Цена случайной ночи - Марина Серова

Я освободила несчастного насильника от пут, вынула из ванной замоченные штаны и сложила их в пакет. А потом нашла у себя в дальнем шкафу спортивные штаны одного из моих давно уже канувших в Лету бойфрендов и кинула их Рогожкину. Тот с благодарностью принял неожиданный презент и облачился, прикрыв наконец свой срам.

Для очистки совести я съездила к Толяну, который подтвердил показания Рогожкина. На этом я решила ограничиться. На прощание я пожелала Вадиму, если он действительно решил перековаться из насильника в нормального мужчину, вести себя с женщинами погалантнее и лучше проводить психологическую стадию в отношениях. Рогожкин, еще не отойдя от испуга, согласно кивал в такт моим словам. После этого, можно сказать, в чем-то материнского внушения мы и расстались.

Глава 8

Пребывая после приключения с Рогожкиным в бодром состоянии — все-таки как ни крути, а физические упражнения бодрят, — я почти весело встретила Ксению, которая нагрянула ко мне домой без звонка. А вот она в отличие от меня была в ином настроении.

И обычно не отличавшаяся жизнерадостностью, девушка явилась ко мне, можно сказать, зареванная. Я тут же усадила ее в кресло и поставила перед ней чашку кофе.

— Что случилось? — участливо спросила я.

— У меня к вам просьба, — тихо сказала Ксения.

— Что-нибудь по поводу расследования? У тебя нехватка финансов? — предположила я.

— Нет, — раздраженно отмахнулась Ксения, и я внезапно поняла, что расследование девушку уже не столь интересует, как ранее. Ее волнует другая проблема, видимо, более для нее насущная.

Я не ошиблась.

— Понимаете, Татьяна, я… В общем, у меня большие проблемы с Данилой. И если вы мне можете помочь… Просто, наверное, больше некому… У меня нет таких подруг. Короче…

Ксения замолчала и вдруг зарыдала. В принципе я догадывалась, в чем проблема. Она ведь в последний свой приход обозначила ее. Просто теперь, видимо, эта проблема еще больше обострилась.

— Давай договоримся так: ты перестаешь плакать и скажешь хотя бы что-то конкретное, — сказала я.

Ксения подавила очередной приступ рыдания, закивала головой в знак согласия, достала платок и, успокоившись и набрав побольше воздуха в легкие, выпалила:

— Вы можете помочь мне с Данилой?

— Возможно, что и могу, — тут же ответила я. — Но в чем? Вы опять поругались? И опять насовсем?

Ксения была готова снова задать реву, но я подсела к ней на подлокотник кресла и взяла ее за руку.

— Поверь мне, в таком возрасте, как у тебя, это совершенно естественно. И нечего по этому поводу особо расстраиваться.

— Но он меня совсем знать не хочет! Сказал, что позвонит сам, когда захочет, а чтобы я ему не звонила! И я не знаю, что делать. И ведь если он меня не будет видеть, то его настроят против меня. Я это знаю, потому что после того, как мама умерла, они как с цепи сорвались против меня!

— Они — это кто? — серьезно спросила я.

— Владимир Сергеевич. Да и Людмила Васильевна тоже в последнее время на меня косо посматривает. И даже бабка тоже… Там все против меня. И Данила вот теперь тоже. Не знаю, что я им плохого сделала. Но это после того, как мама умерла. Как будто это имеет значение — жива она или нет! Когда она была жива, меня там встречали как родную, а когда ее не стало — и на порог не хотят пускать!

С каждой фразой Ксения все больше и больше распалялась. В ней говорила обида, как ей казалось, на вопиющую несправедливость. Про себя я отметила, что Ксения говорит о перемене отношения к ней Гладилиных после смерти матери, и решила взять это на заметку.

— Но от меня ты хочешь, чтобы я помирила тебя с Данилой? — спросила я.

— Да, и я думаю, что у вас получится. Потому что вы опытный человек, и в таких делах, наверное, тоже… Послушайте, я знаю, что арестованы те бандиты, которые убили маму, мне Никита Владимирович сказал…

«Ну вот, Костин решил не мудрствовать лукаво и все списал на Гаршина и компанию, — про себя подумала я. — В принципе, может, он и прав — а то девчонка вздумала дядю подозревать, который вообще, похоже, в этом деле ни при чем. А теперь хоть в этом успокоится».

— Так вот, вы сделали свое дело, — продолжила тем временем горячо говорить Ксения. — Вам спасибо большое. Но, пожалуйста, сделайте так, чтобы Данила вернулся. Я вам заплачу, как будто вы продолжаете расследование. Что вам стоит? Вам только поговорить с ним, он вас послушается, я знаю.

— Почему ты думаешь, что он меня послушается? — проникновенным тоном психолога спросила я.

— Потому что он мне сам говорил — вы на него впечатление большое произвели. И то, как вы с этими бандитами разобрались, — тоже.

— Так, значит, вы обсуждали это с Данилой?

— Да, вчера. Но потом… — Ксения сделала паузу и снова захотела заплакать.

Я сжала ее руку и быстро спросила:

— А что потом?

— А потом он вновь про дядю завел разговор, сказал, что мне нужно по-другому с ним. Потом про какую-то одноклассницу бывшую сказал, что, мол, она вот совсем другая… Хорошая, в смысле… И что у него с ней что-то было…

Ксения нервно выдернула руку и махнула ею прямо перед моим носом.

— Ну а я говорю — и катись к этой своей мымре-однокласснице. Я ее знаю — там вообще ни кожи ни рожи. Уродина какая-то…

«Категоричность, однако», — снова прокомментировала я слова Ксении.

— Ну а он взял и пошел?

— Да, он взял и пошел, — убитым голосом подтвердила Ксения. — А я еще… В общем, там у них бабка фортель выкинула — видите ли, все ей надоели, на дачу никто не ездит, она и сказала, что дачу продаст, деньги себе заберет, квартиру разменяет и уедет к сестре в Петербург. Хотя давно подразумевалось, что дача эта будет завещана Даниле. Я в порыве злости и сказала, что она — старая маразматичка. А Даниле это очень не понравилось. Потом я пожалела, конечно, что так сказала. Вечером позвонила ему, а он сказал… Ну, я уже говорила, что он сказал.

— Чтобы ты не звонила, а ждала его звонка, — продолжила я.

— Да.

— Ну, это, может, еще ничего не значит, — тут же постаралась успокоить я Ксению. — Он остынет, ты остынешь, а там, глядишь, и все наладится.

— Нет, само собой не наладится! — упрямо заявила Ксения, притопнув ногой. — Потому что там его быстро настропалят. Я же вам говорила!

— Может быть, ты преувеличиваешь?

— Нет! Нет! Я же чувствую! Непонятно, правда, чем я провинилась? Или мама перед смертью что-нибудь им не так сказала, или еще чего — но я-то при чем?

Ксения была явно на грани истерики. Я подумала, что вместо кофе ей бы сейчас таблеточки типа тазепама или чего-нибудь в этом роде вкатать. Но подобных медикаментов у меня дома не было.

— Итак, ты хочешь, чтобы я пошла к Даниле и убедила его, что ты его любишь, хочешь, чтобы он вернулся и простил тебя за неосторожные слова, — начала я озвучивать позицию Ксении.

— Да, да, — усердно закивала она головой.

— В принципе сделать это не так уж и сложно, — оптимистично заметила я. — А где он бывает? Где его можно застать? Как ты понимаешь, лучше, если это будет не у него дома, а где-нибудь на нейтральной территории.

Ксения отчаянно махнула рукой.

— Все дело в том, что они уехали на дачу, — раздраженно поведала она и добавила: — Все вместе. К бабке на дачу, она у них там председатель кооператива, по-моему. Вот они все и направились туда. Это я определила по тому, что у Данилы мобильник есть, а на даче у них сигнал почему-то не принимается. Вот мне и отвечают сегодня с утра — мол, абонент временно недоступен.

— Ты все-таки звонила ему, несмотря на его просьбу? — улыбнулась я.

Ксения ничего не ответила. Она сидела нахохлившись и вся как-то ощетинившись. Казалось, что она вполне уверена в своей правоте, только не знает, как это доказать окружающим. И может выражать свой протест только таким вот мрачным молчанием.

— Может быть, он просто отключил его? — высказала я предположение.

— Нет, он так никогда не делает. К тому же я слышала еще несколько дней назад, что бабка на них на всех наезжала и говорила, что, мол, на дачу никто ехать не хочет, она одна должна там все делать… А Данила и пообещал ей — мол, приедем, не волнуйся.

— Угу, а дача далеко?

— На Волге, на той стороне, в Окуневке.

— Ты там была, знаешь, где она находится?

— Да, — ответила Ксения и внезапно улыбнулась.

У меня аж брови поднялись вверх от изумления. Неужели царевна-несмеяна изменила себе?

— Там… — она внезапно покраснела, — у нас с Данилой первый раз…

«Понятно, ностальгические воспоминания», — подумала я и понимающе улыбнулась в ответ.

— Там очень красиво, — продолжала Ксения. — И все бабка, кстати, своими руками сделала. Владимир Сергеевич — он не очень энергичный человек, все больше в университете, деньги зарабатывает. Людмила Васильевна — та вообще городская женщина. А Маргарита Федоровна — она и рабочих наймет, и договорится, а где нужно, так и сама раствор замешает. В общем, отстроили они дачу хорошую, зелени полно… И охрана хорошая, дом утепленный, зимой можно жить. Ни бомжей, ничего такого нет. Мы как раз с Данилой зимой туда ездили. На Рождество… Так романтично все было… Камин зажгли…