Белая гардения - Белинда Александра

Дмитрий принялся шагать по кабинету. По мере того как молодой человек вспоминал, что еще во мне поразило его, он волновался все сильнее. Его щеки порозовели, и лицо уже не казалось таким бледным. Но я по-прежнему не понимала, к чему он ведет. Может, он хочет, чтобы я помогла ему обставить дом? Я так его об этом и спросила, на что Дмитрий, хлопнув в ладоши, рассмеялся и продолжал смеяться до тех пор, пока из глаз не потекли слезы.

Успокоившись, он протер глаза и сказал:

— Однажды ты потерялась в том мире, из которого пришел я. Когда Сергей примчался ко мне с этим известием, я чуть ли не решил, что он потерял разум. Признаться, я тоже чуть не сошел с ума. Потом мы нашли тебя. Те ублюдки разорвали на тебе одежду и исцарапали твою кожу своими грязными когтями, но им не удалось сделать тебя одной из них. Даже там, в тюремной камере, ты не утратила достоинства. В тот же вечер Сергей снова пришел ко мне. Он так плакал, что я испугался, подумав, что ты умерла. Он любит тебя, ты знаешь это, Аня? Ты пробудила в его сердце нечто такое, что, казалось, давно умерло. Если бы ты была с ним раньше, он никогда не стал бы курить опиум. Но назад пути нет. Он понимает, что не будет жить вечно. Кто потом будет о тебе заботиться? Я хотел попросить его, чтобы он позволил мне опекать тебя, но не решился, боясь, что Сергей посчитает меня недостойным этого, ведь он тобой дорожит. Я подумал, что, сколько бы у меня ни было денег, сколько бы он ни говорил, что любит меня, ты все равно мне не достанешься. К тому же я думаю, что для Сергея не имеет никакого значения, во что я одеваюсь, что я ем или с кем общаюсь: я был и останусь ничтожеством. Я прочесал все переулки концессии, стараясь напасть на след ожерелья твоей матери. Я хотел стать человеком, достойным тебя. Но на следующий день ты сама сказала, что хотела бы, чтобы я научил тебя танцевать. Я! Бог свидетель, я был совершенно не готов к такому повороту! В ту секунду я увидел такое, о чем раньше и думать не смел. Я увидел это в твоих васильковых глазах. Ты влюбилась в меня. Сергею хватило одного взгляда на нас, танцующих, чтобы тоже это понять. В нас он узнал себя и Марину такими, какими они были тридцать лет назад. Я понял, что, когда Сергей учил нас танцевать болеро, он передавал тебя мне. Даже ему было не под силу остановить то, что происходило само по себе. История повторялась.

Дмитрий умолк, потому что я встала с кресла и подошла к окну.

— Аня, прошу, не плачь! — воскликнул он, бросившись ко мне. — Я не хотел тебя расстроить.

Я попыталась что-то сказать, но слова застревали в горле, и я лишь по-детски всхлипнула. Голова у меня шла кругом. Еще утром я рассчитывала провести обычный день, пойти в школу, и нот теперь приходится слышать от Дмитрия слова, которые просто не укладываются в голове.

— Разве тебе самой не хочется того же? — спросил он, беря меня за плечо и разворачивая к себе. — Сергей сказал, что мы можем пожениться, как только тебе исполнится шестнадцать.

Все поплыло у меня перед глазами. Я любила Дмитрия. Но ого неожиданное предложение и то, при каких обстоятельствах оно было сделано, привело меня в полное замешательство. Он-то был готов, но для меня его слова прозвучали как гром среди ясного неба. Часы на камине пробили двенадцать, чему я несказанно удивилась. В тот же миг я услышала и другие звуки: слуги мели пол, повар точил нож, кто-то напевал «Lа Viе En Rose». Я посмотрела на Дмитрия. Он улыбался распухшими губами, и мое замешательство тут же куда-то исчезло, уступив место нежности. Неужели мы с Дмитрием действительно сможем пожениться? Наверное, он понял, что творилось у меня в душе, потому что опустился передо мной на колено.

— Анна Викторовна Козлова, согласна ли ты выйти за меня замуж? — спросил он, целуя мою руку.

— Да, — ответила я, смеясь и плача одновременно. — Да, Дмитрий Юрьевич Любенский, я согласна.

Днем Дмитрий объявил о нашей помолвке, и Сергей пришел на мое любимое место в саду, где росла гардения, чтобы поговорить со мной. Когда он взял меня за руку, в уголках его глаз заблестели слезы.

— Что нам нужно приготовить для свадьбы? — спросил он. — Если бы только моя Марина была сейчас с нами… и твоя мать… Какой бы у нас был праздник!

Сергей присел рядом со мной, и мы вместе стали смотреть на зеленые листья, сквозь которые пробивался солнечный свет. Из кармана он достал скомканный лист бумаги и разгладил его на колене.

— Я всегда ношу с собой это стихотворение Анны Ахматовой, потому что оно тронуло меня до глубины души, — сказал он. — Сейчас я хочу прочитать его тебе.

Уводили тебя на рассвете,За тобой, как на выносе, шла.В темной горнице плакали дети,У божницы свеча оплыла.На губах твоих холод иконки,Смертный пот на челе… Не забыть!Буду я, как стрелецкие женки,Под кремлевскими башнями выть.

Когда Сергей дочитал, сердце у меня в груди сжалось и я заплакала. Слезы, которые копились во мне годами, хлынули из глаз. Я рыдала так горько, не стесняясь, что мне показалось, будто вместе со слезами выплакиваю само сердце. Сергей тоже плакал, его богатырская грудь сотрясалась от затаенного горя, которое теперь изливалось слезами. Он обнял меня, и мы прижались друг к другу мокрыми щеками. Когда слезы кончились, мы начали смеяться.

— Я устрою тебе самую красивую свадьбу в мире, — сказал он, вытирая тыльной стороной ладони раскрасневшееся лицо.

— Я чувствую мать внутри себя, — ответила я. — Ия уверена, что когда-нибудь я ее обязательно найду.

Вечером Амелия, Люба и я нарядилась в длинные атласные платья. Мужчины надели лучшие смокинги. Все вместе мы втиснулись в лимузин и поехали в клуб «Москва — Шанхай». Из-за вчерашней драки клуб был закрыт. Там все уже было починено, но закрытие на день должно было вызвать дополнительный интерес у посетителей. Та ночь стала единственной, когда все заведение было полностью в нашем распоряжении. Сергей щелкнул выключателем, и яркий свет залил танцевальный зал. Дмитрий на несколько секунд скрылся в офисе и появился оттуда с радиоприемником в руках. Мы начали вальсировать под звуки «Jai Deux Amours», держа в свободных руках бокалы с шампанским и подпевая Жозефине Бейкер. «Париж… Париж», — пел Сергей, прижимаясь к щеке Амелии. Свет, отражаясь от его плеч и струясь вокруг головы, делал его похожим на ангела.

К полуночи у меня начали слипаться глаза. Я прижалась к Дмитрию.

— Я отвезу тебя домой, — прошептал он. — По-моему, сегодня на тебя свалилось слишком много волнений, ты устала.

У порога Дмитрий притянул меня к себе и поцеловал в губы. Меня удивило, каким мягким оказался его рот. Нежность его поцелуя теплом разлилась по моему телу. Он раздвинул губы, помедлил секунду, сдерживая возбуждение, и его язык проник в мой рот. Я упивалась его вкусом, наслаждаясь поцелуем, как шампанским. Неожиданно у нас за спиной распахнулась дверь и раздался испуганный крик старой служанки. Дмитрий отпустил меня и засмеялся.

— Знаешь ли, мы собираемся пожениться, — произнес он, обернувшись к Чжунь-ин, но та лишь сверкнула глазами и острым подбородком указала на ворота.

Когда Дмитрий ушел, служанка заперла ворота на замок, а я пошла наверх, в свою комнату, прикасаясь пальцами к губам, которые еще были влажными от поцелуя.

В комнате царил полумрак. Окна были раскрыты, но горничные опустили занавески и прижали их к стене кроватью, чтобы внутрь не налетели комары. Было душно, как в теплице. Жарко и влажно. По моему горлу скатилась капелька пота. Я погасила свет и раздвинула занавески. В саду стоял Дмитрий и, задрав голову, смотрел на мое окно. Я улыбнулась, и он помахал мне рукой.

— Спокойной ночи, Аня, — сказал он, ступил на дорожку, ведущую к воротам, и растворился в ночи, как вор. Счастье накрыло меня с головой. Поцелуй показался мне волшебными чарами, которые скрепили наш союз. Я сняла платье и бросила его на стул, наслаждаясь внезапным дуновением ветра, который прошелся по обнаженному телу. Я подошла к кровати и рухнула в изнеможении.

Ночью разгоряченный воздух оставался влажным и густым. Вместо того чтобы сбросить с себя одеяло, я каким-то образом завернулась в него, словно в тугой кокон. Проснулась я рано утром от жары и раздражения. Внизу спорили Сергей и Амелия. Воздух был таким неподвижным, что каждое их слово слышалось совершенно отчетливо, как звон бокалов.

— Что же ты творишь, старый дурак? — говорила Амелия, которая явно была пьяна. — Зачем ты так стараешься для них? Ха-ха! Посмотрите на него! И где ж ты это прятал?

Послышался звон чашек о тарелки и звук брошенных на стол ножей. В ответ Сергей сказал:

— Они для меня как наши… как дети. Я не был так счастлив уже много лет.

Амелия громко хохотнула.

— Ты же знаешь, что они собрались пожениться только потому, что им не терпится потрахаться! Если бы они действительно любили друг друга, они бы подождали, пока ей исполнится восемнадцать.