Все красное (пер. В.Селиванова) - Irena-Barbara-Ioanna Chmielewska

– Что вы сказали? – невежливо перебила Зося. – Вы знаете, кто убийца?

– Я знаю, да, – подтвердил г-н Мульгор. – Все мои товарищи знают. Хотя особа убийцы малозначащая есть.

– О господи! – вырвалось у Павла.

– Боже, смилуйся над нами! – застонала Зося. – Злодей, пытавшийся убить восемь человек…

– Девять, – поправил Павел.

– …девять человек, не имеет значения?! Так что же тогда имеет значение?! О чем тут вообще разговор, кого ищут?! Должен убить девяносто девять?!

– Нету девяносто девять, – печально сказал г-н Мульгор. – Только пятьдесят восемь. Ужасно пострадавших. Особу знаем, доказательств нет…

– Как это пятьдесят восемь?…

Г-н Мульгор пошел на более подробные объяснения. Главной целью полиции было накрыть таинственную особу с черным типом, но для этого требовались доказательства их сообщничества. Преступника вычислили теоретически. Причем известно было, что девять жертв в Аллеред и десятая на автостраде для него просто пара пустяков. За ним тянулся хвост по крайней мере пятидесяти восьми преступных акций.

– Невозможно дело закончить, – пожаловался г-н Мульгор и указал пальцем на Алицию: – Пани что-то знает или что-то имеет! Память! Где она?

На этот вопрос было несколько вариантов ответа, но сомнительно, чтобы они удовлетворили г-на Мульгора. От всего этого мы так обалдели, что нам в голову не пришло спросить, кто убийца.

– Рехнуться можно! – гневно сказала Зося. – Бред какой-то. Мало что они там знают! Если у них нет доказательств, знают то же, что и мы. Анита и Эва. Мы никогда не отцепимся от одной из них?!

– Это есть наша цель и желание, – торжественно заявил г-н Мульгор.

– А через того типа? – поинтересовалась я. – Он не может нас на что-нибудь вывести?

– Неизвестно, встречался ли он с Эдеком в Варшаве? – потеряла терпение Зося. – Павел никого не узнал!

– Как мог узнать, если его тут нет? – возмутился Павел. – А может, есть какие-нибудь снимки? У него такая характерная нижняя губа!

Г-н Мульгор грустно покачал головой и вздохнул.

– Не обладаем хорошей фотографией. Имеем крайнюю бедность. Таинственная особа украла.

– Ну, а если ты его узнаешь, что будет? – тревожно рассудила Алиция. – Это же не доказательство, что он связан с Эвой или Анитой.

– Что за великое милование? – мрачно поинтересовалась Зося. – Кого к кому?

– Особа имеет великое милование до мужчины, – пояснил г-н Мульгор.

– Значит, все-таки Эва, – решила Алиция. – Жалко, что Эве понадобилось меня убивать…

Г-н Мульгор ушел, унося с собой пленки и письмо и оставив нас совершенно сбитыми с толку.

Во второй половине дня приехала Анита. Мы вспомнили, что о Греции г-н Мульгор сообщил нам строго конфиденциально. Поэтому рассказали Аните лишь о том, что нашлось письмо, и у нас осталось на выбор только она и Эва.

– Когда же, наконец, вы выберете кого-нибудь из нас? – с любопытством спросила Анита.

– Не знаем. Даже если это ты, спи спокойно, – ни у кого нет никаких доказательств.

– А какие доказательства вам нужны? Может, я смогу помочь?

– Ну, например, твое знакомство с тем типом, которого Эдек встретил в Варшаве. У тебя есть какие-нибудь снимки, где ты в его объятиях? Или любовные письма?

– К сожалению, нет. Но можно сделать фотомонтаж. У вас есть его карточка?

– Ни у кого нет…

– А вы этого типа знаете?

– Даже если знаем, то нам ничего об этом не известно.

– Жаль. Но если у вас снова возникнут вопросы, очень прошу, звоните в какое-нибудь другое время.

В понедельник Павла снова вызвали в полицию. Там он провел несколько часов, просматривая кипу портретов. Единственный снимок, на котором совершенно точно находился искомый индивидуум, представлял его сзади, в плаще и шляпе. Между шляпой и плащом виднелось ухо, увеличенное до слоновьих размеров. Его-то Павел и должен был опознать.

– Совсем спятили, – поделился возмущенный Павел. – Что я, специалист по ушам? Громадное, во всю стену, ни на что не похожее. Откуда я знаю, чье оно?

Во вторник поздним вечером появился загадочный г-н Мульгор и стал дожидаться Алицию, которая совещалась с Хербертом. Она приехала очень недовольная:

– Оказывается, не только у меня склероз, у Херберта тоже, хотя он гораздо моложе. Так было интересно, что в этой пачке, а оказалось, хербертовская жена увезла ее в автомобиле. Условились, что привезет завтра или послезавтра, если снова не забудет. Новости есть?

– Есть, – сказал г-н Мульгор. – Чужая особа стригла живую изгородь.

Он вытащил уже знакомую нам фотографию, сделанную в день нападения на Агнешку. Отдельные части снимка увеличены почти так же, как ухо, которое показывали Павлу.

– Какая-то мания с этим увеличением, – критически заметила Зося.

Мы внимательно осмотрели куски человека в рабочем комбинезоне. Кустистые брови, слегка затемненные очки и короткая борода. Лоб скрывал козырек шапки. Комбинезон производил впечатление местами чем-то набитого. Сабо были на исключительно толстой подошве. На одном фрагменте видна была только пятка, правда, не целиком, но в достаточной степени, чтобы понять, что на ней не мужской носок, а черные дамские колготки. На другом находилась часть горла, согласно нашей оценке, слишком изящная для мужчины. Все остальное было не настолько ясно, чтобы решить, какому полу принадлежит.

– Во всяком случае, одно известно наверняка, – удовлетворенно сказала Алиция. – Изгородь подстрижена, и счета мне не пришлют.

Я не переставала интенсивно размышлять. Убийца облюбовал Алицию и упорно пытается прикончить именно ее. Следовательно, она для него небезопасна. Но какую, черт побери, свинью Алиция может ему подложить? Когда г-н Мульгор ушел, я собрала всех и велела им думать.

– Письмо здесь ни при чем, – заявила Зося. – Оно нашлось, прочитано, и что с того? Ничего.

– Он же не знал, что Эдек там написал, мог бояться худшего, – заметила Алиция.

– Оставьте в покое письмо. Мы уже говорили, что после смерти Алиции оно найдется скорее, чем при жизни. Алиция, ты обязана знать черного типа!

– Мне потребовать, чтобы он представился?

– Дура. Я имею в виду прошлое. Ты его наверняка видела с Анитой или Эвой, только не можешь этого вспомнить. А убийца боится, что вспомнишь. Может, все-таки пороешься в памяти?

– Аниту видела я с ее первым мужем. Впрочем, ты тоже. Светлый блондин скандинавского типа. Мог перекраситься, но нос себе вряд ли изменил.

– Ты лучше вспомни что-нибудь пораньше…

– Секундочку, – задумчиво произнес Павел. – Может, он думал…

– Может, все-таки правильней говорить «она», – предложила Зося. – Скажем прямо, на повестке дня у нас две бабы.

– Хорошо, – согласился Павел. – Может, она не знала, что Эдек ничего не успел сказать? Или думала, что он Алиции что-то привез, и это навеет какую-то мысль?

– Явно меня переоценили. Ничего мне не навевает.

– Потому что Эдек ничего не привез…

– Привез. Водку…

– Водка тебе ничего не навевает?…

– Даже очень, но совсем на другие темы.

– Может, посмотрим еще раз снимки? – предложила я. – Какие-нибудь старые записи, календари или что-то подобное… Старые письма, старые ботинки…

– Старые сумки, старые перчатки, старые шляпы…

– Перестаньте дурачиться, я серьезно!

– Из всего этого могу предложить только старые календари и шляпы, – меланхолично сказала Алиция. – Случайно знаю, где они лежат. Сомневаюсь, что это даст что-нибудь, но можем попробовать.

– Ты еще сохранила шляпы? – оживилась Зося.

– И они к тому же вполне доступны. Лежат в коробке, в погребе. Вынуждена была снять ее с антресолей, когда вытаскивала чемодан.

– Потрясающе! Покажи!

Мы охотно прервали наши изыскания. Шляпы у Алиции всегда были исключительные, она никогда ничего не выбрасывала, а, напротив, дополняла с помощью своей и чужой фантазии, и коллекция в конце концов собралась великолепная. Посмотреть ее удавалось редко: обычно шляпы находились в труднодоступном месте, и Алиции было лень их доставать.

Павел принес из погреба коробку необъятных размеров, едва не застрявшую в дверях. Отталкивая друг друга, мы кинулись к зеркалу в переднюю, одержимые только одним желанием – мерить шляпы.

Анита вошла в ту минуту, когда мы уже успели принарядиться. У Зоси на голове была белая панама с черной вуалью, у меня – мягкий берет из зеленого бархата с длинным пером, Алиция надела ярко-красную шляпу с ошеломительно большими полями. И Зося, и я по непонятным причинам выглядели, как прифрантившиеся коровы. Алиция же была великолепна!

Анита окаменела на пороге, глаза ее засветились.

– Ну, знаешь! – вместо приветствия сказала она. – Должна ее носить!

– Должна ее носить! – присоединились мы хором. – Не смей снимать! Тебя узнать нельзя!

– И спать в ней?

– И спать! Купаться! Сидеть в конторе! Должна ее носить!