Анатолий Тарасов - А. Горбунов

— Будем сражаться с канадцами только за победу!»

Наверное, нельзя исключать, что после предварительного обсуждения вопроса о «сбережении сил» с членами руководства делегации и вброса идеи Чернышеву Борис Мякиньков довел свои соображения до московских спортивных начальников и уже из Москвы последовала в адрес старшего тренера рекомендация. Отсюда, по всей вероятности, и произрастает Чернышевская реплика относительно того, что «дома в нашу победу над канадцами, видимо, боятся верить».

Не совсем корректно, думается, утверждение о том, что в Стокгольме, где Бобров был капитаном победившей на чемпионате мира сборной, а Тарасов — прилежным наблюдателем происходивших на турнире хоккейных событий, «решался их принципиальный спор о понимании коллективизма в спорте, о “солистах и статистах”, о том, в какой мере лучшему форварду следует принимать участие в обороне». «Красивой победой со счетом 7:2, — ставит точку Салуцкий, — Всеволод Бобров, признанный лучшим хоккеистом чемпионата, решил спор в свою пользу».

Но спора-то никакого, собственно, не было. Тарасов настаивал на соблюдении принципов коллективного, «колхозного», как он называл, хоккея, уже тогда предполагая, что в хоккее грядущего деления на статистов и солистов не будет, что надвигается время тотального хоккея, в котором все пятеро игроков, оказавшихся в тот или иной момент матча на льду, обязаны будут с максимально высокой степенью надежности и эффективности отрабатывать в атаке и обороне. Так оно в исполнении лучших клубов и сборных мира в XXI веке и происходит. Бобров же был убежден в том, что играть — и сборной, и ЦДСА — надо по простой тактической схеме: шайбу следовало отдавать ему, Боброву, а он, Бобров, с ней разберется. И действительно, довольно часто разбирался.

Тарасов видел хоккей завтрашний и послезавтрашний. Бобров — хоккей сегодняшний, понимая, кто он в этом хоккее есть. Это не конфликт. Это столкновение двух совершенно разных позиций.

Не только Бобров обыграл канадскую команду на том первом для советских хоккеистов чемпионате мира, но вся сборная СССР. Канадцам Бобров забросил одну шайбу из семи. Это, конечно, не умаляет заслуг капитана советской сборной, возглавившего на чемпионате мира список бомбардиров. Но свидетельствует о том, что даже в тех случаях, когда хоккеист получал полнейшую свободу действий от тренера и освобождался от оборонительных функций, когда на него целенаправленно, как на признанного солиста, работали партнеры, у него не всё получалось по основной, бомбардирской части.

Не получилось, в частности, в чемпионате страны 1953/54 года, когда в ЦДСА лихая тройка ВВС (Бобров — Шувалов — Бабич) оказалась в полном составе, продолжая играть так, как привыкла. Но результата при этом чемпионского команде не добыла. Считается, что тройка эта перебазировалась в армейский лагерь без соответствующего настроения, огорченная расформированием команды ВВС и тем обстоятельством, что работать придется под началом Тарасова. Если и так, то это говорит всего лишь об отсутствии у появившихся в ЦДСА игроков должного уровня надежности. Они ведь пришли в армейский клуб играть не за себя, а за коллектив, в котором помимо них еще полторы дюжины хоккеистов. Год спустя что-то, видимо, поменялось в их настроении, и они под руководством того же Тарасова убедительно выиграли чемпионат Советского Союза при одном поражении в восемнадцати турах.

В своей книге о Боброве Салуцкий приводит монолог Анатолия Владимировича, произнесенный три десятилетия спустя после событий, в которых Тарасов и Бобров отстаивали свои позиции:

«Мне говорили: ну пропусти ты, не делай ему замечаний. А я отвечал: не могу! Не могу! Тогда я не буду Тарасовым!.. Я считал, что понимаю кое-что в теории хоккея, я вот так понимаю хоккей, мне доверена команда — и я должен! Выигрывала она или нет, — это совершенно не важно. У меня была идея, своя, обязательная для тренера, идея, и Бобров в чем-то ее не выполнял… Бобров — это эпоха. Но у него есть один недостаток для современного хоккея: Бобров не любил работать на других. А мы делали команду наперед! С ним выигрывалось, да! С ним сложно жилось, но с ним выигрывалось. На него работали сначала Тарасов с Бабичем, а потом Шувалов с Бабичем. И всё выигрывалось. На него ра-бо-та-ли! А принцип, который стал после ухода Боброва, — иной: у нас были Фирсовы, Александровы, Майоровы, Старшиновы, и принцип игры друг на друга обязателен. Обязателен! Уважение друг к другу обязательно! Принцип колхозного хоккея! Это принцип, которым мы выиграли. Потому что если у нас будут “звезды” в понимании канадского хоккея, на которых все работают, мы ничего не выиграем. “Звезду” легко нейтрализовать. Когда Сологубов нейтрализовал Боброва, мы выиграли у ВВС. Значит, Бобров, или перестраивайся, или… Я ему говорил об этом: маленько, маленько, ведь идет разговор не о том, чтобы ты столько пасов давал своим партнерам, сколько они тебе. Это глупости, у тебя самое сильное — это забивание. Ну и забивай! Но будь благодарен, подойди к Женьке, похлопай по плечу: Макар (так звали в команде Бабича. — А. Г.), спасибо тебе, какой пас ты выдал! Будь благодарен за то, что на тебя работают. Будь благодарен, извинись иногда, что ты не отработал за кого-то в оборону, извинись! А он не мог… Он Шаляпин был! А я не мог смириться… Потому что я решил создать коллектив. Позже я убирал многих игроков, кто ставил себя выше. Это главное».

«Игрок-легенда» — так зафиксировал Тарасов статус Боброва, напомнив при этом, что успех сопутствовал ему и на «тренерском поприще». Но и близко не такой успех, какой сопутствовал Боброву-игроку, на которого ходили не только в Советском Союзе, но и за границей, на стокгольмском чемпионате мира, например, в 1954 году.

Если Тарасов посвятил Боброву восторженные страницы в книге «Настоящие мужчины хоккея», то Бобров в своей книге «Самый интересный матч» лишь дважды на 214 страницах упоминает фамилию Тарасова. Один раз, рассказывая о состоявшемся 25 января 1948 года матче ЦДКА со «Спартаком» («…то Бабич стремительно уходит налево, то я, то вдруг мы оба перемещаемся в центр, а Тарасов меняет нас…»), второй — в простом перечислении состава команды на матчи с ЛТЦ. И что еще поразительнее, ни слова о Тарасове-тренере. Даже для известного футболиста Игоря Нетто, в молодые годы баловавшегося хоккеем, Бобров нашел добрые слова. Но не для Тарасова.

Буквально накануне начинавшейся в 1963 году потрясающей победной серии сборной СССР Бобров писал, что «козырем, главным оружием» той команды, в которой он сам играл, была скорость. И констатировал: к сожалению, сейчас оно, это оружие, «заржавело» и «мы начали терять прежние позиции и то и дело уступать командам, побороть которые в недавние времена было нам под силу». «Одна из причин такого положения, — полагал Бобров, — кроется в том, что мы, как ни горько об этом говорить сегодня, предали забвению некоторые сугубо национальные черты нашего хоккея, черты чрезвычайно важные, дававшие нам ряд неоспоримых преимуществ в борьбе с самыми сильными и опытными соперниками».