Крутые парни - Евгений Сухов

В словах Дяди Васи звучала угроза. А каждый из присутствующих знал, что слова старого вора не бывают пустыми.

– И все же, Дядя Вася, прежде чем объявлять войну, следует встретиться с бандитами и попробовать сообща решить спорные вопросы. Может, и мы чего-то недопонимаем, пусть они нам растолкуют свои позиции, – предложил Карась, хабаровский авторитет, известный сторонник компромисса, пользующийся огромной поддержкой всей приморской и приамурской братвы.

– Встретиться надо. Правильно говорит Карась. У нас действительно накопилось к ним немало вопросов, – сказал Варяг. – А если методы убеждения не подействуют, тогда придется прибегнуть к хирургическому вмешательству. Так, люди?

Народ в зале заулыбался, а кое-кто пошутил насчет Варяга, что, дескать, без такого хирурга, как он, Россию и вправду не вылечишь.

Варяг вспомнил покойного Фотона. Фотон никогда не давил на собеседника. Он всегда старался воздействовать на оппонента методом убеждения. И хотя законный вор Фотон мог согнуть в бараний рог любого залетного беспредельщика, он редко прибегал к силовым методам и умел найти подход к любому провинившемуся, терпеливо разъясняя, в чем тот был не прав.

Это был один из воровских принципов. Не повышая голоса, спокойно разобраться в спорной ситуации, а уж если оказался виновен, будь готов к суровому наказанию.

– Варяг дело говорит, – поддержал Трубач. – Нужно встретиться прежде всего с питерскими бандитами. В разговоре упомянуть о том, что воля не вечна и что многим из них придется когда-нибудь перешагнуть порог тюрьмы. А в зонах, слава богу, пока еще воровские законы.

– Если нужно, я попытаюсь организовать эту встречу, – вызвался Шрам. – Среди питерских есть и такие, кто не прочь жить по понятиям. Посидим, поговорим… Может, что-нибудь и придумаем.

– Против этого решения есть возражения? – обвел Трубач взглядом зал.

– Возражений нет. Согласны. В Мурманск, в Архангельск, в Кемерово да и на Дальний Восток тоже наведаться нужно, и не стоит тянуть. Если с этими ребятами круто поговорить, остальные тоже задумаются. Глядишь, будут посговорчивее.

– Хорошо. Так и решили, – подвел итог Трубач. – А теперь нам нужно выбрать смотрящего по Европе. Я в Австрии уже третий год и вижу: без совместных усилий за границей не обойтись. Если мы не примем решение сейчас, то завтра нас вытеснят со всех рынков. В Европе нам приживаться нелегко.

– В обиду своих не дадим, – вновь взял слово Дядя Вася. – Последние годы из России на Запад уехали многие законные, и все больше молодые. Жаль, что как только почувствовали волю, так сразу стали тянуть одеяло на себя! Поэтому считаю, что здесь нужно навести порядок. Для присмотра нужен такой человек, например, как ты, Трубач. Думаю, братва не будет возражать, если ты станешь смотрящим по Европе. Тем более ты уже знаешь, что к чему, установил кое-какие связи.

Дядя Вася помолчал, оценивая реакцию людей, внимательно слушающих каждое его слово.

– Мне кажется, Трубач должен взять под свой контроль и наш европейский общак, а также иметь право назначать положенцев в каждой стране. Трубача мы все знаем. По жизни чист, братву обижать не станет. Я правильно говорю, люди? – обернулся Дядя Вася за поддержкой в зал.

– Все верно. Ты правильно рассудил, Дядя Вася. Кому еще быть, если не Трубачу, – отозвались со всех сторон авторитеты. – Бог ему навстречу! Для благого дела он немало пострадал, а то, что хороший организатор, видно и по сегодняшнему сходняку.

– А теперь скажи ты свое слово, Трубач, – обратился к хозяину сходняка Дядя Вася.

Трубач неторопливо поднялся со своего места. Налил себе рюмку водки и, выпив одним глотком, хрипло сказал:

– Люди, ваше доверие для меня великая честь. Смотрящим по Европе я готов быть и думаю, никто из вас не пожалеет о моем назначении. Отказаться я не могу, не имею права. А перед вами клянусь быть справедливым смотрящим. Клянусь беречь и преумножать наше благо, клянусь не забывать законов правильных людей. А если смалодушничаю и поступлю не по правде… Вот вам моя голова, – поклонился Трубач.

– Бог тебе навстречу! – послышалось со всех столов.

– Но, братва, что касается контроля над европейским общаком, – продолжил Трубач, – тут у меня есть другие соображения. Прошу выслушать меня внимательно и рассудить. Наш общак разделен. В каждом регионе России, да и за рубежом, положенцы и авторитеты создают свои кассы. А кто от этого страдает? Народ да братва, что томится на зонах. А кому, как не нам, ворам, печься об их благе. Вот что я хочу сказать, люди. Общак, как и прежде, должен быть единым. Когда он был единым, так и порядку было куда больше. А сейчас непонятно, кто сколько отчисляет, куда уходят эти деньги. Не хочу грех на душу брать, но считаю – распыляются наши воровские денежки. Если кто-то раньше запускал руку в воровскую кассу, так ему голову снимали с плеч на толковище. А сейчас анархия, неразбериха. Поубавилось авторитета у законных, вот и порядка в России не стало. И мы сами в этом виноваты, – подвел итог Трубач.

– Я поддерживаю тебя, Трубач. Этот вопрос у нас давно уже назрел. Странно, что мы не поднимали его раньше, – вступил в разговор Граф. – Думается, правильнее было бы объединить западный общак с российским и выбрать на сегодняшнем сходняке одного держателя кассы.

Граф не растерял свой авторитет за прошедшие годы. Его слова по-прежнему были вески и продуманны. Он также не изменил традициям нэпмановских воров и брезговал заниматься чистым бизнесом, предпочитая традиционные источники обогащения – на правах «крыши» его бригады стригли купоны с подопечных предприятий и банков. От каждой удачной экспроприации на его территории Граф имел свой процент.

Последнее время по решению одного из сходняков Граф стал опекать молодежь, и его часто можно было встретить в окружении отморозков, готовых выполнить любую акцию лишь по одному движению его пальца. За преданность Граф рассчитывался щедро и, кроме обычной зарплаты, мог пожаловать особо отличившимся золотую цепь, а то и новенькие «Жигули». По указке Графа пацаны не только проламывали черепа его недругам, но и брали на себя уголовные статьи. Авторитет Графа был действительно непререкаем.

– Скажи, Трубач, кого ты предлагаешь назначить кассиром?

– Люди! – Трубач выдержал паузу. – Для держателя российского общака нужны совершенно особые качества, которыми, увы, не каждый из нас может похвастать. Конечно, в первую очередь он должен быть кристально чист. Во-вторых, думаю, вы согласны, что сегодня общак должен находиться за пределами России, а следовательно, этот человек должен досконально знать законы страны, где будет касса. Он должен в совершенстве владеть иностранным языком. А чтобы наши деньги находились в еще большей безопасности, он должен быть своим человеком во многих правительственных учреждениях и влиятельных домах, что даст нам возможность избавиться от многих проблем. – Трубач окинул собравшихся внимательным взглядом и твердо заявил: – Думаю, на эту должность больше других подходит Варяг. Его же я предлагаю выбрать смотрящим по России.

В зале наступила такая тишина, что легкое позвякивание вилок казалось колокольным звоном перед вечерей. За столиками сидели не апостолы, но им приходилось сейчас решать судьбу многих людей.

Кто-то курил. Другие молча цедили водку из своих рюмок.

Предложение было неожиданное, хотя в душе воры согласились с тем, что Варяг – лучшая кандидатура из возможных. Сомнений было много. С одной стороны, все понимали, Варяг – правильный вор. Но не позабыл ли он Россию? На сегодняшнем сходе у многих создалось впечатление, что Варяг скорее напоминает американского мафиози, а не русского законного. А не лучше ли выбрать смотрящего из тех, кто никогда не уезжал из России и знает все ее нужды? Но кто другой, как не Варяг, сможет так управлять деньгами и так закручивать дела? Кроме того, это ведь тот самый Варяг, которого все знали на зоне. Умный, рассудительный, справедливый, властный, а если надо – безжалостный.

Никто из присутствующих не решался нарушить тишину. Варяг курил, спокойно ожидая решения схода.

– Ну что ж, братва! – первым отозвался Дядя Вася. – По праву старейшего позвольте мне поделиться мыслями. Варяг – вор солидный, – напирая на каждое слово, сказал Дядя Вася. – Видно, ему быть держателем общака и смотрящим по России. Я говорю – Варяг чист по жизни и воровской чести не запятнал. Предан нашей идее, умен. Кому, как не ему, быть смотрящим. Поддержите, люди, это предложение. Уверен, мы не ошибемся. Я сказал.

– Спасибо тебе, Дядя Вася, – поднялся Трубач. – Может, кто-то из законных хочет что-либо добавить? Может, кто знает про Варяга нечто такое, что позволяет усомниться в его преданности воровской идее? Мы выслушаем. – Трубач терпеливо выждал минуту, а потом продолжил: – Если нет ни у кого возражений, тогда пусть скажет Варяг, как того требуют наши традиции. – И, повернувшись, он ободряюще улыбнулся Варягу: – Надеюсь, не позабыл их на чужой стороне.