Призраки стекла (ЛП) - Лоурен Бренна

Глава 12

Уильям Дарлинг

Встреча с Горацием Леру была сродни второму рождению.

Наверное, именно в этот день я родился как бизнесмен.

Гораций не был похож ни на кого, кого я когда-либо видел вблизи. Его одежда была не просто красивой. Она была изысканной, сшитой на заказ, одна вещь стоила больше денег, чем я заработал за всю свою жизнь. Густые светлые волосы Горация волнами спадали до плеч, обрамляя орлиное лицо, которое больше походило на лицо скульптурного ангела, чем на человека из плоти и крови.

— Мистер Дарлинг. Рад познакомиться с вами. — Гораций протянул наманикюренную руку, и я с удивлением обнаружил, что его пожатие было крепким и сильным. — Жаль, что начало вашего американского приключения оказалось не столь радушным. Но я надеюсь, что мы с моей сестрой, Лейлой поможем исправить все ложные впечатления, сложившиеся у вас об этом месте. Это мечта для тех молодых художников, которые достаточно смелы, чтобы исследовать его.

— Я ценю вашу помощь, — сказал я.

— Это стоит того, чтобы приложить усилия. Ваша Джулия очаровательна. Я стал лучше от того, что узнал ее.

Гораций пригласил меня следовать за ним, прогуливаясь по тропинке за гостиницей в Чарльстоне, куда он привез нас с Джулией отдохнуть перед нашей поездкой с ним и его сестрой в Саванну.

— Ваш акцент. Откуда вы? — спросил я.

— Из Луизианы. Хотя мы с Лейлой родились во Франции. Мы возвращались из поездки к родственникам, когда встретили на корабле вашу милую Джулию. — Он улыбнулся. — Я вырос в Новом Орлеане. Бизнес привел меня в Чарльстон. А теперь, как вы знаете, в Саванну.

— Что за бизнес?

— Это все очень скучно. Я предпочитаю говорить о более интересных вещах. Расскажите мне об этом стекле. Джулия сказала, будто в ваших жилах течет магия.

— Я не думаю, что это так впечатляюще, — соврал я.

— Что ж, мы это выясним. Когда мы приедем в Саванну, у вас будет студия, оборудованная всем необходимым, а я стану вашим покровителем.

— Почему? — спросил я, кивнув в ответ симпатичной горничной, которая пронеслась мимо нас с бельем в руках.

— Без красоты нет жизни. А стекло — самое красивое. Еще лучше, если я смогу вытащить из сточной канавы хорошего мужчину и сделать его королем. Это самое малое, что я могу сделать. У меня слишком много денег. Даже когда я умру, их останется слишком много. — Он провел наманикюренным пальцем по золотистой волне, падающей на его плечо. Во-первых, я закажу люстру. Потом еще одну. А потом еще что-нибудь. Неважно, если от этого у меня перехватит дыхание.

— А что вы хотите взамен? Кроме стекла. Я достаточно знаю о бизнесе.

— Друг мой, ты ничего не знаешь о бизнесе. Поэтому ты — это ты, а я — это я. Но это вряд ли благотворительность. Джулия приглянулась моей сестре на корабле, а когда мы прибудем в Саванну, у нее рядом никого не будет. Все, о чем я прошу, это чтобы Джулия навещала нас хотя бы раз в неделю после того, как мы обустроим свои жилища. Я не хочу, чтобы моя Лейла была одинока.

— Я не уверен, что это справедливый обмен.

Губы Горация разошлись в лукавой ухмылке, глаза заблестели, как будто он попробовал какую-то мифическую амброзию.

— Ты просто не понимаешь. Джулия и Лейла — это чистый солнечный свет в темном мире. Одной только компании Джулии хватит, чтобы оплатить твою аренду. — Он обхватил меня за плечи и притянул к себе, пока мы шли. — Мы также станем друзьями, Уильям Дарлинг. Вот почему мы сейчас идем к портному. Тебе предстоит кое-что узнать об одежде джентльмена-художника.

Дни сменялись неделями, и в шквале документов и папок, чемоданов и безделушек мы с Джулией оказались жильцами большого таунхауса в центре шумного южного города Саванны. Гораций и Лейла, казалось, всегда были рядом, а приглашения на светские рауты и закрытые игры на лужайках быстро стали частью повседневной жизни. Для Джулии этот мир не был чем-то необычным, но для меня позолоченная культура американской элиты была просто ошеломляющей. Несмотря на то, что Джулия почти все время путешествия из Шотландии обучала меня более мягким приемам общения, я все еще был слишком смелым, слишком грубым, слишком мужественным, чтобы легко вписаться в благородные рамки салонов и гостиных. Я мечтал о тяжелом запахе конюшни и о диком ощущении голой спины лошади между бедер.

Я предавался любви с Джулией на спутанных простынях, на бархатных диванах и даже на мраморных полах, наслаждаясь первобытной роскошью, с которой никто из нас никогда не сталкивался. Я запоминал ее обнаженные бедра, изгиб спины, золотистые волосы, клубничные губы, которые спасли меня так давно, когда я впервые сказал ей, что меня зовут Дарлинг. А теперь я сделал ее тоже Дарлинг.

Стекло все время звало меня. Я слышал его ранним утром, в моменты между сном и бодрствованием, в приятный момент пробуждения. Стекло шептало о том, что будет, и о том, кем я стану. Пока я слушал, мой успех был обеспечен.

— Расскажи мне еще раз, откуда у тебя талант к стеклу, — спросил меня однажды Гораций, когда мы прогуливались по засаженному самшитами саду во внутреннем дворе импозантного дома в Саванне. — Ты явно не из тех, кто родился с талантом. Если позволишь так выразиться, конечно.

— Отец Джулии обучил меня.

— И поэтому юная Джулия отправилась с тобой? Из-за твоих перспектив?

— В Америке человек может добиться всего, что захочет. Джулии тоже понравилась эта идея.

Гораций поморщился.

— Боюсь, Америка не застрахована от реалий жизни. Чтобы делать деньги, нужны деньги, мой друг. Никакие мечты и фантазии не могут этого изменить.

— И все же я здесь.

Гораций захихикал и хлопнул меня по спине, его глаза заблестели.

— Ты родился богатым?

— Да, но с оговорками, — Гораций полез в карман и достал сверкающий камень в оправе из изысканного золота и висящий на цепочке, прикрепленной к пиджаку. — Эта безделушка, как я люблю ее называть — безупречный бриллиант в десять карат. — Он ухмыльнулся, когда я наклонился ближе. — Это, конечно, означает, что он стоит больше, чем маленькое королевство. Но меня связывает с ним не столько сам бриллиант, сколько его происхождение. Мой отец был исследователем Древнего Египта. Этот камень когда-то был в короне фараона. — Он снова спрятал его. — В тот день, когда мой отец извлек его из гнилых, мумифицированных останков старого барсука, состояние нашей семьи начало увеличиваться в геометрической прогрессии. Кроме египетских сокровищ, мы стали в высшей степени удачливыми. Я намерен оставаться таким и впредь.

— Значит, ты веришь, что это волшебный камень?

— Друг мой, все алмазы — волшебные камни. В зависимости от того, что вы с ними делаете.

В студии, которую предоставил мне Гораций, было все, о чем я мечтал, и даже больше. Я стоял у остекленных окон и смотрел вниз на Ривер-стрит. Мимо лениво текла река Саванна, оживленная буксирами, яликами и баржами, которые боролись за место. По краю улицы шли рабочие, их ботинки и ноги были покрыты грязью и копотью, забрызганы водой и запачканы углем. Их руки были заняты, лица суровы и грустны, одежда — лохмотья шерсти и изношенного хлопка.

Я повернулся лицом к старому складу, превращенному в стеклодувную мастерскую.

Это была не маленькая лавочка на задворках шотландского поместья. А промышленное производство стекла. Оно было большим. Это было ново. И так по-американски.

Группа помощников ходила взад-вперед, перенося мешки с песком, металлические стержни, плоскогубцы и другие инструменты, и каждый из них был занят работой, повторяя технику, которой их научили, для изготовления более простых изделий. Бутылки. Вазы. Пресс-папье. Такие вещи, которые можно было легко хранить и продавать по всему городу, а также в нескольких магазинах на Бротон-стрит — торговом районе, который быстро стал любимым у Джулии.