Кобра - Валерий Горшков

Как я и ожидал, злобный старикашка Бернштейн встретил меня отшлифованной улыбкой, попросил секретаршу принести кофе и жестом усадил в кожаное кресло для гостей.

– Что я тебе могу сказать, Дэни, мой мальчик, – произнес он свою традиционную фразу и также традиционно вздохнул, одним движением головы спустив очки со лба на нос и углубившись взором в невидимый мне с обратной стороны экран компьютерного монитора. – По поводу заказанного тобой «роллс-ройса»… Нам удалось скинуть с первоначальной цены целых восемь тысяч баксов. Это подтверждено банковским переводом.

– Неплохо! – хмыкнул я.

– Пришлось очень долго торговаться, – снова вздохнул Соломон Натанович. – И, я думаю, будет справедливо, если эту сэкономленную сумму мы поделим не как всегда – фифти-фифти, а следующим образом – три тысячи вам и пять нам. В прайс-листе же оставим все без изменений. О'кей, Дэни, малыш? Твой босс Боря, сдается мне, и так хорошо заработает на этой сделке. Не каждый день русские бандиты лимузины себе заказывают.

– Это точно. – Я сразу смекнул, куда клонит хитрый еврей и мысленно уже потирал руки в предвкушении дополнительного заработка. – Нет проблем. Все между нами.

– Я был уверен, что мы договоримся, – кивнул старик. – Ну, а в остальном – полный порядок. За исключением одной мелочи. – Бернштейн пристально посмотрел мне в глаза сквозь толстые линзы. – Корабль отходит надень раньше, уже завтра вечером. Так решил капитан. Погрузку до твоего прибытия мы, как положено, не начинали. Так что в ближайшие сутки у тебя будет очень… очень много работы. Надеюсь, ты хорошо выспался за время полета?

– Ч-черт! – я не смог сдержать эмоций. Как не кстати! – Мне было известно, сколько времени занимает погрузка и во сколько обойдется нам вынужденная задержка судна в порту, если к назначенному сроку мы не закончим погрузку машин и оформление таможенных документов.

– У тебя так-таки были в Нью-Йорке еще другие дела? – приподнял седые брови Соломон Натанович. – Я могу чем-нибудь быть тебе полезным?

– Мне нужно выполнить просьбу одного приятеля, – сказал я после короткого раздумья. Самому мне было уже точно не успеть. – Он скоро прилетит, не надолго, и просил меня арендовать для него сейфовую ячейку на предъявителя в «Кэмикл-банке» и номер в недорогой гостинице где-нибудь на не слишком криминальной окраине, на имя мистера и миссис Смит. С двадцатого октября, на трое суток. Короче, ерунда, заморочек – на час максимум. Но теперь… – Я нахмурился и покачал головой. – Даже не знаю, как быть.

– Какие мелочи! – отмахнулся Бернштейн и потянулся к телефону. – Сейчас все уладим… Абраша?.. Ты не занят, мальчик?.. Зайди ко мне, есть небольшая работенка. Жду. – Старик повесил трубку. – Сейчас зайдет сын моего племянника, мы отпустим сначала его, а потом поедем в порт заниматься нашими делами. Не хочешь пока взглянуть на документы? – Соломон Натанович протянул мне папку, но я накрыл ее ладонью.

– На месте посмотрим. – Я достал сигарету, прикурил и с наслаждением затянулся. Не забыть бы в этой запарке купить с собой в обратную дорогу блок хорошего курева. В прошлый раз я протормозил и вынужден был дома две недели травиться сигаретами made in U.S.A., с крохотной, но многозначительной надписью на боку пачки: «Только для реализации за пределами Соединенных Штатов». Нормальных сигарет не было даже на корабле. Проклятые филиппинцы, на чьем ржавом корыте мне пришлось тогда везти тачки в Питер, похоже, вообще не имели представления, что такое простой табак. Вся их калоша от трюмов до капитанского мостика пропахла исключительно марихуаной. До сих пор удивляюсь, как ушлые американские таможенники, тщательно проверявшие корабль перед выходом в море, не арестовали весь обдолбанныи экипаж по наркотической статье.

Сын племянника прискакал в кабинет уже через минуту, остановился у порога и вопросительно уставился на Бернштейна-старшего. Тот отложил документы, задумчиво пожевал губами, придал своему морщинистому лицу выражение, как минимум, пред-' седателя совета директоров компании «Дженерал Моторс» и передал парнишке, которому на вид было не больше двадцати, обе моих просьбы. А в заключение заметил:

– Сделаешь все быстро – получишь от господина Стрельникова пятьдесят баксов… Дэни, дай ему денег, с запасом. Абраша вернет все, до последнего доллара. Я ручаюсь.

Я раскрыл бумажник, положил перед подростком тоненькую пачку долларов, и он скрылся с наших глаз так же быстро, как и появился.

– Неплохо бы перекусить, – предложил я, когда мы поднялись и направились к выходу. – Полчаса погоды не делают. Успеем?

– Пожалуй, – согласился Бернштейн. – Здоровое и регулярное питание – залог долголетия! Мне скоро семьдесят восемь, и я всю жизнь, кроме трех лет, проведенных в Бухенвальде, кушал строго по часам и выпивал за обедом по румочке хорошего армянского коньяка. Поэтому и с Сарочкой, золотцем моим, женой моей третьей, до сих пор сплю по ночам в одной постели! Вот так-то, Дэни, мальчик!

После визита в небольшой уютный брайтонский ресторанчик с вызывающим ностальгию названием «Пельменная», и часового стояния в автомобильных пробках мы наконец-то попали на морской грузовой терминал, где под охраной крепких сотрудников Бернштейна нас дожидались пятьдесят два автомобиля. Только здесь я взял из рук старика папку с сопроводительными документами на груз и принялся сверять предоставленные партнерами тачки с тем списком-заявкой, которая была прислана в Нью-Йорк по факсу полмесяца назад. Я, как строгий главнокомандующий на параде, не спеша обходил стройные ряды сверкающих лаком, надраенных перед продажей до блеска легковых «крайслеров», «понтиаков» и составляющих абсолютное большинство джипов популярных у братвы моделей «ранглер», «чероки» и «гранд-чероки», останавливаясь перед каждым, заглядывая в документы, поднимая капоты, осматривая салон, проверяя наличие ключей и пультов от сигнализации, если таковая имелась, и только после тщательной сверки ставил на ветровом стекле отметку ярко-красным маркером. Заказанный братом Карела роскошный лимузин «роллс-ройс» я проверял особенно тщательно и придирчиво. Элитная дорогая игрушка, как и следовало ожидать, оказалась безупречной во всех отношениях. Чего нельзя было сказать о других авто. Шесть машин пришлось забраковать по техническому и визуальному состоянию, одну – по несоответствию заявке. Бернштейн был взбешен. Он выхватил сотовый телефон и громко крыл неизвестных мне помощников, используя для этой цели столь распространенный на Брайтон-Бич и не встречающийся больше нигде в мире еврейско-русско-английский диалект. Закончив выволочку и выслушав ответ, старик вытер пот со лба и сообщил, что нужные автомобили будут найдены хоть из-под земли и пригнаны к погрузочному терминалу через два-три часа.

Только поздним вечером, когда на город небоскребов упали сумерки и порт утонул в море ярких огней, я, окончательно вымотанный, дал добро на погрузку. Корабль, на котором мне предстояло возвращаться к далеким родным берегам, оказался куда более приличным, чем найденная Бернштейном в прошлый раз ржавая калоша из Юго-Восточной Азии. Команда почти целиком состояла из африканских негров, вполне цивилизованных граждан бывшей французской колонии Кот д'Ивуар. У абсолютного большинства из них не было американской визы, так что на берег черномазых не пускали, и бравые морские волки практически в полном составе впали в беспробудное пьянство, начавшееся, судя по опухшим и отекшим физиономиям, сразу же по прибытии судна в Нью-Йорк – четыре дня назад. Второй помощник капитана, дочерна загорелый общительный ирландец, вежливо провел меня по кораблю, показал мою крохотную, но чистенькую отдельную каюту, дал ключ и пропуск, а потом сошел на берег и направился в одно из ближайших к порту заведений, публично именуемых массажным салоном. Когда он вернулся, то еле стоял на ногах, а на его шее алел гигантских размеров засос. Судя по величине пятна, массаж бравому «островитянину» делала сама статуя Свободы.

К тому времени сын племянника Соломона Натановича уже провернул все, что мне было нужно – забронировал номер в отеле, арендовал сейф на предъявителя в «Кэмикл-банке» и даже купил по дешевке у знакомых торгашей с района два блока настоящих американских сигарет «Парламент». Шустрый Абраша забрал из оставшейся суммы положенные ему за труды пятьдесят баксов и свинтил, даже не попрощавшись. Я закинул свой портплед в каюту, взял такси и поехал отдохнуть в ресторан «Одесса», где в этот вечер давал концерт Вилли Токарев. Плотно поужинав и вдоволь насладившись своеобразным шармом незамысловатых кабацких песен, я вернулся на корабль уже под утро, крепко вдетый, не раздеваясь, лег на койку в своей микроскопической каютке и забылся глубоким, долгим и бесцветным сном. Когда я продрал глаза и вышел на палубу освежиться, то от пропавшей где-то на линии горизонта звездно-полосатой страны остались лишь миллионы отраженных в заливе Гудзон разноцветных огней. Гуд бай, Америка! Уэлком бэк то бэд Раша!