Лучший способ спрятаться - Екатерина Майская

огромными камнями. Правда, уже не в тумане. Поэтому я приняла душ и легла спать.

До четырех утра спала как младенец. В четыре утра сработал внутренний будильник, потому что я и так проспала уже больше десяти часов. Организм сказал — хватит.

Поворочавшись полчаса и обнаружив, что я могу уже спокойно думать — я умылась, позавтракала, покалякала, задумавшись, на листочке, посмотрела на пружинки, цветочки, стрелочки, которые нарисовала и пришла к определенным выводам.

Первое. Придется признаваться. Я уже рассказывала шефу про свой дар крови при знакомстве… До сих пор не могу понять, как меня пробило на такую откровенность… Теперь придется рассказывать все, ну или почти все… Про опекуна и причину побега из пансиона говорить не хотелось, и я планировала обойти эту тему, по возможности.

Второе. Шеф вчера меня спас. Он сильно рисковал, если бы стеклом ему перерезало кисть — никто бы не смог ее регенерировать или пришить обратно. Не настолько у нас еще развита наука. К тому-же все три видения имели к нему непосредственное отношение. Поэтому он может знать то, чего не знаю я. И принять решения, которые я точно принять не могу. Возможно эта информация ему жизненно необходима, а я тут раздумываю…

В голове всплыло то, что он назвал меня просто по имени — Ариадна. Значит какой-то уровень доверия я заработала и, надеюсь, то что я ему сообщу, доверие только усилит, а не разрушит. Это третье.

Все-таки намного проще жить, когда решение уже принято!

* * *

На работу я пришла рано. Раньше, чем обычно. Убедившись, что шефа на месте нет, я решила быстренько сбегать к Василию Васильевичу на осмотр. Все же обещала вчера, хотя и в полубессознательном шоковом состоянии. А обещания я привыкла выполнять.

Поздоровалась с Миланой, сегодня ее тоже принесло на работу пораньше. Она рассказала, что вчера на месте взрыва они работали еще три часа. Вик, тот парень, что стоял около сейфа, провел ночь в больнице, но этим утром она его уже видела. Оказалось, что он оборотень. Чистокровный. Поэтому ночь в больнице при наличии сломанной руки, пары треснувших ребер и контузии — для него более чем достаточно. Так что теперь он на боевом посту и сегодня в обед опять будет сыпать комплиментами и звать на свидание Людочку, которая стоит в столовой на раздаче.

А я-то пыталась вспомнить, где его видела!

Выслушав предписание больше отдыхать и меньше нервничать, я поблагодарила криминалистов и вернулась в приемную.

Шеф сегодня задерживался, поэтому я принялась дальше разбирать безразмерный ящик стола. Чтобы подшить некоторые документы пришлось даже из архива запрашивать дела. Это сколько же Аскольд их копил? Со дня основания управления?

Погрузившись в работу, я даже не сразу поняла, что в приемной я больше не одна. Появление этого человека я точно не ожидала.

В приемную вплыла, другое слово сюда просто не подходит, Лилия Ивановна. Это тот человек, который пошел работать в кадровую службу по зову сердца. Она знала все и обо всех. Ее знания, касающиеся жизни, особенно личной, любого сотрудника управления, намного превышали тот объем сухой информации, который содержался в личном деле каждого.

Она знала о детях, родителях, братьях и сестрах, кто где, и с кем живет, как эти кто-то выглядят, с которыми живут. И я совершенно искренне не понимала, как эта информация умещается у нее в голове. Она производила впечатление доброй бабушки, поэтому многие, особенно молодые сотрудники, называли ее Лилечка Ивановна.

— Добрый день, Ариадночка.

— Добрый день, Лилия Ивановна. Ярослава Александровича пока нет. Ему что-то передать?

— Спасибо, Ариадночка. Я знаю, что его нет. Я к тебе. Скажи, пожалуйста, а это правда, что Алексей Прокопьевич тебя до дома провожает?

— Ээ, правда.

На лице стараюсь удержать равнодушное выражение, но очень хочется спросить: а какое ваше дело в общем-то? Действительно, провожает. И один, и с Миланой. Меня прямо заинтересовала тема разговора. Это-то тут при чем?

— И вчера провожал?

— Да, — пауза. — Ему Ярослав Александрович такое указание дал.

— Деточка, я понимаю, что ты молода и на мир смотришь по-другому…

Теперь Лилия Ивановна взяла паузу и переключила взгляд в вариант «добрая бабушка». Если бы в сказке про Красную шапочку, бабушка так смотрела на волка, то он бы не только ее не съел, а стал бы вегетарианцем до конца жизни и, сидя за чашкой чая, жаловался бы ей на все свои проблемы и сложности.

Но я пока не понимала, к чему все идет. Дальше-то что?

— Ты же знаешь, что он уже давно живет с Миланой Туманской?

— Да.

Ну знаю, а при чем здесь я?

Видимо скрыть удивление на лице не удалось.

— Деточка, ты же не хочешь стать третьей лишней или разбить такую красивую устоявшуюся пару? Они давно вместе, поженится могут в любой момент.

Сверхъестественных усилий потребовало удержание лица в застывшем положении. Боюсь даже подумать, какое у меня там сейчас выражение. Главное не дергаться, пока не приду в себя.

Это они о моем моральном облике заботятся? Или Меланином, чтобы без мужа не осталась? Или ее брата, поскольку даже такой прожжённый специалист как Лилечка Ивановна не знает, что они брат с сестрой?

За стакан воды схватилась как за спасение. Смех удалось сдержать, и даже вполне спокойно объяснить Лилии Ивановне, что между нами только дружба, что я уважаю личные границы и Алексея, и Миланы, и вообще о замужестве думаю в последнюю очередь.

— Спасибо за заботу, но со своей личной жизнью я разберусь сама.

Оказывается, она у меня есть — личная жизнь. Я тут мужика из семьи увожу.

Когда наш кадровик вышла, от смеха меня уже ничто не могло удержать.

Даже еще один стакан воды, который кто-то налил из графина, стоявшего у меня на столе и поставил у меня перед носом.

— Все в порядке, Ариадна?

Похоже у шефа это самый часто повторяемый вопрос за последние сутки.

— Да, — смех еще пытался прорваться, — нам надо поговорить, Ярослав Александрович.

— Согласен. Успокоитесь — заходите.

* * *

Так, а теперь надо переключиться. Разговор будет очень серьезным. И значимым. Для меня.

Взяла поднос, заварила черный чай с мелиссой в маленьком заварном чайнике. Поставила сахар, вазочку с печеньем и кипяток. Две кружки из тонкостенного фарфора. Все-таки повторяющиеся рутинные действия успокаивают.

Шеф смотрел в окно, он даже не повернулся, когда я поставила поднос на стол и стала выставлять печенье и блюдца.

— Ярослав Александрович, хотите чаю?

Шеф молча сел. Я налила чаю в кружки и,