючком или щупальцем зацепилась за меня, возможно, что и внедрилась в геном. Я не знаю. Она может и десятилетиями ничем себя не проявлять, а может и заявить о себе как угодно, когда угодно. Последний раз оно заявило о своём присутствии, когда транслировало некий мираж на том самом озере, где утонул Рахманов Арсений. Но мираж -слово весьма приблизительное для подобного феномена. Миражи не вступают в контакт с человеком.

– Получается, что ты бессмертен, хотя и относительно?

– Понятия не имею. Я подобных экспериментов над собою не проводил, Кук. Может, попробуешь?

– К чему бы мне уничтожать своего единственного соратника и друга? Человека, которому я верю, поскольку вижу тебя насквозь. И всегда видел насквозь. С юности твоей прыткой. Ты мне за сына, можно сказать. Старшего сына. Ну, а как оружие он может быть использован? Для необходимой самообороны?

– Думаю, да. Тон-Ат, да и Хагор такой вот игрушечкой направленным воздействием легко ломали шейные позвонки своим врагам. Я не пробовал.

– А – ха-ха-ха! – опять вздохнул и шумно выдохнул Кук. – Как быть с Ландышем?

– Никак. Пусть радуется, если её такая любовь радует. Она же и понятия не имеет, во что сама она преображается. Она уверена, что я её люблю. Я не буду её разочаровывать. И ты не скажешь, я надеюсь. Да и как тут скажешь? Не будем погружать её полудетское сознание в сумасшедший дом. Пусть она будет моей женой. А там видно будет, что и как. Вдруг она сама меня разлюбит? Я с твоей дочерью, Кук, жил много лет, не любя её давно. И ничего. Не обижалась, кажется. Да и я старался её не обижать. Не то что прежде, когда любил как ненормальный и постоянно обижал.

– Любил ты! Кому врёшь-то? Женился на той дурочке Ларисе, чуть в психушку и ту, и другую не устроил. Вот какова твоя любовь…

– А твоя, Кук? Ты забыл, как ты, «человек будущего», «хрустальный Череп Судьбы» насиловал девушек в своём отсеке отдыха? Как потом отнимал у них детей?

– Стоп, стоп! Так мы и поссоримся, пожалуй. К чему бы это нам, а Радослав? Я, может, потому и мечтал заполучить сюда земных людей, что давно уж сомневался в собственном здравомыслии. Я даже сынов своих сюда сманил. Видел, каковы они? «Все равны как на подбор, с ними дядька…», то есть лысый папка Череп Судьбы. Чего мне стоило их собрать у себя, выискивая их в разных уголках Земли, а порой и в космических колониях, знаешь ты разве? Не год, не два на это потратил. Не всех и нашёл, что тоже правда.

– У тебя так и не родилось ни одной дочери после Ксении?

– Нет. Ни одной девочки у меня так и не появилось. Хотел вот с Ландышем развести у себя цветник, да видно не получится уже. А Ландыш я и после тебя принял бы к себе.

– Ты же говорил, что она тебе без надобности.

– Да и ты много чего говорил. Не полюбит она меня никогда. Да и ты… Ей молодой и страстный парень нужен. Для счастья и для потомства.

– Она на мой темперамент не жалуется пока.

– Ого-огонь! Взвился-то! То ледник у него в штанах, то хватает воздух руками, будто она тут рядом, и её вырывают у него из рук.

На самом же деле Радослав нервически взбивал свои волосы на голове, а вовсе не махал руками, как изобразил Кук. Привычка возникла на Земле после возвращения из миров, где он стриг волосы под корень, так и оставшаяся по сию пору. Он невольно проверял, наличествуют ли волосы на голове или их опять нет, как не было на Паралее в течение двадцати лет, как не было и на спутнике почти десять лет жизни там. Кук вгляделся в его волосы.

– Ты седеешь, Радослав. А омолаживающих технологий тут нет. Я не сразу заметил из-за того, что у тебя светлые волосы. Скоро будешь как сивый мерин. Ни молодости, ни любви к женщинам, одна маета каждодневная. А Ландыш-то только – только вошла в своё цветение. А -ха-ха-ха! – он выдохнул как всегда с присказкой.

– Кук, когда ты отрегулируешь искусственную атмосферу?

– Она уже отключена. Осталось только кондиционирование. Тут земная атмосфера, земной состав воздуха. Мы дома.

Любовь с тихой поступью призрака

Ночью Ландыш пришла к нему. Лёгонькая, тихая она легла рядом и сказала, – Радослав, давай сегодня просто спать. Я отчего-то устала.

– Давай, – согласился он, с внутренним сжатием ожидая проявления в Ландыш облика другой женщины. Не желая и ожидая. Но ничего не происходило. Ландыш мирно посапывала, прижавшись к его боку. Кольцо она сняла. Оно лежало на столике рядом с постелью. Не подавало ни малейшего признака своего наличия, не мерцало, не светилось и ничего не освещало вокруг. Словно его и не было. Только крошечный светильник, спрятанный под панелью потолка, давал освещение подобное безлунной ночи, очерчивая контуры предметов и не давая сгуститься полнейшему мраку, как бывает в полностью замкнутой кубатуре. Вообще-то здесь комнаты не имели формы куба или параллелепипеда. Одна стена закруглялась, так что комната отдыха была похожа на разрезанный пополам сфероид.

– Радослав, – внезапно очнулась Ландыш, – ты любишь меня?

– Лю-лю, – ответил он.

– Не лю-лю, а любишь? Ты ценишь то, что ты немолодой, а обладаешь мною, юной и доставшейся тебе девственной?

– Конечно, ценю. Ландыш, тебе очень не хватало отца? И ты хочешь, чтобы я им был?

– Да. Мне не хватало отца. Представь жизнь, где в одной части сплошной праздник любви, в другой части – дети, живущие в подобии инкубатора. Девочки отдельно, мальчики отдельно. Разная система воспитания. Отцов никто не