Щеглов Из жизни Валерия Маслова - Неизвестно

Вадик был хорошим хоккеистом. Рослый, длиннорукий, он обладал высокой скоростью, умел сделать острый пас, вла­дел «набитым» ударом с правой руки. В атаке, в подыгрыше партнерам был намного сильнее, чем в обороне. Янко мог иг­рать лучше, но уж очень любил себя. На тренировках рабо­тал добросовестно, но никогда, скажем так, не перебарщивал. Он, кстати, неплохо играл в футбол. Если бы прибавил в трудо­любии и позволило здоровье, вполне мог состояться как футбо­лист.

Василий Дмитриевич и Оксана Николаевна к Вадику благо­волили. Наделенный счастливой наружностью, он всегда луче­зарно улыбался, пользовался успехом у прекрасного пола. Мне, правда, кое-какие его предпочтения казались странными. Вдруг, помню, в витринах парикмахерских появились его цветные фо­топортреты. Пришлось мне, как старшему товарищу — в те годы мы дружили, селились на базе и в гостиницах в одном номере, — убеждать Вадика, что чемпиону мира, заслуженному мастеру спорта это не к лицу. Ездил по всей Москве, собирал «коллек­цию».

Почетное звание Янко было присвоено не в пример другим в то время — за первую же победу. В год дебюта в Москве в 1973-м «заслуженных» получили только ведущие игроки — вра­тарь Леонард Мухаметзянов и нападающий Валерий Бочков. Плавунов, Горбачев и Палладий также стали тогда «заслужен­ными», но у них это были вторые золотые медали. Вот что зна­чит — быть в фаворе...

Я тоже посильный вклад внес. Как капитан команды на встрече с председателем Спорткомитета Сергеем Павловичем Павловым поинтересовался, если выиграем, «заслуженных» ре­бята получат? Павлов пообещал, и слово свое сдержал. Мы с ним как-то сразу прониклись друг к другу. К лести я всегда был равнодушен, но на банкете после победы над шведами, когда я единственный гол забил, похвалу из его уст услышать было при­ятно. Сергей Павлович меня обнял: «Ну, ты, Валера, артист!» Это знакомство через несколько лет мне здорово помогло...

Настоящим хоккеистом Янко стал во многом благодаря Ев­гению Михайловичу Папугину, который взял его юнцом из «Динамо» и три года наигрывал в «Зорком». Ребята из этой ко­манды мне рассказывали, как были удивлены, услышав по радио репортаж из раздевалки сборной после победы на московском чемпионате. На всю страну Вадик Янко сообщил, что своими успехами он обязан исключительно Василию Дмитриевичу Тро­фимову. «Ну, сладенький, дает...» — только и произнес на это Папугин.

— Остаюсь упомянуть вратарей и, возможно, кого-то из тех, кто не вошел в ваш «состав»...

— Александр Теняков и Геннадий Шишков практически ро­весники. Саша был больше одарен, а по трудолюбию, отноше­нию к тренировочной работе приближался к Мельникову. То, что Трофимов выбрал в итоге Шишкова, отпустив Тенякова в «Зоркий*, субъективно. Наверное, нашему тренеру легче было найти обший язык с немногословным, погруженным в себя Шишковым, чем со всегда любопытствующим Теняковым.

Гена Шишков был хорошим вратарем. Во внутренних со­ревнованиях его мастерство проверку на прочность выдержива­ло, а вот в международных матчах он, случалось, проваливался. Не мог с нервами совладать, мандраж мешал...

Кого еше назвать? Были у нас в команде в начале 70-х не­плохие ребята — Николай Соловьев, Сергей Майборода, тот же Толя Мосягин. Подавали надежды, но пробиться не смогли. Все они ушли в «Зоркий», и много лет выходили на матчи с «Динамо» как на последний бой, пытаясь доказать, что не хуже тех, на ком остановился Трофимов. Бывало, и выигрывали...

— О других поговорили, теперь вопрос личного порядка. Как вам, Baлерий Павлович, удавалось так быстро входить в хоккей­ный сезон, не имея достаточной ледовой подготовки?

— Для меня это было в порядке вещей. От переключений с футбола на хоккей только лучше себя чувствовал. Требовалось лишь провести несколько тренировок на льду, вспомнить, как играют партнеры. Обстановку вообще менять полезно. Какая бы здоровая атмосфера в команде ни была, за длинный фут­больный сезон ребята успевали поднадоесть друг другу. Они разъезжались в отпуска, а я играл в хоккей.

Впрочем, выбирать, чем заниматься после завершения фут­больного первенства, мог далеко не всегда. Если меня — игрока олимпийской сборной — включали в число участников поезд­ки, которая была важна для Спорткомитета не только в спортивном, но и в коммерческом плане, разве я мог отказать­ся? Да и мир посмотреть интересно было, в те-то годы тем более. Но вот в Австралию, скажем, с «Динамо» в начале 70-х я не ездил, играл в хоккей, с которым мы дальше Скандинавии не добирались.

Многое зависело и от отношения тренера. Трофимов, конеч­но, не мог на меня рассчитывать зимор 1969 года, когда я почти два месяца пропутешествовал с футбольным «Динамо». Но это был единственный случай. В остальных, когда я появлялся, Ва­силий Дмитриевич давал возможность играть.

— Не могу не спросить в заюгючение, как родшся ваш фирмен­ный прием, который тяже.ювато выговаривается даже на хок­кейном жаргоне — «проткнуть под клюшечку» ?

— Применять его стал интуитивно, это не финт, который можно разучить. Чем обводить с риском потери мяча, иногда достаточно поймать соперника на встречном движении. Нужно уловить момент, когда он вытягивает клюшку. Тогда и «проты­каешь» под нею мяч. Случалось, что в одной атаке на это попа­дались два — три игрока. Именно так я забил в очень важном матче с финнами на чемпионате мира в Москве в 1973-м. Пой­мал двух защитников и вратаря...

— Назовем этот прием «ловушкой Маслова» и двинемся дальше...

— От мемуаров к живым проблемам? Это мне, признаюсь, интереснее...

Вячеслав Соловьев, заслуженный мастер спорта, засуженный тренер СССР, пятикратный чемпион мира по хоккею с мячом: «Счастлив тем, что судьба подарила мне возможность столько лет играть с Валерием Масловым в одной команде. Понимать друг друга мы научились буквально с полуслова. Маслова, прежде всего, выделял высокий игровой интеллект. Он уверен­но чувствовал себя на любом участке поля, успевал всюду, где его присутствия требовала командная игра. Именно это, на мой взгляд, и определяет класс хоккеиста или футболиста.

Мне кажется, что способности Валерия в футболе полнос­тью не реализовались. Он вполне мог стать основным игро­ком сборной страны. Очень жаль, что попал Маслов в нее с некоторым запозданием, да и то ненадолго. Валерий и в фут­боле отлично умел заводить команду, включать партнеров в общую работу, начиная движение с мячом от своих ворот. В этом плане рискну сравнить его со знаменитым голландцем Круиффом.

Хорошо помню одну из наших первых встреч на ледовом поле. Мы тогда оказались соперниками: Маслов еще играл за

Калининград. Получив от Трофимова задание сыграть против молодого центрфорварда персонально, я ни на шаг от него не отходил. Валера быстро понял, в чем дело, и поменял пози­цию — ушел на правый фланг, где к тому же не проявлял неко­торое время особой активности. Что было делать мне — цент­ральному полузащитнику — в такой ситуации? Кататься с ним на пару вдоль борта? Пришлось нарушить тренерскую установ­ку и включиться в ифу. Хитрец Маслов только этого и ждал, и тут же возвратился на острие атаки...

Кстати, сплотиться нам помог все тот же правый фланг. На чемпионате мира 1963 года, который стал первым для меня и вторым для Маслова, тренер сборной Иван Иванович Балдин определил нас именно туда: Валерия нападающим, а меня пра­вым бортовым полузащитником. Мне эта позиция была непри­вычна, и помощь партнера не раз выручала.

Именно с правого края Маслов умел забивать какие-то уди­вительные голы. Объехав защитников, ухитрялся точно про­бить практически с нулевого угла. Однажды в Архангельске, когда мешал к тому же сильный встречный ветер, он забил на­столько немыслимый мяч, что рты от изумления раскрыли не только хоккеисты “Водника”, но и все динамовцы. Но это, в конце концов, частность. Определяющим качеством Маслова- хоккеиста было, повторю, умение регулировать темп игры команды, придавать ей динамику.

Важен, несомненно, и истинно спортивный характер Вале­рия. Игре он всегда отдавался без остатка. На разминке перед ответственным матчем с финнами на чемпионате мира 1967 года кто-то из наших защитников случайно, сломал Маслову нос. Его отвели в медпункт, где наложили специальную повязку, с кото­рой Валерий не только отыграл матч целиком, но был одним из сильнейших.

Василий Дмитриевич Трофимов, высоко ценивший мастер­ство Валерия, нередко, когда Маслов уже закончил футбольную карьеру, на первой после отпуска тренировке хоккеистов горе­стно вздыхал: “Кончился Маслов. Что он сможет сделать с та­ким лишним весом?” Но наступала пора занятий на льду, и Валерий вновь оказывался лучшим в команде...»

Георгий Канарейкин, заслуженный мастер спорта, шести­кратный чемпион мира по хоккею с мячом: «С Валерием Масло­вым меня многое в жизни связывает. Вскоре после моего прихо­да в команду мы стали друзьями, и храним дружбу все эти годы. Если придерживаться хронологии, то нужно начать с того, что я сменил Валерия в качестве правого крайнего “Динамо”. В сезо­не 1969 года Маслов практически не играл, поэтому его место досталось мне. На первый матч следующего Василий Дмитрие­вич меня не поставил. Прекрасно помню его слова: “Будешь в запасе, Георгий, но обижаться не следует. Хочу проверить, кто выглядит лучше — Маслов или Осинцев”. Вышло, что Маслов, поскольку после перерыва Трофимов выпустил меня вместо Осинцева. С того момента Валерий перешел в центр атаки, а я закрепился на правом краю.