Миссия "Звезда Хазарии" или "Око Кагана" - Андрей Онищенко

Илья снял с себя верхнюю одежду и решил вычистить коня. Солнце уже стояло в зените, но он не спешил домой. Напротив, идя по воде вдоль берега извивающейся и петляющей речушки, он направился вниз по течению. Вскоре река, сделав свой последний изгиб, закончила свой путь, впадая в густо поросшее тростником и осокой болото, в редких, не успевших порасти плесах которого, сидело на воде и кормилось множество диких уток. Рука сама потянулась к луку и замерла на полпути. Илья с сожалением вспомнил, что в колчане только боевые стрелы. Но желание подстрелить дичи было столь велико, что он решил, несмотря на возможную потерю стрел, подстрелить хоть пару штук. Отстегнув от седла туго набитый колчан, к его великому удивлению, кроме прочих боевых, там находилось с десяток легких, охотничьих стрел.

– Ну и дед Махор! Ай да молодец! И когда только успел. – С восторгом произнес он.

Оставив коня на берегу и вложив стрелу на положенное место, Илья крадучись, сквозь густые заросли, стал пробираться к плесу. Утки не обращали никакого внимания на осторожно приближающегося человека. Они словно не замечали его от того, толи Илья был бесшумен, толи сама дичь была не пугана. Вода доходила до пояса, заиленное дно затягивало босые ступни ног. Илья остановился, поднял лук, затаив дыхание, прицеливаясь, натянул тетиву и плавно отпустил оперение стрелы. Характерный свист разрезал воздух, стрела точно угодила в сердце жирного селезня. Не дожидаясь пока утиная стая придет в себя и сообразит, что осталась без вожака, Илья вытащил из колчана следующую стрелу и вновь натянул лук. Раз за разом, он стрелял без промаха, пока стая не поднялась на крыло.

– По-моему достаточно, – подумал Илья и, закрепив боевой лук на верхушке пучка осоки, полез вглубь болота за трофеями.

Селезень и пять молодых уток стали ему наградой за охотничий успех. Выбравшись на берег, он привязал добычу к луке седла, взял под узду коня, а сам, не одеваясь, пошел пешим по воде против течения реки. Прохладная вода резко контрастировала с палящим зноем. Солнце склонялось ближе к закату. Пройдя с версту, Илья искупался в реке, отмываясь от болотной грязи, затем, одевшись, сел на коня и поскакал в сторону кочевья.

Остаток дня Илья провел в приятном безделье, лежа на ковре в своей юрте. Боковые войлоки были откинуты, и легкий ветерок сквозняком приятно обласкивал тело, навивая легкую дрему и радуя душу заслуженным отдыхом. У горящего очага возилась старая Олуш, которая в большом котле начала колдовать над приготовлением шурпы их дичи. После того как мясо закипело, она бросила в котел немного проса, дикого чеснока и еще каких-то травок, от чего приятный запах стал нещадно щекотать ноздри Ильи, нагоняя тем самым аппетит.

Кара-Кумуч так и не вернулся в стойбище с заходом солнца. Илья несколько раз посылал деда Махора, но всякий раз он возвращался ни с чем. По всей видимости, молодой хан решил объехать в этот день все дальние родовые пастбища. Плотно поужинав в одиночестве, с закатом солнца, Илья решил немного прогуляться по стойбищу, в надежде встретить Ай-наазы, но видимо судьба была к нему не благосклонна в этот день. В кочевье все шло своим обыденным чередом. Женщины, подоив коров, верблюдов и коз, занимались своими домашними делами, рабы и мальчишки погнали скот на вечерний выпас, а воины, те, что не в карауле, либо разбрелись по своим юртам, либо наведывались, друг другу в гости, где сидя у очага, за разговором, медленно потягивали пьянящий кумыс. Среди этих людей, Илья не чувствовал себя здесь чужим. Эти люди не были ему еще до конца понятны. Род Кара-Кумуча принял его к себе, но внутренний мир, уклад и обиход их жизни оставался для Ильи еще глубокой загадкой.

Не зная чем занять себя, Илья решил вернуться в свою юрту. Этой ночью, лежа на своем ковре, он долго не мог уснуть. В дальнем углу, на грубой циновке, похрапывал дед Махор, которому в такт легонько подпевала Олуш. В глубине души Илья чувствовал что-то неладное. Та встреча с покойным камом Берке не давала покоя.

– Верить или не верить нематериалистическому ведению? – размышлял он, – конечно, в какой-то степени все объясняется усталостью, изнуряющей жарой и жаждой. Скорее всего, это и вызвало тот мираж в сознании. Но что за загадка тогда в легенде о Каме Берке? Был ли он человеком или нет, для меня лично остается тайной. Если он был человеком, – вновь задался вопросом Илья, – то все, что здесь происходит выше моего понимания!

Не находя ответов на свои вопросы, Илья все же погрузился в сон под тихое сопение Олуш и деда Махора, но сон его был не долгим. Среди ночи Илья почувствовал леденящий холод. Он укрылся и поежился спросонья, но холод не отступал, наоборот, еще крепче пробирал до костей.

– Почему так зябко, ведь на дворе лето? – еще не отойдя ото сна, подумал Илья.

Тихий звон колокольчиков и ритмичные удары в бубен привлекли его слух. Окончательно придя в себя, Илья открыл глаза и перевернулся на спину. Олуш и дед Махор мирно спали в своем углу.

– Откуда взялся этот звук?

Илья приподнялся на локтях и сел на ковре, вконец разбуженный непонятным явлением. Угольки костра над очагом давно потухли. Он попытался сосредоточиться и сконцентрировать свое зрение в кромешной тьме. Удары в бубен и звон бубенчиков не прекращались, напротив, они словно усиливались и каким-то непонятным образом отпечатывались в мозгу.

– Звук вроде идет от входа, начал соображать Илья.

В этот момент войлок, скрывающий вход в юрту распахнулся и внутрь прокрался какой-то силуэт. Звуки внезапно прекратились. Тень подошла ближе, и Илья увидел голого по пояс крепко сложенного старика с бубном в руках.

– Берке! – с ужасом подумал Илья, – зачем ты пришел снова?

Силуэт кама вновь заскользил по полу, подошел вплотную и присел на ковер у ног Ильи.

– Шум леса мешает мне! Я не могу спокойно лежать, к тому же ты не выполнил моего второго поручения. Я пришел напомнить тебе об этом, – послышалось гудение на редкость низкого баса кама.

Илья замотал головой, словно отгоняя наваждение. Не помогло. Берке по-прежнему сидел рядом с ним и смотрел на него, не отрываясь своими темно-зелеными глазами.

– Этого не может быть, ты давно мертв, ты нематериален! – с ужасом, на одном дыхании выдавил Илья.

Старик улыбнулся и протянул руку.

– О-о! Неужели и нынче сохранились еще неверующие люди? Так возьми и дотронься до меня!

Илья собрал в кулак всю свою силу воли. Слова мертвого кама больно ударили по самолюбию. Глядя на Берке, он нутром почувствовал, как был стар его собеседник. Его кожа на руке хоть и сохраняла гладкую упругость, а глаза светились молодостью и душевным здоровьем, но в его взгляде проскальзывало нечто не заметное, необъяснимое…

Илья сконцентрировал волю и унял озноб, который предательски заполз глубоко в душу.

– Ты же мертв! Такого просто быть не может! Это все сон! – подумал он и протянул руку навстречу руке кама.

Искры легкого голубоватого сияния, возникшие от пожатия рук, вспышка боли и непонятного восторга. Илья не чувствовал своего тела, оно словно не существовало, как будто оно растворилось в глубинах вселенной. Илья почувствовал волну страха и тут же ощутил, что это не так. Не видя ничего вокруг себя, Илья стоял, словно на перепутье. Перед глазами мысленно возник четкий образ некого перекрестка. Широкая дорога, освещенная неким ярким солнечным лучом, и там, в конце нее другая более узкая дорога, там, где божественное сияние заканчивалось, там лежал путь во тьму.

Некоторое время Берке удерживал его руку. Илью затрясло. Перепутье дорог исчезло и его место сменилось панорамой восточного средневекового города.

– Странно, но я никогда не был здесь, – вихрем пронеслось у Ильи в голове.

Грязные кривые улочки, глинобитные дома и каменная крепость были не знакомы Илье, он пытался что-то вспомнить и вернуться в реальный мир, но сознание воспротивилось этому. Словно кроме крепкого пожатия Берке Илью еще что-то удерживало в этом непонятном состоянии. Неожиданно на короткий миг всплыл образ Алексея в каком-то уж очень фантастическом одеянии. Образ померк, а на смену ему пришел голос кама, который четко отпечатывался в подсознании:

– Никак не могу взять в толк, кто ты? Ты, как и я, можешь видеть будущее, но ты не один из нас, ты даже не из нашего мира!

Крик первого петуха разрезал ночную тишину. Голос кама затих, рукопожатие ослабло, силуэт Берке начал таять во мгле. Неизвестно, откуда взявшиеся покой, и теплота завладели телом Ильи, он словно провалился в другой, неизвестный, чуждый ему мир, мир в котором не было места войнам и человеческой суете. Теряя сознание и падая на пол, он пытался что-то громко прокричать, и тогда, мрак окончательно поглотил его разум, когда тело коснулось земли.

Сознание медленно возвращалось оттого, что кто-то брызгал ему на лицо холодной водой. Илья приоткрыл глаза. Сквозь дымовое отверстие в крыше юрты виднелось голубое небо, но впрочем, солнце еще не поднялось. Его мягкие летние лучи только-только стали озарять землю.