Эра Дракулы - Ким Ньюман

— Нет, доктор, — сказала она и ушла во тьму, оставив меня одного в лесу. Я принялся рвать на себе одежды, затем разрыдался.

Глава 17

СЕРЕБРО

Перед пабом на углу Уордор-стрит два «новорожденных» уличных цветка сдержанно предлагали свои услуги. В их безмолвном защитнике Борегар признал бандита из Лаймхауса, татуировки которого скрывало долгополое бархатное пальто. Куда бы Чарльз ни направлялся в Лондоне, да и во всем мире, он никак не мог скрыться от паутины, сотканной людьми из мира теней. Заметив Чарльза, бандит не подал вида, но каким-то образом девочки поняли, что им не следует тревожить этого джентльмена.

Нужный Чарльзу дом находился на Д'Арбле-стрит, неприметная вывеска затерялась между мастерскими столяра и ювелира. В витрине краснодеревщика красовался богатый выбор гробов, от обыкновенных коробок из досок до роскошно украшенных саркофагов, подходящих для усыпальниц фараона. Пара «новорожденных» ворковала над особенно изысканным гробом, достаточно большим для целой семьи и достаточно вычурным, чтобы ввергнуть жену любого чиновника в приступ молчаливой зависти. Во втором магазине красовались ювелирные наборы и кольца в форме летучих мышей, черепов, глаз, жуков-скарабеев, кинжалов, волчьих голов или пауков; такого рода безделушки любили «новорожденные», предпочитавшие готический стиль. Их нередко звали «мургатройдами», по имени семьи из «Руддигора», прошлогодней оперы, поставленной в Савое, которая столь успешно высмеяла эту породу.

Жители Сохо были гораздо более склонны к чудачествам, нежели их отчаявшиеся родственники в Уайтчепеле. Мургатройды, например, никогда не забывали об украшениях. Большинство женщин, появлявшихся на улицах квартала после захода солнца, приехало из других стран: Франции, Испании или даже Китая. Они носили платья, похожие на саваны с плотными паутинными вуалями, ярко красили алым губы и ногти, а из всех причесок предпочитали длинные, по пояс, локоны блестящих черных волос. Их кавалеры следовали моде, установленной лордом Ратвеном: клетчатые, бесстыдно узкие и свободно висящие штаны с высокой талией, георгианские манжеты, кружевные рубашки алых или черных расцветок, объемные прически с лентами и высветленными полосами в виде молний. Многие вампиры, особенно из старейшин, смотрели на тех, кто крался по кладбищенским могилам в плащах, напоминающих крылья летучей мыши, и черных перчатках без пальцев, так же, как какой-нибудь эдинбургский джентльмен — на янки, постоянно щеголяющего килтами и широкими поясами, предваряющего каждое замечание цитатой из Бернса или Скотта и клянущегося в любви к волынкам и телячьему рубцу с потрохами, при этом имея в роду одного-единственного деда из Шотландии.

— Бэзингстоук, — пробормотал Борегар, вспомнив магическое слово Гилберта, которое превращало одержимого мраком мургатройда в смиренного сельского обывателя.

Он направился к заведению Фокса Моллесона и вошел внутрь. Магазин пустовал, все прилавки и полки были сняты, окно — закрашено зеленой краской. Вампир бандитской наружности сидел на вечной страже у входа, ведущего в мастерские. Борегар показал «новорожденному» свою визитку. Тот встал, повертел ее перед глазами и толкнул дверь, кивком разрешая Чарльзу пройти. Следующую комнату загромождали коробки для перевозки чая, в которых среди охапок соломы были упакованы серебряные предметы домашнего обихода: чайники и кофейники, обеденные приборы, крикетные кубки-трофеи, кувшинчики для сливок. На подносах грудами возвышались останки колец и ожерелий, из которых давно вынули все драгоценные камни. Тяжелый перстень привлек внимание Борегара, выемка на нем казалась пустой глазницей. Чарльз задумался, не состоит ли Фокс Моллесон в доле с ювелиром по соседству.

— Мистер Би, добро пожаловать, — произнес низенький старик, появившийся из-за занавески. Грегори Фокс Моллесон обладал таким количеством подбородков, что, казалось, между его нижней челюстью и воротником нет ничего, кроме слоев желе. Вид он имел добродушный и смешливый, носил грязный фартук, нарукавники из черного шелка и защитные очки с прозеленью, сейчас воздетые на лоб.

— Всегда приятно встретиться с джентльменом из клуба «Диоген».

Он был «теплым». Впрочем, для серебряных дел мастера едва ли оставался другой выбор. «Новорожденный», стоящий на входе, не осмеливался даже зайти в мастерскую Фокса. Крохотные частицы серебра в воздухе могли проникнуть в легкие и обречь вампира на долгую и мучительную смерть.

— Думаю, вы будете довольны тем, что я для вас сделал. Идите, идите сюда…

Он отвел в сторону занавес и пропустил Борегара внутрь. В кузнице постоянно горели раскаленные угли, над которыми стояли сосуды с расплавленным серебром. Неуклюжий подмастерье плавил мэрскую цепь, скармливая ее тиглю звено за звеном.

— В наши дни так тяжело с материалом, все эти новые правила и постановления! Но мы справляемся, мистер Би, о да, мы справляемся. Нашим собственным способом.

На лавке охлаждались серебряные пули, словно булки на подносе пекаря.

— Задание из дворца, — сказал Фокс Моллесон с гордостью. Он поднял пулю, зажав ее между двумя пальцами с подушечками, сплошь покрытыми застарелыми ожогами. — Для Карпатской гвардии принца-консорта.

Борегару стало интересно, как солдаты-носферату заряжают пистолеты. Или у них имеются «теплые» подручные, или толстые кожаные перчатки.

— Серебро вообще-то не слишком подходит для пуль. Очень уж мягкое. Лучший эффект получается с сердцевиной из свинца. Такие заряды называют «серебряные пиджаки». Они разрываются прямо в ране. Уложат любого, не важно, живой он или немертвый. Очень коварная штука.

— Дорогое оружие, как я полагаю? — спросил Чарльз.

— О да, мистер Би. Дизайн Рида. Американского джентльмена, который говорит, что пули должны быть дорогими. Это напоминание о том, что жизнь имеет цену и ее не стоит тратить попусту.

— Прекрасная мысль. Удивительно для американца.

Фокс Моллесон был одним из лучших серебряных дел мастеров в Лондоне. На какое-то время профессия оказалась полностью вне закона, и его бросили в Пентонвилль. Но здравый смысл возобладал. Любая власть основана, в конце концов, на способности убивать, а потому средства для этого должны быть доступны хотя бы нескольким избранным.

— Взгляните, настоящее произведение искусства, — Фокс протянул Чарльзу распятье, из которого уже вынули драгоценные камни, но и без них было видно, с каким мастерством выполнена фигура Христа. — Даже в очертании конечностей видно подлинное страдание.

Борегар осмотрел крест. Некоторые «новорожденные», не исключая, по-видимому, самого принца-консорта, боялись христианских символов, но большинство вампиров относились к ним равнодушно. Отдельные мургатройды даже носили сережки из слоновой кости в виде крестов, тем самым подчеркивая свое пренебрежение суевериями.

— Папские глупости, конечно, — с некоторой грустью продолжил Моллесон, отдавая распятие на переплавку. — И все равно иногда я скучаю по творчеству. Пули и клинки прекрасны, но они так функциональны! Никакой формы, о которой стоило бы говорить.

Борегар был в этом не столь уверен. Ряды пуль, как строй солдат в сияющих шлемах, сверкали и радовали глаз.

— Вот потому задание вроде вашего — это удовольствие, мистер Би, истинное удовольствие.

Фокс достал с полки длинный, тонкий сверток, укутанный грубой тканью и перевязанный леской. Кузнец обращался с ним так, словно держал Экскалибур, а сам был рыцарем, ожидающим возвращения Артура.

— Не хотите ли осмотреть?

Борегар развязал узел и сдернул покрывало. Его меч-трость отполировали и переточили. Черное дерево с красноватым оттенком блистало.

— Так приятно видеть подобную работу, мистер Би. Тот, кто сделал это, настоящий художник.

Чарльз нажал на рычаг, опустил ножны и выставил клинок перед собой, повернув запястье так, чтобы металл ловил отблески красного пламени, бушующего в кузне. Те сверкали, искрились и танцевали.

Вес не изменился, балансировка была идеальной. Меч казался легким, будто ивовый хлыст, но от любого движения кисти рождался мощный режущий удар. Борегар рассек воздух и улыбнулся, услышав характерный свист.

— Прекрасно, — прокомментировал он.

— О да, мистер Би, прекрасно. Как истинная леди, красива и остра.

Чарльз приложил большой палец к лезвию и почувствовал его гладкость.

— Хочу попросить вас об одолжении, — сказал кузнец, — не режьте им сосиски.

Борегар рассмеялся:

— Клянусь, Фокс Моллесон.

Он взял трость и со щелчком загнал клинок в ножны. Теперь он станет чувствовать себя в Уайтчепеле безопаснее, зная, что может защититься от кого угодно.

— А теперь, мистер Би, вы должны расписаться в Книге ядов.