Краденое счастье - Елена Колядина

«Не пара он тебе, Любушка, – жалобно сказала коляска. – Не такой человек тебе нужен».

«А джип тебе – пара?»

Коляска замолкла.

«Ой, девки, – со скрипом потянулась кровать. – Любовь – это чистая мука».

Глава 9

ЛЮБОВЬ И ЛЕСТНИЦЫ

«Ой, Люба! – вскрикнула коляска. – Как бы сейчас из-за нас с тобой мужчины не подрались!»

Люба уставилась на дорогу.

Из джипа вылезал Николай, а от раскосой иномарки к Любе небрежно шел Ярослав. На нем была длинная прямая черная юбка с запахом – такие носили египетские фараоны. Волосы, зачесанные назад и намазанные гелем, блестели, как ночное море. В мочке уха играла рубиновая серьга. Ярослав улыбнулся, обнажив длинный правый клык. Клык смутил Николая, почувствовавшего, что его собственные черные джинсы, «ролекс» и цепь на шее – вчерашний день мировой моды, но смутил лишь на мгновение. Через секунду он сделал вид, что ничуть не удивлен, и кивнул Ярославу.

– Николай Аджипов, – сказал он, протягивая руку. – Для своих – Коля Джип.

– Ярослав Бонивур, – пожал руку Николая Ярослав. – Сценическое имя – Вампир. Поехали? Время поджимает.

– Любовь, давай в джип! – продемонстрировал Ярославу право собственности на Любу Николай. – Куда едем?

– «Голден пэлас».

Джип рванул с места.

Вскоре Люба увидела висящую над проспектом, освещенную праздничными пучками света растяжку: «Голден пэлас: Вампир и Николай Носков». Любины зубы застучали.

– Ты чего? – спросил Николай.

– Тремор, – пробормотала Люба и сжала зубы. – На нервной почве.

«Хорошо, что голову помыла», – подумала Люба, когда Николай вкатил коляску в сияющий голливудской роскошью клуб. Он неохотно отпустил ручки коляски, когда Ярослав сказал: «Подожди здесь, мы быстро», но тут же пошел навстречу мужчине, обратившемуся к нему:

– Здорово, Запорожец! Ты чего здесь? Отдохнуть пришел?

– Удачно я тебя встретил, – довольным голосом сказал Николай. – Слушай, ты ведь студию звукозаписи крышевал одно время?

– А кто в юности не ошибался? – хохотнул мужчина и поднял темные очки на лоб.

– Связи остались? Девчонку одну надо раскрутить. Протеже Путина. На этой неделе опять с ним встречается. Но я так прикинул: чего его по ерунде грузить? Уж договариваться – так по-крупному. А компакт мы и сами как-нибудь сварганим.

– Ты завтра позвони на мобилу Юре Пионеру, – посоветовал собеседник. – Скажи – от меня. У него этих студий как у тебя баб.

Люба ехала за Ярославом, который по-хозяйски шагал по служебным коридорам клуба. Он заглянул в одну из дверей и обернулся к Любе:

– Сейчас с менеджером переговорим.

– Давай быстрее, – приказал менеджер Ярославу. – Излагай.

– Посмотри номер. Неплохой.

– Номер отличный, – не дав Ярославу договорить, отозвался менеджер. – Но ты в следующий раз такие номера не откалывай. У нас серьезные, уважаемые люди отдыхают. А ты тащишь оборванку с Казанского вокзала.

– Я не с вокзала, – произнесла Люба.

– Слушай, ну для меня… Я тебя о чем-нибудь просил хоть раз? – сказал Ярослав. – Смотри когда на нее в «Империю» народ валом повалит, не говори, что я тебе ее не предлагал.

Менеджер демонстративно вздохнул.

– Ладно, давай, только быстро.

– У меня песня есть, «Бессердечная любовь», Люба под нее на подтанцовке на коляске сделает фуэте.

– Валяй…

– Люба! – скомандовал Ярослав. – Покажи!

Любовь сердито взглянула на менеджера и отчаянно выдала свой коронный номер – смерч на одном колесе. Затем, не останавливаясь, сделала сальто, перевернувшись с коляской в воздухе, и закончила страстным латиноамериканским танцем, разученным когда-то в санатории со спинальником Ромкой.

Менеджер поднял с пола опрокинутый коляской стул, остановил раскачивавшуюся люстру и немного подумал.

– На сцену ее в таком прикиде вытащить собираешься? Куртка с помойки, что ли? Или из секонд-хенда?

«На себя посмотри! – возмутилась коляска. – Джинсы изрезаны снизу доверху, по полу волочатся. Волосья дыбом. Пугало пугалом!»

Ярослав с довольным видом продемонстрировал Любе крепко сжатый кулак.

– Сегодня у шоу-балета займем чего-нибудь надеть, а завтра с режиссером обсудим, что сшить, я за свой счет костюм закажу.

– Сегодня?! – вскинулся менеджер. – Без репетиции? У меня тут что, совхозная дискотека?

– Слушай, Люба этот номер два года готовила. Какие тебе еще репетиции нужны? – убеждал Ярослав. – А китайский цирк на коляске – знаешь, как круто будет?

– Для китайского цирка еще лонжи надо заказать, резиновые тросы.

– Закажем!

– Ну давай хоть к коляске пиротехнику какую-нибудь присобачим, – принялся размышлять менеджер. Он нажал кнопку радиотелефона. – Костик? Фейерверк «Фортуна» еще есть? Пару штук надо. Занеси ко мне.

В кабинет вошел парень в комбинезоне с длинными трубками в руках.

– Два как раз осталось, – пояснил он. – Куда их?

– К коляске приделай, – приказал менеджер. – К колесам, что ли? Чтоб вроде как из реактивных двигателей вырвались брызги. Как тебя? Люба? Слушай, фейерверки супердоро гие, последняя разработка: управляются с пульта, дистанционно. Так что тебе делать ничего не надо будет, Костик в нужный момент выдаст жару. Но если испортишь, стоимость из зарплаты вычту!

– Из зарплаты! – радостно сказала Люба. – Я ничего не испорчу!

Ярослав быстро, Люба еле поспевала, прошел в небольшой зал со стульями вдоль стен и включил музыку.

– Сейчас еще раз попробуем, – приказал он. – После слов «снова буду рядом» начинаешь крутить смерч, а на концовку припева «только с тобой» – сальто. Потом до конца песни танцуешь латину. Поняла? Поехали! В конце фейерверк, и ты уезжаешь с площадки.

Минут через двадцать Люба боязливо въехала в зал через служебную дверь и принялась высматривать Николая. Он поднялся из-за столика и махнул Любе.

– Минут десять есть, пока Ярослав костюм для меня ищет, – возбужденно сказала Люба. – Я бы попила или съела легкое что-то.

Николай подозвал официанта.

Она едва успела допить сок, как из служебных дверей показался Ярослав и замахал Любе рукой. Люба посмотрела на Николая безумными, бессмысленными глазами.

– Пожелай мне удачи, – прошептала она.

– Мою Любовь ждет удача! – самозабвенно произнес Николай.

«Тьфу, бес! – сплюнула коляска. – Голову девке дурит!»

…Когда из ободьев колес вырвались снопы серебристо-малиновых искр, коляска обезумела:

«О-ой! Горю!»

Люба сделала стремительный круг, так что искры образовали вокруг Ярослава сияющую орбиту, и, не помня себя, умчалась с площадки.

Зал разразился криками.

Сердце Любы ломилось в грудь, как буйно-помешанный в дверь одиночной камеры, коляска стонала и охала, ругалась на огнеопасность номера. Из темноты вынырнул Костик: