Мир не меч - 2 - Татьяна Апраксина

— Что там? — спросил коренастый тенника, кивая в сторону Вайля. Слухач напрягся. Фонарик одного из солдат подсвечивал его узкое лицо с длинными ртутно поблескивающими глазами. Вайль отключился на мгновение — он был зверем, частью леса, хищником на охоте.

— Зверюга какая-то. Крупная. Пальни очередью... — небрежно сказал ртутноглазый через несколько секунд.

Ствол надежно защитил Вайля от пуль. Он достаточно внятно изобразил страх, злобу и разочарование — но и упрямство.

— Не уходит, — изумился тенник. — Упорная тварь...

— Сейчас я ее научу бояться, — сказал коренастый, со стволом наизготовку отправляясь к кустам. — Вернемся с трофеем.

Вайль прыгнул — из низкой стойки, стелясь над землей, сшиб грудью егеря, следующим прыжком наскочил на слухача, ударил по голове левой рукой, как тигр бьет лапой, зарычал и бросился в кусты. Двое стреляли очередями ему вслед, но лес хранил своего обитателя, ни одна пуля не задела его. Пробежав метров сто, Вайль свернул в сторону и, теперь уже действительно бесшумно, вернулся к людям.

— Эта гребаная тварюка ему шею свернула, падла, — бессильно ругались они над телом тенника, более не числившегося в списках живых. — Нам же командир теперь тоже головы поотрывает. Псова гадина, угробище лесное...

— Хорошо, что его, а не нас. Не люблю я этих ублюдков, — сказал коренастый. — Какие-то они стремные. Одно слово — погань...Ладно, пойдем докладывать.

Вайль крался за ними до самого края леса, и, убедившись, что люди ушли в свой лагерь, вернулся к пещере. Внимательно огляделся. В кромешной тьме найти вход было почти нереально — даже он, видя в темноте лучше кошки, едва ли подумал бы, что вход вообще существует. Так, неглубокая дыра в земле, не более. И мох не сорван. Лаан постарался с маскировкой.

Вайль осторожно влез внутрь, оглянулся, проверил, не оставил ли следов сам, потом полез по извилистому узкому туннелю. Дважды ему пришлось пробираться ползком на животе. Это было хорошее укрытие.

— Это я, — сказал он, чувствуя напряжение, с которым Лаан обернулся к выходу из пещеры. — Все хорошо. Они уверены, что слухача убил какой-то зверь.

Вайль не мог не улыбнуться, говоря эту фразу. Он смотрел Лаану в глаза так, словно выиграл маленький, но важный поединок. И Смотритель не мог не вернуть ему подначку.

— Звери с чувством юмора — новость в нашем лесу, — ухмыльнулся он.

— Наверное, я какой-то мутант, — пожал плечами Вайль.

Аэль хмыкнула, потом подобралась чуть поближе к капитану, прислонилась к его плечу, попросила рассказать подробности.

— Одурачить слухача — это сильно, ты молодец, — сказал Лаан. — Как думаешь, они уйдут к утру?

— Нет. Они пройдут через лес. Мы выйдем завтра вечером. Пока — сидим тут.

Им крупно повезло. Сеть пещер и пещерок неплохо годилась для временного укрытия. Аэль и Лаан уже определили, кто где будет спать, а где устроят туалет, куда лазить не рекомендуется категорически, а где и маленький очаг можно устроить. Лаан вызвался принести сушняка и проверить маскировку. Вернулся он через полчаса со здоровенной охапкой, отправил старшину принести ото входа все остальное. Ползти через пару узких мест с хворостом было тем еще испытанием на ловкость и сообразительность, и второй раз повторять этот подвиг Лаан не хотел.

Потом слегка перекусили — по полчашки давешнего «псевдочая», который на самом деле был раствором аминокислот и углеводов с витаминами. Ощущения сытости жидкость не давала, но всем нужным организм обеспечивала. Лаан посмотрел на солдат, сгрудившихся в кучу возле котелка с напитком. Они жались друг к другу, лишь иногда косясь на «командиров» — Лаана здесь считали кем-то вроде сержанта и слушались, Аэль тоже, судя по всему относилась к начальникам, ведь с ней господин капитан общался совсем иначе, чем с ними. На всей семерке лица не было — ввалившиеся глаза, туго обтянутые потрескавшейся кожей скулы. Девушка с синяками до сих пор покашливала — Лаан обратил на это внимание Аэль, но та усмехнулась.

— Курить не надо было, что ж я теперь сделаю... Вообще — спать пора, — потянулась она. — Ставим часовых и ложимся. Я там для нас сухую пещерку присмотрела.

— Для всех? — невинным голосом поинтересовался Лаан. — Или для вас?

— Для всех.

— Э... — попытался возражать Вайль, но Аэль наклонилась к его уху и шепотом что-то сказала, и капитану пришлось заткнуться.

Сказала она всего-навсего «я, милый мой, не такая крепкая, как ты», но Вайль сильно огорчился. Ему не хотелось спать, после прогулки по лесу он чувствовал себя просто великолепно. Ему хотелось упражняться в «построении отношений». Но обе девицы-солдата в партнеры явно не годились — одна уже дремала, свернувшись калачиком, у другой в глазах еще со времени рукоприкладства Вайля застыли страх и отторжение. Чем себя развлечь, он не представлял. Можно было погулять по лесу — но слишком муторно было выбираться из пещеры. В результате Вайль решил отдежурить первым, потом отсидел и вторую вахту, и только через четыре часа достаточно продрог и измаялся от скуки, что начал позевывать. Только тогда он разбудил следующих часовых, настрого приказал им «не спать и не дежурить по очереди» и отправился туда, где спали Лаан и Аэль.

Девушка спала, прижавшись к Лаану. Вайлю эта картина не слишком понравилась, он, стоя на коленях, поднял ее на руки, улегся сам к Лаану спиной и уложил спящую Аэль рядом. Она сквозь сон пробормотала несколько слов на непонятном ему языке, потом четко проговорила «да вы, сударь, собственник» и устроилась поудобнее, засунув ступни между голеней Вайля, так ей было теплее. Он еще долго не спал, лежал, оперев голову на локоть, и рассматривал профиль Аэль.

У нее было очень узкое лицо с длинноватым носом и широким выразительным ртом, огромные миндалевидные глаза, которые только из-за того, что были глубоко посажены, не производили впечатление занимающих половину лица. Очень маленький подбородок, казавшийся каким-то приложением к полной нижней губе. Если бы Вайль имел представление о канонах женской красоты, он никогда не назвал бы Аэль красавицей — но у него не было ничего подобного. Он никогда бы не смог описать свой идеал женщины. Насмешница Аэль — Вайль еще помнил свое желание размазать ее по стенке, — нравилась ему потому, что была близкой. В ее запахе он улавливал отголоски собственного. Он помнил вкус ее пота, сильные тонкие пальцы, впивавшиеся в кожу на спине. Она была своей.

— Моя женщина, — сказал он вслух, пробуя на вкус непривычные слова. — Моя...

Все было как-то просто и необычно одновременно. Раньше он всегда был одинок. Он пытался найти себе пару, но девчонки Города либо шарахались от него сразу, чувствуя опасность, либо соглашались переспать, но когда Вайль только-только входил во вкус сексуальных игр, почему-то пытались улизнуть, сопротивлялись. И тогда он забывался — тьма заливала разум, приходило небытие, в котором было немного наслаждения, но много свободы. А наутро в комнате было много крови, и просыпался он всегда один. Аэль была другой — она не смеялась, не дразнила и не шарахалась прочь в испуге. Она приняла его и сумела сделать так, что было хорошо. Тьма не пришла за ним, Аэль была сильнее тьмы.