Искажение - Герман Канабеев

конкретных доказательств. Чтобы вот без этих метафор и аллегорий: один глаз зеленый, другой черный, трость с набалдашником в форме головы пуделя, такое Артура, русского богатыря, не впечатлит. Богатырь когда коня седлает? Когда он точно знает, что царь конченый, что Кощей охренел, что орда осатанела, что Горыныч озверел – все светлое сгинуло, погибло добро, исчезла любовь, тогда да, тогда уже никаких доказательств не нужно, и так видно – дьявол на земле во плоти среди людей сжился, зарегистрировался, прописался, устроился на работу, имеет СНИЛС, ИНН. Вот к такому дьяволу Артур пошел бы. Чтобы такой конкретный дьявол – сама суть делового подхода и необходимой обреченности. Только быть бы уверенным, что следующий шаг, что случайная встреча или неслучайная деловая не приведут за решетку, не лишат нажитого, в общем, простое такое человеческое желание – гарантировать себе постоянство в мире, где такого понятия не существует.

Артур сидел в машине и ждал, когда вернется его водитель. Здесь, возле метро «Третьяковская», нормально припарковаться было негде, и Артур откровенно нервничал, когда прохожие, зачастую намеренно, задевали зеркала машины. Артур скучал по тому времени, когда марка машины еще имела значение, и только самым безбашенным могла прийти в голову мысль, что можно вот так запросто пройти мимо и зацепить зеркало. А теперь чуть ли не каждый третий фотографировал номера, пытался разглядеть пассажира через тонированное стекло. «Чудное какое-то поколение выросло, – думал Артур. – Они в смартфоны, выставленные перед собой, верят почти так же, как в пуленепробиваемый щит. Теперь достаточно включить трансляцию в любую из соцсетей, и ничего не сделаешь, даже выскакивать из машины и выхватывать смартфон смысла нет, все уже выгрузилось на сервера, а твоя искаженная злобой рожа и будет той заставкой ролика на Ютубе, что привлечет миллионы зрителей. Наверно, эти смартфоны сейчас лучше любого бронежилета».

Артур ждал своего водителя, тот должен был явиться в квартиру, где, как узнал Артур из надежных источников, живет настоящий провидец. Ему так и сказали: «Не переживай, когда ты его увидишь, отпадут любые сомнения». Водитель вернулся через полчаса, сел за руль и молча смотрел через лобовое стекло, точно забыл про своего пассажира.

– Что там? – раздраженно спросил Артур.

– Артур Александрович, я даже и не знаю, как сказать, чтобы это не показалось бредом.

– Так! – Артур начал выходить из себя. – Говори как есть.

– В общем, там парень, не знаю, наверно, парень, у него головы нет.

– Как это головы нет?

– У него вместо головы глаз, огромный такой глаз, я как глянул, чуть сознание не потерял, а он смотрит на меня этим своим глазом, не моргая, и знаете, Артур Александрович, мне страшно стало, невозможно ему в глаз смотреть.

– Это хорошо – это то, что нужно, Фамаида не обманула, – сказал Артур и вышел из машины.

Артур забежал на этаж, будто боялся, что не успеет и человек без головы исчезнет, окажется мифом, растворится, пока он поднимается по лестнице.

Этот высокий, но какой-то кривой в плечах мужчина сел передо мной. Я скинул капюшон с «головы», уже зная, какой эффект произведу. Но Артур нисколько не испугался, не смутился и вообще не выказал никакого удивления, он только улыбнулся и потер руки, точно в предвкушении выигрыша в лотерею.

Мне не стоило особого труда убедить Артура в своих чудесных способностях, и если в моей жизни был человек, которому я по-настоящему благодарен, так это Артур. Его покровительство стало тем событием, благодаря которому я приблизился к мечте – освободиться от родителей.

Чуть позже я понял, что хотел свободы не столько от конкретных людей – матери и отца, сколько не терпелось освободиться от детства. Мой разум уже не помещался в теле ребенка, я не хотел жить по тем правилам, по которым следует жить в десять лет. Артур, как мне теперь думается, понял это и стал моим благодетелем. Каждый свой шаг в бизнесе, любое решение он согласовывал со мной и щедро оплачивал услуги. Я считаю, что мне повезло. Что я там мог видеть? Что мог посоветовать Артуру? В верхних миражах я мог рассмотреть только то, что может удивить моего благодетеля прямо сейчас, и то, если в эти десять секунд произойдет хоть что-то, но оказалось, что мои предсказания, хоть немного долгосрочные, пускай на неделю, тоже срабатывали, примерно пятьдесят на пятьдесят и исключительно благодаря случайности.

И этого хватало. Артур будто и не замечал, когда я ошибался, наверно, он так хотел верить в высшую силу, шагающую по судьбе теперь вместе с ним, что не видел абсурда ситуации. Можно ли его за это осуждать? Даже если не брать в расчет мою прямую выгоду, если допустить, что я всего лишь сторонний наблюдатель. Кто из живущих не ищет покровителей? Кто не хотел бы гарантировать себе безошибочность принятых решений? Большинство, если с родителями повезло, до седины или до лысины, кому как сложится, с ними сверяются, и, даже раздражаясь на их советы, где-то в глубине души благодарят своих стариков за возможность ошибиться и быть понятым, приласканным. Оттого так тяжело родителей хоронить, это не потому, что умер конкретный человек, а потому, что мертва теперь та часть самого себя, что не готова нести за себя же ответственность. А если стоять ступенькой выше? Тогда найдется директор или любой другой начальник, а если еще выше? Если ты президент или диктатор? В этом случае становишься еще большим ребенком, вокруг тебя столько желающих оправдать все твои ошибки, объяснить любой твой идиотский поступок. А если еще дальше? Если ты и вправду стал независимым и отвечаешь только сам перед собой? Тогда, конечно, Бог, в любой его ипостаси. Ну не хочется человеку верить, что он сам себе хозяин и только перед собой может быть прав или виноват. Люди идиоты. Люди тупицы, и Артур самое яркое подтверждение этому. Я стал для него Богом. А живой Бог, Бог, с которым вот так можно запросто сесть и поговорить, и есть самое сокровенное желание человека – тоска по эдемскому мифу.

Артур умер, когда мне исполнилось четырнадцать лет. Он в тот год отметил тридцать пять и, ничего доселе не зная о раке, сгорел от него за четыре месяца. За два дня до смерти он сказал мне: «Юр, как ты мог это не разглядеть?» – «А я никогда ничего и не видел», – ответил я.

После смерти Артура я, признаться, растерялся. Четыре года я работал только с ним, и обо мне уже успели позабыть остальные страждущие чудес и откровений. Нужно было опять привлекать клиентуру, чего мне делать совершенно не хотелось. Со мной случилось что-то наподобие депрессии. Я вдруг осознал,