Средний путь. Карибское путешествие - Видиадхар Найпол

На первой странице того выпуска «Сан», который попался мне (том 1, номер 8), я увидел фотографию мистера Д’Агиара — он улыбался, в руке держал ручку, сидел за столом, на котором была табличка с его именем и словами «Управляющий директор». За спиной высились сейф и стальной шкаф для хранения документов. Под фотографией шло новогоднее послание мистера Д’Агиара, мрачное, перечеркивающее и сейф, и улыбку.

«Я считаю, просто лицемерие желать счастья и процветания в новом году гвианцам на этом этапе их истории, когда безработица, низкий уровень развития и отсутствие средств для обеспечения того необходимого, что ведет к счастью и процветанию, приводят нас к бесконечным трудностям и невзгодам.

Моим новогодним пожеланием гвианским согражданам станет следующее: мы все как один должны взяться за дело и воспылать желанием положить конец гнетущим обстоятельствам, сложившимся на нашей родине.

Как этого добиться? — этим вопросом меня обстреляют со всех сторон. Я отвечаю: „Наша страна потенциально богата“. Инспектор I.С.А. недавно рассказал нам, что, осмотрев Б.Г., испытал сильное искушение сказать, что мы сидим на собственных активах. С моей точки зрения, у нас не будет счастья и процветания в новом году до тех пор, пока наша страна не распахнется и ее богатства не станут легко доступны ее гражданам путем расходования больших сумм денег».

Дальше новости. На той же странице «5500 долларов — премии рабочим „Вонг и Хан“». Этой суммой облагодетельствуют сто рабочих. На пятой странице фотография мистера Хана: рукава у него закатаны, он улыбается, пожимает рабочему руку и передает чек. На заднем фоне кто-то, возможно, мистер Вонг, улыбается в объектив. «Рабочие осыпают благодарностями мистера Вонга, мистера Хана и компанию», хотя оказывается, что «мистер Хан сообщил, что рабочие не всегда относятся к своей работе со всей полнотой ответственности, и выразил надежду, что с нового года их взгляд на вещи изменится и они смогут разделить общее понимание целей компании»,

Было там и объявление, в котором, несмотря на мрачное настроение мистера Д’Агиара, «партнеры и работники» мистеров Вонга и Хана «распространяют [sic!] на всех наших друзей и клиентов пожелание счастливого и процветающего нового года», и, как ни удивительно, на восьмой странице сам мистер Д’Агиар, с рукопожатиями и всеми подобающими поздравлениями и пожеланиями.

Передовица, гласившая, что доктор Джаган коммунист и что к мистеру Бернхему «надо относиться с крайней осторожностью», потому что «стигматы коммунизма устраняются не так-то легко», отдавала должное мистеру Д’Агиару в связи с «предложением единственного конструктивного плана развития Британской Гвианы». Еще там была реклама «Соединенных сил», газеты «Сан», безалкогольных напитков «Ай-Си» и пива Бэнкс (и то, и другое принадлежит Д’Агиару). Также приводится речь доктора Джона Фредерика:

«Что лучше: быть акционером такого прибыльного концерна, как Пивоварни Бэнкс, или платить налоги, чтобы поддержать убыточные предприятия правительства — департамент железных дорог или пастеризационную фабрику, — про которые вам потом скажут, что они принадлежат вам, поскольку они принадлежат правительству?»

Несмотря на все эти хлопоты, Бог тоже не забыт. Религиозная колонка (американского происхождения, судя по стилю и содержанию), основной посыл которой заключается в том, что чем бы ты ни занимался, «ты всегда можешь внести свою лепту в восстановление тех ценностей, которых, как тебе кажется, не хватает современности», рассказывает о молодом банковском служащем из Нью-Йорка, сменившем свою профессию на профессию учителя, хотя потерял на этом 1800 долларов в год. «Объясняя причины своего поступка, он сказал: „Когда маленькие глазенки передо мною загораются от того, что для них свершилось новое открытие, ничего не жалко, лишь бы знать, что к этому открытию привел их я“».

Другая история, парусной эпохи, рассказывает про молодого матроса, который впал в панику на мачте во время шторма. «Не смотри вниз, мальчик! — закричал помощник капитана. — Смотри вверх!» Он так и сделал и благополучно спустился. «Стоит посмотреть „вверх на Бога“, в направлении общего истока человечества, и ваши личные проблемы покажутся незначительными и легко решаемыми».

Среди пассажиров, ожидающих на веранде отеля в Летеме, была цветная девушка из Джорджтауна. Она сказала, что не интересуется политикой, но, пожалуй, за Д’Агиара. Все остальные коммунисты. И потом, «смотрите, что мистер Д’Агиар сделал для страны со своим пивом „Бэнкс“».

Едва ли тут есть какая-то связь с Д’Агиаром. Всюду на Карибах пивоварение было в числе самых первых производств. Оно воспринимается как показатель прогресса, провозвестник модернизации. Местное пиво питает местную гордость: «Ред Стрип» на Ямайке, «Парбо» в Суринаме, «Кариб» — в Тринидаде, «Бэнкс» — в Британской Гвиане. Если в Британской Гвиане вы услышите одобрительное высказывание о «Соединенных силах», будьте готовы немедленно услышать хвалу пиву «Бэнкс».[*]

Пьяный в пансионе в Джорджтауне по-прежнему был пьян, шумлив и в постели. Я переехал.

Джорджтаун, самый красивый город в британской части Кариб, в то же время оказывает самый нелюбезный прием. Попробуйте достать чашку кофе с утра. Вещь просто невозможная. Вчера вы ясно выразили свое неудовольствие тепловатым «быстрорастворимым» кофе, в особенности когда кофе сыплют в воду, а не воду льют в кофейный порошок; и вот сегодня утром отель предлагает вам пол-ложки прошлогодней кофейной гущи в пинте чуть теплой воды, поскольку вы имели глупость сказать, что «пользуетесь» молотым кофе — а слово «пользоваться», как выясняется, по-гвиански означает и «пить», и «есть». Протестовать бессмысленно. Официанты-индийцы одурели от непосильной работы и слишком запуганы хозяевами, чтобы хоть что-нибудь понимать. («Я своих людей не обижаю, но слуги и я не одна класса, слышитеа», — гневно жаловался хозяйке один индиец. «Я знаю, знаю», — отвечала она, понимая его возмущение). Когда спускаешься вниз в четверть восьмого и спрашиваешь, почему тебя не разбудили в половине седьмого, как ты просил, официант среднего возраста с выражением ужаса говорит, что половины седьмого еще нет. Один глоток кофе — и ты знаешь, что пить его больше нельзя, несмотря на пластиковую салфеточку на клеенке в желтую клеточку.

Так что начинаешь, обливаясь потом, искать кофе по раскаленному белому городу. В кафе подают только холодные напитки, в отелях растворимый кофе. Звонишь по телефону другу, рекомендующему кафе с заманчивым названием. Спрашиваешь дорогу у нескольких гвианцев, которые посылают тебя не туда — не по злобе, не по незнанию, а просто по глупости. Наконец оказываешься, например, перед «Кухней Кэйт». Ждешь пятнадцать минут, заказываешь десяток раз — и десять раз апатичная официантка, португалка, африканка или индианка, с распухшим животом, свидетельствующим о запоре, записывает твой нехитрый заказ с прилежанием малограмотной, как если бы ручка у нее была стилом, а блокнот — из воска. Но кофе не появляется. Тебя не знают в «Кухне Кэйт» и поэтому не обслуживают.

Через полчаса встаешь, весь в поту, поскольку в кафе душно и нет вентиляции, и слышишь собственные слова, произносимые с чувством, но очень четко: «Вы, гвианцы, самые заторможенные люди, которые мне встречались». Ты единственный, на кого эти слова производят впечатление, ты выходишь в слепящий свет, дрожа от гнева и ища успокоение во всех оскорбительных словах, которые только приходят на ум.

Негостеприимные, отсталые, сонные, когда не хищные — вот эти слова. Когда гвианцы доводили меня до исступления, я перебирал их, меняя одно прилагательное на другое, пока не начинал чувствовать себя в силах «посмотреть вверх, в направлении общего истока человечества».

Так же невозможно достать обед. Практически единственной пищей, которую предлагают в ресторанах и отелях Джорджтауна, является «цыпленокгриль», и если не разделяешь страсти гвианцев к этому «современному» блюду с американским названием, — а по сути к жареному цыпленку, подаваемому в грязной корзинке (гвианцам нравятся именно эти корзинки), то остаешься голодным. Нет смысла говорить официанту, что ты спешишь. Пройдет не меньше пятнадцати минут, прежде чем принесут меню, и час — прежде чем подадут яичницу. Не жалуйся: человек и так спешил. В номере готовить нельзя, на улице готовить нельзя. Что делать? Отрывки из моих дневников, которые звучат как отрывки из дневника слабеющего путешественника, говорят сами за себя:

Январь 17. Один из этих ужасных дней Джорджтауна. Ходил за продуктами в Букерсе. Такси за 45 центов. Ленча не было. Пивная; закусочная в Букере; покупка консервного ножа и бумажных стаканчиков.

Январь 25. Один из этих джорджтаунских дней. Проснулся в ужасном настроении…