Метка смерти - Робин Кук

— Через несколько минут он уходит на обед с членами Консультативного совета, — ответила Конни. — Если хочешь его застать, советую поторопиться, потому что потом он может появиться лишь после четырех, если вообще появится.

— Я сейчас спущусь, — предупредила Лори и, положив трубку, встала.

— Удачи, — сказала Рива, слышавшая весь разговор.

— Спасибо, — бросила Лори, забирая с собой таблицу.

— Не слишком расстраивайся, если Келвин отнесется к этому с еще большим недоверием, чем я, — посоветовала Рива ей вслед. — Он может и в ярость прийти. Имей в виду, он очень трепетно относится к Центральной манхэттенской, потому что еще в студенчестве проходил там практику — она ведь раньше была для университета базовым медицинским учреждением.

— Спасибо, Рива, — откликнулась Лори. Она испытывала перед Ривой легкое чувство вины из-за своей вспышки. Такая открыто обостренная реакция была ей несвойственна, но она просто не сдержалась.

Лори спешила, опасаясь упустить Келвина. Спустившись на лифте вниз, она быстрым шагом направилась к административному крылу. Какие-то люди сидели на длинной кушетке в ожидании главного, чей кабинет был закрыт и ревностно охраняем его секретаршей, Глорией Сэнфорд. Лори прекрасно помнила, как сама сидела на этой же самой кушетке в ожидании разноса, чего она и стремилась сейчас избежать, выбрав в качестве альтернативы беседу с Келвином. Раньше Лори была более упрямой и прямолинейной.

— Можешь сразу заходить, — сказала Конни, едва Лори подошла к ее столу. Дверь в кабинет была приоткрыта. Келвин разговаривал по телефону, пристроив ноги на край своего стола. Увидев вошедшую Лори, он пригласил ее свободной рукой присесть на один из развернутых к нему стульев. Лори окинула взглядом знакомое помещение. Почти в два с лишним раза оно было меньше кабинета Бингема и не имело перехода в зал заседаний. Однако оно казалось гигантским по сравнению с комнатой, которую ей приходилось делить с Ривой. Стены, как водится, были увешаны дипломами, наградами и фотографиями именитых городских чиновников.

Келвин завершил свой разговор, касавшийся, как поняла Лори, программы грядущего обеда с членами Консультативного совета. Консультативный совет был создан мэром около двадцати лет назад, чтобы избавить ОГСМЭ от назойливой опеки исполнительной власти и сил правопорядка.

Убрав со стола свои ножищи, Келвин громыхнул ими об пол и пристально посмотрел на Лори сквозь недавно приобретенные безоправные очки. Лори внутренне напряглась. Она немного побаивалась Келвина. Это было вызвано его впечатляющих габаритов фигурой, холодным пристальным взглядом черных глаз, всем известным взрывным темпераментом и время от времени проявлявшимся шовинизмом. Но Лори знала, что он способен проявлять теплоту и быть приятным в общении. Каждый раз при встрече с ним ее беспокоил вопрос, что в нем возобладает на этот раз.

— Чем могу помочь? — поинтересовался Келвин. — К сожалению, у нас мало времени.

— Это займет всего пару минут, — заверила Лори, протягивая ему таблицу. Затем она кратко и последовательно рассказала о четырех случаях и возникших у нее предположениях относительно механизма, причин и характера смерти. И когда она, уложившись всего в несколько минут, замолчала, Келвин все еще продолжал рассматривать таблицу.

Наконец он поднял глаза и брови его взлетели. Он откинулся на спинку кресла, жалобно скрипнувшего в ответ на его телодвижение, положил руки на стол и медленно покачал головой. Его лицо выражало недоумение.

— Полагаю, что первое, о чем мне следует спросить, это: почему вы рассказываете мне обо всем этом на такой ранней стадии? Ни одно из этих дел формально еще не закончено.

— Просто я подумала, что, возможно, вы сочтете нужным довести эту информацию до сведения руководства Центральной манхэттенской, чтобы там несколько усилили бдительность.

— Минуточку! — громогласно оборвал Келвин и бросил мимолетный взгляд на часы, что не осталось для Лори незамеченным. — Вы хотите, чтобы я уведомил их о вашем мнении — не моем. Лори, вы меня удивляете. Основываясь на весьма неубедительных данных, вы делаете преждевременные, нелепые и далекоидущие выводы. — Он хлопнул ладонью по ее листку с таблицей. — Вы предлагаете, чтобы я сообщил кому-то о каких-то ваших догадках, которые могут нанести непоправимый ущерб репутации Центральной манхэттенской больницы, попади они не в те руки, что, к сожалению, случается слишком часто. Это же может вызвать панику. Здесь, в ОГСМЭ, мы занимаемся фактами, а не домыслами и фантазиями. Мы же можем полностью лишиться всякого доверия, черт возьми!

— Интуиция подсказывает мне: здесь точно что-то не так, — попыталась возразить Лори.

Келвин грохнул своей ручищей об стол так, что лежавшие на нем бумаги подпрыгнули.

— Хватит! У меня нет времени рассуждать о женской интуиции. У нас здесь что — кружок кройки и шитья? Мы научная организация, мы работаем с фактами, а не с предчувствиями и догадками.

— Но речь идет о четырех совершенно необъяснимых случаях, происшедших всего за двухнедельный период, — не унималась Лори, хотя у нее внутри уже все заныло. Похоже, она разбудила дремлющий в Келвине шовинизм.

— Да, а у них там тысячи всяких случаев. Тысячи! И, кстати, мне известно, что у них довольно низкие показатели смертности — намного ниже трехпроцентной отметки. И что, по-вашему, я должен делать? Я вхожу в состав правления. Принесите мне неопровержимые факты на основании результатов токсикологии или доказательства смерти от электротравмы, и я внимательно выслушаю вас, но только не рассказывайте мне нелепую, совершенно бездоказательную историю о якобы разгуливающем по больнице серийном убийце.

— Смерть наступила не от электрошока, — возразила Лори. В какую-то секунду у нее мелькнула мысль о том, что стандартные сто десять вольт могли спровоцировать фибрилляцию желудочков. Но она тут же отказалась от этой версии, поскольку за исключением определенных случаев пациенты не подвергались электрошоку. Возможно, кто-то один и мог пострадать от неисправного оборудования, но, разумеется, не все четверо, тем более что ни один из них не находился под постоянным патронажем.

— Я говорю, в принципе! — громом разразился Келвин. Он резко встал, отчего его стул на колесиках, откатившись назад, стукнулся о стену. Келвин протянул Лори листок с таблицей. — Идите и представьте мне факты, раз у вас возникла такая сильная мотивация! У меня нет времени на всякую чушь. Я тороплюсь на совещание, где действительно решаются настоящие проблемы.

Смущенная тем, что ее отчитали как школьницу, Лори поспешила покинуть кабинет. Дверь его все это время оставалась приоткрытой, и люди, сидевшие в ожидании Бингема, безразлично наблюдали за происходящим. Она с трудом представляла, что они могли подумать о том, что слышали. С облегчением обнаружив, что в раскрывшемся лифте никого не было, она постаралась взять себя в руки. Да, она действительно стала в последние дни чересчур восприимчивой. Раньше она бы гораздо легче восприняла резкую реакцию Келвина, но сейчас, после разговора с Джеком и Ривой, Лори ощутила себя Кассандрой в современном мире: не могла поверить, что люди, которых она уважала, никак не хотели увидеть то, что ей казалось совершенно очевидным.

Вернувшись к себе в кабинет, Лори плюхнулась в кресло и на какое-то мгновение застыла, уронив голову в руки. Она попала в безвыходное положение. Ей была просто необходима дополнительная информация, но ждать, пока до нее дойдут по официальным каналам из Центральной манхэттенской медицинские карты, — это же связывало ее по рукам и ногам. А ускорить этот процесс она никак не могла. К тому же она была вынуждена ждать, когда Питер разберется со своей волшебной газовой хроматографией и масс-спектрографом. Помимо ожидания аналогичного случая — чего она, естественно, не желала, — делать ей было нечего.

— Осмелюсь предположить, что встреча с Келвином прошла не так успешно, как ты ожидала, — заметила Рива.

Лори никак не отреагировала. Она чувствовала себя еще более скверно, чем раньше. С самого раннего детства она стремилась снискать одобрение старших, и когда ее попытки оказывались безуспешными, ее это угнетало. Отпор Келвина был из этой же серии — она вдруг почувствовала, что ее жизнь начинает разваливаться во всех отношениях: сначала — Джек, вслед за этим — мать, потом — проблема с BRCA 1, и вот теперь, похоже, и на работе все пошло вкривь и вкось. Вдобавок ко всему она еще и чувствовала себя измученной из-за того, что не высыпалась две ночи подряд.

Лори вздохнула. Нельзя было распускаться. При мысли о BRCA 1 она вспомнила, что обещала Джеку сдать анализ, начав со звонка своей старой знакомой Сью Пассеро, с которой когда-то жила в одной комнате. В тот момент Лори еще не была окончательно уверена в своем решении, и ее молчаливое согласие было скорее желанием несколько успокоить неожиданную настойчивость Джека, чем искренним ответом. Но сейчас она вдруг посмотрела на это по-другому: ей захотелось хоть на пару часов исчезнуть из ОГСМЭ. Она подумала, что может убить сразу двух зайцев. Она хорошо знала Сью и не сомневалась, что могла бы рассказать ей о своих подозрениях. И, возможно, без ссылки на нее или на ОГСМЭ как на источник Сью организует утечку информации, чтобы повысить бдительность в больнице.