Нечаянный колдун - Владимир Петров-Одинец

— Доктор, а ты молодец, — Арнольд добродушно улыбнулся, — не испугался, когда я тебе приказал руки поднять, даже пошутил. Кстати, что ты там сказал, я не помню, про девушек, да?

— Это старый анекдот, про слепого и одноглазого. Ну, короче: слепой все хотел в бордель сходить, да боялся заблудиться. Попросил одноглазого довести до девочек. Тот согласился, взял за руку, повел короткой дорогой, через лес, так быстрее было. Да второпях наткнулся на сучок и последний глазик выколол. В сердцах и говорит — ну вот, пришли! А слепой на радостях — здрасьте, девочки!

Врач настолько живо рассказал немудрящий анекдот, точно изобразил восторг слепого, что мужчины засмеялись. Даже Дик, которому Валентин вкратце пересказал историю, улыбнулся. Лена, напротив, нахмурилась:

— Не смешно! Не потому, что с бородой, нет! Человек ослеп, а вы — смеетесь над его бедой!

— Ну, приехали, что называется! Это не реальность, а выдумка, так о какой беде идет речь? Писатели в своих трагедиях убивают персонажей десятками, чего же вы их читаете, того же Гамлета, — попробовал отшутиться врач, но встретил ехидный отпор и начал оправдываться, — что вы, я с Шекспиром себя не сравниваю. Согласен, неудачный анекдот… Но медики, в силу своей профессии — циники. И вообще, это дело вкуса. Знаете, Лена, у каждого человека с годами наступает профессиональная деформация. У кого психики, у кого скелета. Вы, небось, читали, что самые веселые люди, это гробовщики, читали ведь?

— Ну, читала! — С вызовом ответила девушка.

— Так не верьте. Самые веселые, это судебно-медицинские эксперты. Они точно знают, что человек состоит из трупа, — врач заметил, как поморщилась Лена, исправился, — назовем его биороботом, и души. Чаще всего им приходится иметь дело с биороботом или его останками, поэтому к душе относятся с большим пиететом, ублажают собственную и берегут чужую.

— И к чему вы мне это рассказываете?

— Да я о профессиональной деформации. Я насмотрелся на чужую боль, и перестал тратить нервы на пустую жалость. Многим это кажется жестокостью, поскольку я причиняю страдание, чтобы избавить от большего страдания…

— И получаете удовольствие от этого!

— Я не садист, и не получаю удовольствие. Ладно, давайте о другом. Мой коллега, судмедэксперт, никогда и никого не осуждает за поступки. Для него люди равны, пока живые. Он не делит людей на плохих и хороших. У него такая теория — любая душа приходит сверху в этот мир, с конкретным заданием. И когда она выполняет свой долг, то человеческие критерии добра и зла для нее не имеют значения…

— По-вашему получается, что цель оправдывает средства?

— Отнюдь! Да при чем здесь иезуитский лозунг? Речь о том, что человеческие критерии слишком зыбки и субъективны. Вот, например, вы увидите, как мужчина хлестнул женщину по щеке. Что подумаете о мужчине? А вот и не подонок! Он прихлопнул комара на ее щеке, и женщина ему благодарна…

— Александр Матвеевич, это все демагогия. Зло и добро, понятия, выработанные в социуме за тысячи лет существования цивилизации, и не вам их отменять!

— Я и не собираюсь отменять. Вы меня в философские дебри завели, где я не специалист… — Врач посмотрел на Лену и улыбнулся. — Но точно знаю, что нет абсолютных истин… Да, вы правы, добро и зло — одинаково для всех людей. Но я ничего не запутываю…. Кроме черного и белого, есть масса полутонов, даже если не хотите их видеть…

— Серых полутонов! Конечно, это удобное оправдание беспринципности!

— Лена, не следует судить сгоряча, — мягко возразил врач. — Трудно понять что-либо, не владея всей информацией. Я где-то встретил притчу о мудрецах и рыбках. Один говорит — смотри, как весело рыбкам. Второй — откуда ты, не будучи рыбкой, знаешь, что им весело? Первый — откуда ты, не будучи мною, знаешь, что я не знаю, что им весело?

Арнольд хмыкнул, Валентин одобрительно показал большой палец. Парни молчали, прислушиваясь к спору, но не участвуя. Дик тоже помалкивал, теребя Валентина за рукав, когда тот запаздывал с переводом. Матвеич подумал, что непринужденная беседа вдруг стала подозрительно похожей на напряженную дискуссию.

— Опять многослойная демагогия! — отмахнулась девушка.

— Нет, это уже мировоззрение. Многовариантность истины… Все в мире относительно. Люди — плохие и хорошие одновременно, неоднозначные. Поступки зависят от обстоятельств, есть право на ошибку. Поэтому следует сомневаться в существовании абсолютной истины, — врач потер подбородок, поросший рыжей щетиной, усмехнулся: — Я не люблю героизм и с подозрением отношусь к подвижникам. Их уверенность в правоте, радикализм при убеждении оппонентов, вплоть до физического устранения… Страшно. Они смертельно опасны, что большевики у нас, что Пол Пот у кхмеров…

— Да что вы говорите? — С иронией улыбнулась Лена. — А я вот считаю, что только героические личности движут историю. Они не щадят себя, приносят себя в жертву…

— Это естественно, в вашем возрасте мечтать о беспорочном герое…

— Ну, не о сереньком обывателе же! — возмутилась девушка.

— Я на героя не тяну, живу по принципу — делай, что должен, и будь, что будет… Да, возможно, он скучный и пошлый, но уж какой есть, — закрыл тему Матвеич, неприятно задетый упреком.

Досадуя, что не удержался, перевел разговор на себя, представившись обывателем, врач все же отметил, как красива гневная девушка. Даже сердце защемило, так захотелось, чтобы с такой же страстью она говорила о нем, а не о неведомом герое. Давно забытое за ненадобностью атавистическое мужское желание: заявить свои права на самку, взять под защиту, объявить своей собственностью — полыхнуло в нем.

И сразу все стало ясным и простым. Дурень! Это не спор на заданную тему! Анекдот послужил поводом, и только. Издерганная девушка просто сорвалась, выплеснув эмоции. Не колотить же ей кулаками в стену? А он, как теленок на веревке, послушно бежал за ней, позволяя стегать словами.

С другой стороны — ей, наверняка, стало легче после перепалки, и она должна чувствовать неловкость за свою запальчивость. Надо снять эту неловкость, озвучить свое понимание причин спора. Лена будет благодарна… Эмоциональный маятник качнется в другую сторону, и он, Александр Матвеевич, покажется хорошим человеком.

Придя к такому выводу, врач повернулся к ней, и сказал:

— Вы не воспринимайте этот бредовый спор всерьез, это лишь выпуск перегретого пара. Договорились?

— Я хотела сказать то же самое. Только подумала, а вы — сказали. Странно…

— Не странно. У нас размерность мышления похожая, — возликовал врач, видя искренность собеседницы.