Гильзы в золе: Глазами следователя - Тихон Астафьев

Казалось, при первоначальном обыске они перерыли в доме все. Но ищут, как потом они убедились, не руками, а головой. Взяв понятых и получив санкцию прокурора, они отправились на повторный обыск. Начали с времянки, стоявшей в глубине усадьбы. До постройки дома Желтухин жил здесь. Теперь она пустовала. Еще по дороге Мосолов и Малютин решили самым тщательным образом осмотреть там пол и стены.

За первое взялся Борис Васильевич, за второе — подполковник. Опустившись на колено, Мосолов участок за участком изучал поверхность пола. Взгляд его остановился на доске, один конец которой был прибит старыми, стертыми до блеска гвоздями, а другой — новыми, на шляпках которых еще не стерлась насечка. Доску, по-видимому, совсем недавно поднимали.

Мосолов и Малютин решили вскрыть пол. И здесь их ждал успех. Под полом нашли хорошо оборудованный и просторный тайник, куда Желтухин сложил все ценное, свое и чужое. Он знал об аресте товарищей и хорошо подготовился к обыску. То, что не поместилось в тайнике, он спрятал в толстую железную трубу, лежавшую среди бревен во дворе. При первом обыске на эту ржавую трубу не обратили внимания. Осталось незамеченным и то, что на ее концы насажены металлические заглушки. Во второй раз при простукивании труба издала короткий глухой звук. Внутри что-то лежало. Трубу скатили со штабеля и сбили кувалдой заслонки.

Внутри нашли обувь, похищенную из магазина, и два новых пастушеских плаща…

Малютин уехал через два дня после этого обыска, Борис Васильевич провожал его на станцию. На перроне подполковник смущенно проговорил:

— Хоть любишь ты, Борис Васильевич, ввернуть лишнее словцо в разговор, а все-таки запиши мой московский адрес. Как-никак, мотались мы с тобой вместе немало. Потолкуем по-стариковски. В общем, запиши.

Скоро вызвали в областной центр и Мосолова. Его ждало новое дело.

КУДА ИСЧЕЗ МАКАРОВ?

Макаров исчез неожиданно и бесследно. Пропал человек, который в последние годы дальше пристанционного поселка никуда не отлучался.

Навсегда уехать куда-либо он не мог: для этого нужно было бросить добротный собственный дом, где после ухода на пенсию он жил с квартирантами, нужно было бросить все имущество. Для неожиданного бегства из дома не было причин: врагов старик не имел, никто никогда не слышал и о каких-либо столкновениях с соседями или родственниками. Макаров был добродушен и общителен. От всей его невысокой круглой фигуры с лысым сверкающим черепом веяло жизнерадостностью. Он любил переброситься с соседями в карты, войти в долю на бутылку.

Едва ли не каждый вечер соседи, собравшись на бревнах у забора, возвращались к разговору о неожиданном исчезновении старика.

— Не иначе, как утонул в Дону, — говорил квартирант Макарова Семен Клешнев, — Наш брат, как выпьет — и море ему по колено, не то что Дон. А выпить старик, сами знаете…

Соседи знали, что прошлым летом Макаров нашел себе дружка, тоже пенсионера, и обоих можно было видеть в городском саду за бутылкой. Захмелев, они толковали о прошлом. У обоих было о чем вспомнить: три войны, тридцать лет службы на железной дороге.

Первой исчезновение Макарова обнаружила его дочь Елена, жившая неподалеку, через два проулка. Она пришла к отцу в пятницу вечером. Калитка оказалась запертой. Елена подняла щепку, просунула в щель и открыла запор. На дворе темнело, но света в окнах не было. «Неужели спит?» Она поднялась на крыльцо и только тут заметила, что на двери замок. В недоумении она спустилась с крыльца и огляделась. Во дворе стояла машина. Елена влезла на колесо и заглянула в кузов. Дно кузова было устлано соломой. Затворив калитку, женщина пошла домой.

На другой день Елена приходила к отцу три раза: дом по-прежнему был заперт, но машины во дворе уже не было. В воскресенье она пришла рано, еще по росе, и застала квартиранта.

— А где же хозяин? — спросила она, проходя в кухню и оглядев несмятую постель отца.

— А разве он не у вас? — удивился Семен. — Уже две ночи не ночует. Может, к сыну в Воронеж уехал?

— А что за машина стояла позавчера во дворе?

Квартирант фыркал под рукомойником в своей комнате. Он появился в кухне с полотенцем в руках.

— Машина? Это я жену в командировку возил. Инвентаризацию в сепараторном пункте делала.

Обеспокоенная Елена пошла домой. А днем из Воронежа приехал сын Макарова, студент. Старика в Воронеже не было.

Оперуполномоченный уголовного розыска, пухлый мужчина в тесном кителе и форменной фуражке, сдвинутой на затылок, пришел после того, как было получено заявление родственников пропавшего.

— Макаров здесь живет? — крикнул он из калитки.

На крыльце стояла квартирантка.

— Здесь.

— Не вернулся он?

— Нет.

Вышел Семен Клешнев, выглянули из дворов соседи.

— А вы его дома-то искали?

Услышав, что не искали, лейтенант обошел двор, слазил в погреб, на чердак.

— Погляди-ка под крыльцом, — попросил он квартиранта.

Тот стал на колено, засунул свое крепкое тело под крыльцо.

— Дальше, дальше… Ну, что там? Нет? Гм!

Документы хозяина: паспорт, пенсионное удостоверение, четыре орденские книжки — оказались дома. Лейтенант забрал их с собой и ушел.

В милиции завели дело о розыске без вести пропавшего И. Г. Макарова.

Проходили месяцы, а старик не возвращался. Папка пожелтела и покрылась пылью. Когда ее готовили к сдаче в архив, случилось событие, заставившее задуматься соседей и милицию. В базарный день тетка Степанида удивила знакомых рассказом о том, что будто в ночь, когда пропал старик, она слышала крики в его доме.

— На кухне, бабочки, он кричал: «Семен, Семен, за что!» А квартирант вроде бы шумел, чтобы старик не вмешивался в семейные дела.

Словам тетки Степаниды не давали веры, потому что считали ее слабоумной. И все-таки ее рассказ посеял сомнения. Толстяк оперуполномоченный пришел к Семену Клешневу вновь.

Квартирант красил пол. Дом после ремонта сверкал чистотой. Большой сад был выполот, деревья побелены, на воротах висел новый почтовый ящик.

Клешнев просидел в местной камере предварительного заключения трое суток и был освобожден. Даже у самых придирчивых работников уголовного розыска не было уверенности в том, что Клешнев виновен и что старик в самом деле убит, а не попал где-нибудь под машину или не утонул. Но родственники Макарова продолжали осаждать прокурора жалобами. Наконец в дом Макарова явился следователь прокуратуры. Он произвел обыск, и неожиданно расследование получило новый толчок.

В кухне, где жил старик, на ножках стола следователь нашел бурые пятна. При лабораторном исследовании они оказались следами крови. Клешнев, присутствовавший при обыске, был спокоен и предупредителен. Когда следователь, сидя на корточках, разглядывал ножки стола, Клешнев в одну минуту своими огромными лапами перевернул стол вверх ножками и проговорил:

— Так виднее будет.

Осмотр продолжался целый день. Когда следователь закончил работу и сел составлять документ, квартирант спросил:

— Вы уже закончили? А ковер не будете смотреть? На нем тоже кровь.

Понятые и следователь удивленно взглянули на квартиранта. Клешнев показал на чернильное пятно у края, коврика, прибитого к стене.

— Здесь.

Следователь взял пробирку с перекисью водорода и тронул жидкостью край чернильного пятна. Жидкость запенилась. Под пятном была кровь.

Чувствуя на себе недоверчивые взгляды, Клешнев объяснил, что однажды зимой хозяин возвратился домой с разбитым лицом и поцарапанными руками. Сказал, что налетел в темноте на кучу угля. Старик шумел, хватался за все, отряхивал с пальцев капли крови. С большим трудом его удалось обмыть и положить в постель.

Вечером служащие соседних с прокуратурой учреждений и прохожие стали свидетелями сцены, которую не всякий может равнодушно наблюдать. Выведенный из прокуратуры, Клешнев понял, что он арестован. Он ухватился руками за столб, отбивался от милиционеров ногами, плакал, как женщина, и кричал, что он не виновен. Когда его удалось оторвать от столба, он упал на землю, бился, разорвал на себе рубаху, кричал:

— Не пойду! Лучше сейчас застрелите! Где же правда?! Не пой-ду!

Не выдержав, вмешался редактор районной газеты и потребовал, чтобы Клешнева освободили. С большим трудом арестованного удалось втолкнуть в машину.

Следствие поручили старшему следователю областной прокуратуры Ивану Даниловичу Вострикову.

Стояла гнилая зима. Словно осенью, моросил дождь, и в открытую форточку вливался сырой воздух.

Неудачи начались с первого же дня. Вместе с Востриковым приехал из Воронежа оперуполномоченный уголовного розыска, умный, знающий работник. Он задумал и осуществил немало оперативных хитростей, но они не принесли успеха. Сложнее всего оказалось обнаружить труп. Работа была организована с размахом. Для прочесывания лесных массивов привлекли восемьдесят дружинников. Их разбили на группы. В состав каждой включили работника милиции. В двух группах были проводники со служебно-розыскными собаками. Осмотр берегов Дона и тральные работы производились на катерах и лодках с участием работников пристани, водолаза. Мастерами горводопровода были осмотрены все канализационные люки.