Теннисные мячики небес - Стивен Фрай

– Разумеется. Вы же знаете, что можете попросить меня о чем угодно.

– Я думаю, это неправильно, что вы все еще называете меня Недом.

– Мы уже говорили об этом. Я с удовольствием стану звать вас так, как вам захочется. Попробуйте предложить мне другое имя. Имя, которое вам памятно.

Нед наморщил лоб.

– Ну, иногда мне кажется, что я, может быть, Эшли.

– Вы хотели бы, чтобы я называл вас Эшли?

– Нет, не думаю. Что-то тут не так. Я уверен, что помню одного Эшли, наверное, он был чем-то похож на меня. Имя Эшли связывается у меня с притворством, с попытками казаться не тем, кто ты есть, но все это немного запутано. Нет, вряд ли я – Эшли. Я надеялся, что, может быть, вы сами придумаете мне имя. Не исключено, что я скоро вспомню настоящее, а пока, как вы меня ни назовете, все будет лучше Неда. Имя Нед начинает меня раздражать.

– Очень хорошо. Я буду звать вас… – доктор Малло оглядел комнату, словно ожидая, что какая-то из находящихся в ней вещей подскажет ему подходящее имя. – Я буду звать вас Томасом, – сказал он после паузы, во время которой разглядывал картину, висевшую на стене за спиной Неда. – Как насчет Томаса? Имя, сколько я понимаю, английское, а вы у нас – молодой англичанин. Уж это-то нам известно.

– Томас… – Нед с удовольствием произнес это имя. – Томас… – повторил он счастливым тоном разворачивающего подарок ребенка. – Очень хорошее имя, доктор. Спасибо. Мне оно очень нравится.

– Итак, мы станем звать вас Томасом, – решил доктор Малло. – Однако я должен убедиться в том, что вы понимаете, в чем состоит значение имени. Это попытка бегства от Неда, символ, скажем так, нового начала. Важно, чтобы вы относились к нему реалистично, не воображали, будто у Томаса имеется прошлое, в которое вы можете отступить. Это имя, которое мы только что придумали вместе, – для удобства и для того, чтобы отметить ваш успех. Ничего более.

– Абсолютно!

– Итак. Томас, мой юный друг. Как вы себя чувствуете?

– Спасибо, очень хорошо, – ответил Нед. – В последнее время я чувствую себя очень счастливым.

Звучание нового имени казалось ему чудесным, порождало чувство, которое позже, в своей комнате, он еще разовьет в себе и станет хранить, как сокровище. «Привет, Томас»; «Томас, рад тебя видеть»; «О, смотрите, а вот и Томас!»; «Добрый старый Томас…»

– А я наконец, – сказал доктор Малло, бросая взгляд на лежащую перед ним на столе высокую стопку бумаги и чуть приметно улыбаясь, – начал без особых усилий разбирать то, что вы пишете.

– Я теперь лучше пишу, правда? – с энтузиазмом согласился Нед. – Мне стало гораздо легче выводить буквы.

– И лучше, и медленнее, надеюсь? С большим спокойствием?

– Более чем.

– У вас отросла изрядная борода. Она вам не мешает?

– Ну, – рука Неда поднялась к лицу, – чтобы привыкнуть к ней, потребуется время. Чешется, и, думаю, я выгляжу с ней довольно странно.

– Нет-нет. Почему же странно? Борода – вещь самая естественная.

– Ну…

– Вы хотели бы увидеть себя с бородой?

– А можно? Правда, можно? – Упирающиеся пальцами в пол ноги Неда начали подпрыгивать.

– Я никаких противопоказаний не вижу.

Доктор Малло выдвинул ящик письменного стола, извлек из него ручное зеркальце и через стол передал Неду, который опустил зеркальце на подергивающиеся колени и отвернул в сторону лицо.

– Боитесь взглянуть?

– Я… я не уверен…

– Упритесь ступнями в пол и сделайте несколько глубоких вдохов и выдохов. Раз-два-три. Раз-два-три.

Колени Неда замерли. Он повернулся к доктору Малло, поднял зеркальце, дважды сглотнул и открыл глаза.

– Ну, и как вам?

Нед смотрел на лицо, которого он не знал. Лицо с не меньшими изумлением и ужасом взирало на него. Изможденное, с острыми скулами и запавшими глазами. Длинные, прямые, соломенного цвета волосы свисали на уши, борода же казалась жестче и несколько отдавала в рыжину. Нед коснулся своего лица и увидел костлявые пальцы, погладившие подбородок лица в зеркале, подергавшие его за усы.

– Вам знакомо это лицо?

Нед старался не встречаться взглядом с глазами, глядевшими на него из зеркала. Глаза обиженно отливали холодной синевой. Похоже, он им не нравился.

– Кто это? – крикнул Нед. – Кто этот человек?

Я не знаю его!

По бороде в зеркале текли слезы. Лицо облизало растрескавшиеся губы. Поджало их, с отвращением глядя на Томаса.

– Довольно. Верните мне зеркало.

– Кто он? Он меня ненавидит! Кто он? Кто? Это не я! Это Томас? Это не Нед. Кто это?

Доктор Малло нащупал под столом кнопку звонка. Глупо было решаться на подобный эксперимент. Зрелище неприятное, но и завораживающее тоже. Такой прискорбный дистресс, такое полное вытеснение личности. Малло вспомнил свою диссертацию, посвященную работам Пиаже [49] . Если бы в нем еще сохранилась энергия ученого, он мог бы написать об этом статью. Но дни профессионального честолюбия для доктора Малло давно миновали. Доктор смотрел, как Рольф входит в комнату, как с методичной распорядительностью, никогда его не покидавшей, отбирает у Неда зеркальце, как застегивает наручники на запястьях молодого человека.

– Успокойтесь, Томас. Теперь вы, надеюсь, понимаете, что вам еще предстоит проделать долгий путь. Пока же вас ожидает период покоя. Писать вы некоторое время ничего больше не будете, просто предавайтесь мирным размышлениям. Хлорпромазин, – прибавил он, обращаясь к Рольфу. – Семьдесят пять миллиграммов, я полагаю.

Глаза Неда не отрывались от зеркальца, стеклом вниз лежащего на столе. Он даже не замечал, что Рольф закатывает ему рукав. Разум его наполняло одно желание – снова увидеть этого изможденного человека и выдрать из глазниц его злые глаза.

Выпадали, очень нечасто, особые дни, когда еду на поднос Неда наваливали горой, а на столе появлялись вазы с цветами и свежими фруктами. В такие утра Мартин и Рольф выводили Неда из комнаты и ставили под душ, расположенный в конце коридора. Один держал его, другой отмывал дочиста губкой. Затем там же, под душем, но уже выключив воду, они стригли его и сбривали бороду. И комната, когда он возвращался, оказывалась тщательно вымытой. Ночной горшок исчезал, в воздухе витал сосновый аромат освежителя.

Во второй половине этих удивительных дней его посещал доктор Малло, а с ним еще два человека, мужчина и женщина, – на них не было белых халатов, они приносили с собой в комнату атмосферу внешнего мира. Сумочка женщины и кейс мужчины зачаровывали Неда. От этих людей исходили странные запахи – настораживающие, чарующие и пугающие одновременно.

Все трое разговаривали на неизвестном Неду языке – на котором говорили Рольф и Мартин и который Нед когда-то давно счел скандинавским. Он слышал, как в этих разговорах упоминалось его имя – теперь только «Томас», Недом больше никто его не называл.

Иногда женщина обращалась к нему. – Вы меня помните? – с сильным акцентом спрашивала она по-английски.

– Да, как поживаете? – отвечал Нед.

– Вы-то как поживаете?

– О, мне намного лучше, спасибо. Намного лучше.

– Вы всем довольны?

– Очень доволен, спасибо. Да. Я очень доволен. Как-то летом они появились опять, но на этот раз их было трое. К знакомой паре добавилась еще одна женщина, моложе и намного пытливее. Нед заметил, что доктор Малло напрягается при каждом ее вопросе и изо всех сил старается давать такие ответы, какие, по его представлениям, от него ожидали или хотели услышать.

– Как давно вы здесь, Томас? – Английский этой новой женщины был лучше, чем у доктора Малло, да и обращалась она прямо к Неду. Другие тоже задавали ему вежливые вопросы, но даже не пытались сделать вид, будто ответы их интересуют. Эта женщина, похоже, очень интересовалась Недом и с большим вниманием слушала то, что он говорил.

– Как давно? – Нед глянул на доктора Малло. – Я не очень уверен…

– Не смотрите на доктора, – предупредила женщина. – Я хочу узнать, сколько времени, по-вашему, вы здесь провели.

– Довольно трудно сказать. Возможно, года три-четыре. Или немного больше?

Женщина кивнула:

– Понятно. А зовут вас, насколько я знаю, Томасом?

Нед с энтузиазмом подтвердил:

– Да-да, именно.

– Но когда вы только попали сюда, вас звали Недом.

Нед обнаружил, что звук этого имени ему неприятен.

– Я тогда был немного не в себе, – объяснил он. – Много мусора в голове. Навоображал себе всякое.

– У вас есть друзья среди других пациентов?

Доктор Малло начал что-то объяснять молодой женщине, она выслушала его и быстро заговорила сама. Неду показалось, что некоторые из услышанных слов немного схожи с английскими – «лучше» и «истерия».

Странно было видеть, как словно уменьшившийся в размерах доктор Малло боится этой женщины. Доктор слушал ее, склоняя голову набок, кивал и улыбался, быстро проводил языком по губам, что-то записывал на листке, прикрепленном зажимом к пюпитру, который он принес с собой. Далеко не один только рост этой женщины, думал Нед, делает доктора маленьким рядом с нею, хоть она и была на целый фут выше его. Все поведение Малло напоминало Неду собственные потуги угодить Рольфу, а то и самому доктору.