Пленница Хургады, или Как я потеряла голову от египетского мачо - Юлия Шилова

Рассказ Марвы произвел на меня гнетущее впечатление, и я подумала о том, что на момент нашего с Валидом замужества ему совершенно не было никакого дела, девственница я или нет. Да и не только ему, но и его родителям. Все‑таки Валид более прогрессивен, и он понимал, что если происходит встреча двух взрослых и самостоятельных людей, то у каждого из них за спиной есть свой багаж с прошлым, в котором хранятся встречи, расставания и трепетные переживания.

Марва расспрашивала меня о Москве и о русских людях. Я рассказала ей о том, что в Москве сейчас очень много восточных кафе и что многие мои знакомые просто обожают арабскую музыку. Когда Марва спросила, нравится ли мне Египет, я ей честно призналась в том, что я люблю эту страну, но в ней я не чувствую почву под ногами. Моя душа там… в России. Я рассказала ей о том, что у меня очень много претензий к своей стране, так в ней мы предоставлены сами себе и никому не нужны, кроме самих себя. Еще я сказала, что люди у нас разучились радоваться, потому что у них жизнь стала слишком тяжелой и сложной, и, забывая о том, что рыба гниет с головы, они срывают свое зло друг на друге. И все же я люблю свою страну, потому что там даже воздух другой. Он родной… Какая бы убогая и несправедливая по отношению к своим жителям моя страна ни была, она — родная, она любимая, она своя. Ты засыпаешь с мыслями о том, что ты дома, и просыпаешься с мыслями о том, что ты опять дома, а самое главное, что в родном доме на месте твоя душа.

Возможно, Марва не понимала больше половины из того, о чем я ей говорила, но она внимательно меня слушала и, увидев, что на моих глазах появились слезы, испуганно протянула мне платок. Когда она спросила меня о том, почему я не вышла замуж за русского парня, я улыбнулась и честно призналась ей в том, что у нас мужчин мало, и кто не успел себе мужика отхватить, тот будет коротать свой век в одиночестве. На всех все равно не хватит. Благо, что в Египте и Турции подобных проблем нет, вот тамошние мужчины наших женщин и выручают. Я рассказала ей о том, что египетские мужчины умеют красиво ухаживать и делать восхитительные комплименты. Наши российские курортные мачо в этом достаточно слабы и не умеют сказать женщине того, что она так хочет услышать.

Марва сказала, что очень любит свою страну, что счастлива, просто иногда изводит нужда. Она также рассказала мне о том, что в Каире есть и богатые люди. Они живут на собственных виллах, у них есть семейные мечети и сады с фруктовыми деревьями. Она спросила меня, буду ли я учить арабский язык, и я призналась ей в том, что, на мой взгляд, он необыкновенно сложный, но я очень хочу его выучить и надеюсь, что когда‑нибудь это произойдет. Я сказала ей, что мне очень интересна богатая история Египта, поэтому иногда мне становится стыдно за тех египтян, которые сидят в лавках, торгуют статуэтками и не могут ответить на твой вопрос, что это за статуэтка, с чем она связана, или вовсе наговорят какую‑нибудь ерунду, не соответствующую действительности. Стыдно от того, что они не интересуются историей родной страны, не знают имен богов, а ведь от знания истории и языка зависит их доход.

Когда Валид сказал, что нам пора уходить, я поблагодарила Марву за гостеприимный, теплый прием и вышла с мужем на улицу.

— Знаешь, тут небо какое‑то другое, — я остановилась и, задрав голову, посмотрела на звездное небо. — Не такое, как в России. Оно какое‑то черное.

— А у вас оно красное, что ли? — рассмеялся Валид. После гашиша он всегда пребывал в хорошем настроении.

— Нет, не красное. Но все равно, у вас небо не такое, как у нас. Оно другое.

— Теперь это уже наше общее небо, — Валид притянул меня к себе и прошептал: — Валя, твои глаза уже давно похитили мою душу. Ты моя жизнь, моя сказка, моя мечта. Аллах подарил мне тебя, но я не заслужил такого подарка.

— А как же Надя? — не смогла не задать я вопрос ревнивым голосом.

— Надя была до тебя. Она плохая пляжная женщина.

— Почему это она плохая?

— Потому, что она, как и многие туристки, шармуты.

Шармуты по‑нашему — проститутки. Я почувствовала неловкость за свою соотечественницу и спросила серьезным голосом:

— Зачем ты ее так называешь? А вдруг она тебя любит? Подарки, как‑никак, хочет привезти.

— Я ее не люблю. Она всегда хотела меня купить, а я не продаюсь, — с вызовом ответил Валид. — Я люблю только тебя. Раньше я делал плохие вещи, потому что жизнь всегда была несправедлива ко мне, но после того, как Аллах подарил мне тебя, я буду творить добро. Ты не пожалеешь, что выбрала египетского мужчину, а не русского мужика.

— Почему?

— Потому, что русские мужики много пьют. Они могут только брать и ничего не дают взамен. Я отдаю тебе все.

Чтобы не вступать в перепалку с собственным мужем, я ухмыльнулась и подумала о том, что если русские мужчины много пьют, то египетские курят гашиш, и еще неизвестно, что хуже. Мне было не совсем понятно, что именно русские мужчины берут, ничего не отдавая взамен, но я не стала уточнять этот вопрос. Мне захотелось напомнить Валиду, что из‑за его долгов мне пришлось обменять свою двухкомнатную квартиру в престижном районе на однокомнатную в совсем не престижном. Не став заострять на этом внимание, дабы не злить своего супруга, я вновь посмотрела на звездное небо и от души восхитилась тем, какое же оно красивое.

— Красота!

— На этом небе звездами написаны наши имена. Ты это видишь?

— Вижу, — соврала я и стала рассматривать Большую Медведицу.

— Эти звезды — это мои глаза, которые любуются тобой. Луна — это я улыбаюсь тебе, дотронься до моего сердца и почувствуй меня. В этом сердце живет любовь.

— Господи, как же красиво вы все говорите! И кто вас так научил? Может, у вас есть какие‑то курсы по обольщению российских женщин?

— Валя, я не понимаю, о чем ты.

— Да это я так, о своем, о женском.

— Ты мне не веришь?

— Верю.

— Я очень сильно тебя люблю. Ты стала, как кровь в моих венах. Ты мне нужна, как птицам небо, как пустыне вода и как ребенку молоко. Ты — моя луна.

— Странно так, — я не смогла не сдержать улыбки.

— Что тебе странно?

— Странно то, что в России совсем другие ласковые обращения. Если люди друг друга любят и хотят назвать друг друга ласковым словом, то они называют свою половину солнышком. А у вас не солнышко, а луна. Создается впечатление, что вы не любите солнечный свет.

— Мы любим солнечный свет, но дело в том, что весь мусульманский мир живет по лунному календарю. Ты должна знать, что является символом ислама.

— Символ ислама — полумесяц, — не задумываясь, ответила я.