Краденое счастье - Елена Колядина

– Наверное, – пожала плечами Люба и утерла глаза.

Николай встал с кровати. Подошел к Любе и поцеловал ее в щеку:

– Ну, привет, Любовь. Давай кастрюлю. Что ты ее держишь?

– Голову помыть надо, – очнулась Люба, передавая кастрюлю Николаю. – За мной Ярослав заедет, в ночной клуб повезет.

– Что? – возмутился Николай. – Какой ночной клуб? Ничего себе!

– Ты ревнуешь? – счастливо сказала Люба. – Я там буду петь и показывать номер. Ярослав сказал, платят хорошо. Нужно ведь за уроки вокала платить. Хотя Сталина Ильясовна от денег отказывается, говорит, что для нее учить меня пению – дело принципа и чести.

«Вот что значит с Путиным вась-вась, – обдумывал информацию Николай. – Дом под офис на реконструкцию поставили, уроки бесплатные».

– Давай помогу. Воду полью, что ли.

– Ага!

Люба вытащила из пакета утку, поставила на пол. Руками раздвинула ноги и легко перегнулась, свесив голову вниз.

Николай лил воду на Любины волосы. И смотрел на ложбинку на тонкой шее. На ярко-розовые, как небо на закате, круглые, сильно торчащие уши. На белесые волоски, убегающие по спине под ажурную маечку.

– Все? – спросила Люба, когда вода перестала течь.

– Нет… – тихо сказал Николай. И прикоснулся губами к мокрой шее. – Не все…

Люба сидела, все так же перегнувшись в поясе. Вода с тонких волос со звоном падала в металлическую утку.

Глава 8

ЛЮБОВЬ, ЗАЧЕМ ТЫ МУЧАЕШЬ МЕНЯ?

Николай подошел к двери, прикрыл ее. Поставил кастрюлю на пол. Беззвучно вернулся к коляске. Приподнял Любину голову и, наклонившись, поцеловал жилку, как крик птицы бившуюся между ключиц, в яремной ямке. Потом поднял Любу на руки и перенес на кровать. Ноги Любы выгнулись в щиколотках и задрожали. Она покорно взглянула на Николая и закрыла глаза. Николай расстегнул ремень на джинсах и потянул вниз «молнию»…

– Мне в десять пятнадцать надо быть внизу, на улице, – прошептала Люба Николаю.

– Ни о чем не волнуйся, – прошептал Николай.

– Я… я тебе не понравлюсь, – вытянувшись, как солдатик, едва слышным дрожащим голосом сказала Люба. – Я не умею… Я не знаю, что нужно делать…

– Ты первый раз? – снимая ботинки, спросил Николай.

Люба едва заметно кивнула.

В комнате стало тихо. Только слышно было, как в кухне смеялись Кристина-даун и глухонемая Анжела да на улице громко распевал веселую цыганскую песню двупалый Вася.

…Люба лежала, зажмурив глаза и пряча дыхание.

Николай провел пальцем по животу Любы, помолчал и, наконец, осторожно, стараясь не выдать своей заинтересованности, задал вопрос, ради которого, собственно, и лежал сейчас в этой вонючей комнате:

– Слушай, все хотел спросить: как тебе Путин?

Люба недоуменно поводила глазами.

– Путин?

– Ну! Ты же его видела?

Люба вспомнила программу «Время».

– Видела, конечно.

– И как твое впечатление? С бизнесом порядок будет, в конце концов?

– С бизнесом – да, – поразмыслив, согласилась Люба.

Николай с облегчением вздохнул.

– А вообще…. – покачала головой Люба. – Все вокруг него так низкопоклонничают. Послушаешь: зарплаты выплачиваются, урожай небывалый, несмотря на саранчу.

– До чего ж страна холуйская! Каждый только о своей заднице думает. Хоть бы кто осмелился про бардак президенту сказать! Газетки небось подкладывают какие нужно – о росте национального продукта, об обуздании инфляции. А то и вовсе липовые газеты подсовывают, отпечатанные в одном экземпляре.

– Так бывает? – поразилась Люба.

– Ха! – сказал Николай. – Но на вид-то он тебе как показался? Ты, кстати, когда его последний раз видела?

– Вроде не глупый, – кивнула Люба. – Во всяком случае, я на него возлагаю надежды. А видела, когда он с рабочим визитом к нам в Вологодскую область приезжал, по поводу инноваций.

Глаза у Николая загорелись.

– Любовь! – весело сказал он. – Любовь, как же ты удачно на меня свалилась.

Люба затрепетала.

«Тьфу!» – сказала в сердцах коляска.

– А вот чисто теоретически? – рисуя на Любином животе спирали, спросил Николай. – О чем бы ты с Путиным сейчас поговорила?

– Об инвалидах, – смущенно прикрывая живот, ответила Люба. – Но не о себе, я ведь просто человек с ограниченными возможностями, а о тех инвалидах, кому гораздо тяжелее меня.

– Это – само собой, – согласился Николай. – А – еще?

– Про бездомных детей, про наркоманов.

– С наркотой бардак, – согласился Николай.

И встал с кровати.

– Столько молодых ребят гибнет от этой заразы, – все более тихим голосом, под конец почти шепотом, произнесла Люба, то глядя снизу вверх на Николая, то отводя взгляд. Он надел джинсы.

«И никакая это не зараза, – вдруг подала из-под кровати голос утка. – А естественный отбор».

«Кто тебе такую чушь сказал?» – возмутилась Люба.

«Никакая не чушь! Я под одним умирающим кандидатом наук лежала, – обиженно сказала утка. – И все слышала».

«Слышала звон, да не знаешь, где он», – возмутилась коляска.

«Все, кто склонен к употреблению наркотиков, вымрут от передозировки, и останется здоровое поколение», – не сдавалась утка.

«Почему тогда все, кто склонен к алкоголю, не вымерли, оставив после себя сплошных трезвенников? – уела Люба утку. – Наоборот, нарожали больных детей и пьют себе дальше».

«А я почем знаю? – обиделась утка. – За что купила, за то и продаю».

– Я так считаю, – заметил Николай, надевая ботинки, – сдохнет наркоман – туда ему и дорога. И чем быстрее, тем лучше. Естественный отбор! Поэтому наркотиков продавать нужно как можно больше, чтоб все дерьмо передохло. Но – порядок нужен в продаже. А не кто во что горазд.

– Ты думаешь? – неожиданно сказала Люба податливым голосом.

«Люба! – возмутилась коляска. – Ты почему потакаешь бесу этому? Где твоя гражданская позиция?»

«Не знаю. Наверное, не хочу, чтобы он меня бросил», – виновато сказала Люба.

«А если он тебе скажет: укради?»

Люба потерянно молчала.

«Не красит тебя, Люба, такая любовь», – строго сказала коляска.

– Тебе, может, помочь? – спросил Николай Любу.

– Нет! – испуганно отказалась девушка.

Еще не хватало, чтобы Коля увидел ее беспомощной и некрасивой.

– Я сама все сделаю. Ты только коляску подкати.

– Тогда я пошел? Внизу подожду? Заодно разберусь с этим твоим певцом.

Люба не смогла удержать счастливой улыбки: ревнует!

Николай вышел, довольно посвистывая.

«Люба!» – позвала коляска.

«Что тебе?» – неохотно отозвалась Люба, садясь на кровати.

«Сама знаешь – что…»

«Зачем ты меня мучаешь? Ну, права ты! Тысячу раз права! Я не должна была соглашаться с Колей насчет наркоманов и вообще…»