И скоро день - Барбара Майклз

Тут она приостановила свой рассказ, чтобы сделать еще несколько стежков. Ее движения были легки и грациозны.

— Все лекарства добавляются ему в пищу, он даже и не подозревает о том, что их принимает. Он становится буен и доставляет массу беспокойства окружающим, если давать ему лекарства обычным путем. Я почти уверена, что вы осуждаете мои методы, Кэтлин, однако надеюсь, что вы окажете мне любезность и не будете ставить под сомнение мотивы моих поступков.

Мне понадобилась изрядная доза Марка Твена, чтобы заснуть этой ночью. Впервые за последнее время чужие проблемы занимали меня до такой степени, что я даже смогла забыть о своих собственных горестях. Может быть, поэтому я спала в ту ночь как сурок, и меня не мучали кошмары. На следующее утро мой идиотский оптимизм вновь возродился во всей своей красе. Будь оно все проклято, но я не хотела верить, что диагноз, который поставила Франческа, верен, даже если медицинское светило Европы или Америки подтвердит его. У ребенка не было обнаружено признаков умственного расстройства до трагической гибели его родителей: мне казалось, что Франческа умышленно игнорирует этот факт, который выходит за рамки ее диагноза. Он был весьма возбудим в эмоциональном плане, болезненно возбудим, с этим я не могла не согласиться. Но называть это наследственным сумасшествием? Возможно, доктор, наблюдающий Пита, вовсе не имел этого в виду. По крайней мере, мне очень хотелось надеяться.

Наша беседа с графиней коснулась еще одного важного пункта, который мне хотелось бы прояснить для себя. Пьетро — последний отпрыск рода Морандини, кроме, конечно, мифического младенца в моем чреве — на него графиня возлагала надежды — и не приходилось удивляться тому, что она смирилась с моим присутствием на вилле. Поэтому она так принимала мою критику. Я стала не только членом этого семейства, но и будущей матерью Его Светлости нового графа Морандини, ведь нынешний граф не может носить столь громкий титул, так как подвержен ужасному заболеванию.

Эта мысль неожиданно пришла мне в голову в тот момент, когда я чистила зубы в ванной комнате. Выражение моего лица, отраженного в висящем на стене зеркале, было настолько потрясенным, что я рассмеялась нервным смехом.

— Спокойнее, ты, дурочка ненормальная, — сказала я своему отражению. — Из всех приключений, в которые ты влипала по собственной глупости, — а их было несчетное количество — это, очевидно, самое захватывающее.

Я не могла даже позволить себе улыбнуться, чтобы хоть немного взбодриться — ситуация складывалась чересчур серьезная. У меня появилось какое-то отвратительное предчувствие: кажется, я знаю, какую цель преследует Франческа. Удивительно, но наша последняя беседа несколько поколебала мою неприязнь к этой женщине. Я поняла, что она действительно старается делать все как можно лучше, однако ее «лучше» не всегда лучше для окружающих. Поведение графини можно было назвать пренебрежением своими обязанностями, но никак не преступлением. У нее было несколько слабостей: ей явно не хватало умения отринуть предрассудки и собственное равнодушие. Она была великолепно воспитана, но чувства ее молчали, ей не хватало тонкости в отношениях с близкими людьми. Раз уж мне удалось разобраться в непростом характере графини, значит, можно предугадать и ее последующие шаги. Ее замыслы были передо мной как на ладони; когда я поняла, что ею движет, то ее дальнейшее поведение стало очевидным, как будто она сама поделилась со мной своими планами.

Графине очень хотелось, чтобы я осталась здесь. Она мечтала о том, чтобы Его Светлость наследник Морандини родился в родовом гнезде, под ее недремлющим оком. Если это вдруг окажется девочка или сразу обнаружится, что ребенок тоже страдает фамильным недугом, мы с ним можем убираться из этого благородного семейства. Если все пойдет по плану и не будет досадных недоразумений, тогда она приступит к следующей фазе своей кампании. Это будут ненавязчивые внушения и деликатные намеки, графиня вряд ли предпримет более решительные действия: она уже успела понять, что меня не так-то просто запугать, а уж сама идея физического насилия вообще абсурдна в наше время, да еще по отношению к взрослому человеку. Она поступит тонко: постепенно введет меня в великосветское общество, покажет все преимущества обеспеченной жизни, когда слуги по мановению руки готовы исполнить любой каприз, когда не надо работать ради куска хлеба. Теперь у нее появился еще один козырь в игре против меня — этот одинокий мальчик, ее родной внук. Если я останусь здесь, то смогу хоть как-то облегчить ему жизнь.

Выражение моего лица, отраженного в зеркале, становилось все мрачнее. У меня было какое-то ужасное предчувствие, когда я задумалась о том, что ждет меня здесь.

Передо мной встал один-единственный вопрос, смогу ли я выбраться отсюда вместе с Питом? Критическим взором я окинула свое отражение. Если даже и существуют какие-нибудь признаки приближающегося материнства, то у меня они напрочь отсутствовали. Моя прическа была в полном беспорядке. Когда я только встретилась с Бартом, я носила длинные волосы, доходившие до самой талии. Он любил, когда они окутывали его тело мягким, пушистым покрывалом... Через день после катастрофы я взяла ножницы и коротко обрезала свои роскошные волосы. Сейчас они уже начали потихоньку отрастать: слишком короткие для того, чтобы их заплетать или прихватывать заколками, и слишком длинные, чтобы держать завивку. Моя физиономия несколько округлилась за эти несколько дней, и все благодаря усилиям Розы, которая оказалась первоклассным поваром. Но дело было не в волосах и не в лице, основной проблемой оставалась моя фигура. Со дня гибели Барта прошло уже три месяца. Я не могла быть беременна менее трех месяцев. Еще в течение считанных недель я смогу поддерживать миф о своем интересном положении, постепенно поправляясь на изумительной пище, приготовленной умелыми руками Розы, цвет лица тоже, возможно, несколько улучшится за счет прекрасного питания и пребывания на свежем воздухе, да и настроение у меня несколько стабилизировалось после месяцев траура. Все это время я провела в заточении, почти в полной изоляции, не имея ни малейшего желания хоть как-то изменить свой образ жизни.

У меня было в запасе немногим более месяца, максимум шесть недель. Итак, спросила я сама себя, ты действительно собираешься остаться здесь? Да уж, доктор Болдвин был абсолютно прав, утверждая, что мне просто необходима интенсивная психотерапия. Или палата, обитая войлоком, в психиатрической лечебнице.

Если графиня догадается, что я не беременна, мое изгнание будет незамедлительным и, скорее всего, малоприятным. А ведь я уже сообщила об этом Питу: успел ли он рассказать своей бабушке? Сомневаюсь, что мальчик вообще захочет с кем бы то ни было разговаривать. Я даже не предупредила его, чтобы он ни с кем не делился нашей тайной. Если же он все-таки проговорился, то маскарад просто закончится. Мне придется быстро собрать свои немногочисленные пожитки и убраться отсюда. Мне не хотелось просить ребенка держать язык за зубами.

Пожав плечами так же выразительно, как это делала Эмилия, я наконец отошла от зеркала.

Инцидент, происшедший за завтраком, лишь подтвердил мои самые дурные предчувствия. Мы обменивались обычными банальностями в то время, как Эмилия обслуживала нас. Мы еще не успели прикоснуться к кофе, как вдруг Франческа сказала:

— Пьетро должен сегодня поехать к доктору; вы не желаете сопроводить нас? — затем с циничной усмешкой она добавила: — Я могу оставить вас наедине, если вы захотите что-либо выяснить сами.

— Благодарю вас. Я ценю ваше доверительное отношение ко мне.

Все, что графиня предлагает мне, только сильнее затягивает меня в ее сети. Я уже собралась было покинуть столовую, как услышала еще одну, потрясшую меня фразу.

— Я собираюсь сейчас пойти проверить уроки у Пьетро, — спокойно произнесла она. — Когда мальчик чувствует себя хорошо, он занимается физическими упражнениями с одиннадцати часов. Место, я полагаю, вам уже известно?

Я отправилась на поиски Дэвида, вышла на улицу и, обойдя дом, поднялась по черной лестнице, не пожелав идти той дорогой, которую мне вчера показала Эмилия. Он был полностью погружен в свою работу. Я услышала его голос, громкий и приятный, напевающий какую-то мелодию, еще до того как открыла дверь. Как только Дэвид увидел меня, он тут же что-то процитировал. Я не сомневалась, что это цитата, хотя и не знала, откуда: нормальные люди обычно не выражаются подобным образом.

— Я пришла пригласить вас немного поразвлечься с нами. Мы собираемся поиграть в футбол в одиннадцать часов.

— В самом деле? Вы собираетесь поиграть с мальчиком в мужскую игру? Я бы очень хотел познакомиться с графом.

— Это прелестный ребенок. И очень одинокий. Он потерял обоих родителей совсем недавно, в авиакатастрофе.