Не так страшен черт - Алексей Калугин

- Ну что ж, - Алябьев задумчиво постучал ногтем указательного пальца по краю своего стакана, и я поспешил вновь наполнить его. - Я знаю Колю, наверное, уже лет тридцать.

- Да ну? - удивился я.

- Именно, - Алябьев снова взялся за заварочный чайник, чтобы разбавить водку чаем. - Мы с ним вместе учились в аспирантуре. Николай считался весьма перспективным молодым ученым. Кандидатскую он защитил без труда, хотя, честно признаться, особой оригинальностью она не отличалась. Точно не помню ее названия, но, если не ошибаюсь, она имела отношение к ингибиторам инсулина.

- То есть Соколовский уже тогда занимался инсулином? - уточнил я.

- Именно так, - подтвердил Алябьев. Отломив кусочек вареной картошки, он взял двумя пальцами стакан, наполненный да краев бурой жидкостью, и не спеша, со вкусом выпил его. Закусив экзотический коктейль картошечкой, Алябьев продолжил свой рассказ:

- Конечно, в 70-е годы и методы работы, и подходы к решению тех или иных научных проблем были совершенно иными, нежели сейчас. Да и оборудования соответствующего у нас тогда не было. Почти всю химическую посуду изготавливал на заказ институтский стеклодув, с которым расплачивались этиловым спиртом. Но зато тогда у нас было огромное желание работать. Бывало, по нескольку дней не уходили с работы, обедая и ночуя в лаборатории. И, надо сказать, в то время мы если и не обгоняли в своих работах западных ученых, то почти ни в чем и не уступали им. Да, в то время существовала крепкая научная школа - основа основ любой фундаментальной науки...

Чувствуя, что Алябьев готов свернуть на тропу сентиментальных воспоминаний о безвозвратно ушедшей молодости, я решил несколько подкорректировать направление движения его мыслей.

- После защиты диссертации Соколовский продолжил работу над изучением инсулина? - спросил я.

- Конечно, - кивнул Алябьев. - Коля всегда умел выжать из имеющихся в наличии материалов все, до последней капли. Вначале он пытался получить синтетический инсулин и, хотя не добился никаких успехов, написал на эту тему несколько статей и пару обзоров, получил с десяток авторских свидетельств и в конце концов защитил докторскую диссертацию.

- Тоже по инсулину?

- Да, но его докторская диссертация уже имела отношение к методике получения генно-инженерного инсулина.

- Выходит, он уже давно работает над этой проблемой?

- Да, наверное, уже лет десять.

- И никаких результатов?

- В науке отрицательный результат - это тоже результат, - ответил мне на это Алябьев.

- Да, но для заказчиков, оплачивающих его работу, важен именно конкретный результат, - возразил я.

- Я вообще не пойму, зачем вам генно-инженерный инсулин? - чуть прищурившись и наклонив голову к левому плечу, немного грустно посмотрел на меня Алябьев. - Ад со своим синтетическим инсулином способен удовлетворить все потребности в этом лекарственном препарате. Прежде чем ответить, я аккуратно наполнил пустой стакан ученого.

- Насколько мне известно, - я решил, что, уже пора забрасывать удочку, правление нашего фонда интересует не столько сам по себе генно-инженерный инсулин, сколько некий побочный результат, полученный Соколовским в результате проводимых исследований.

Впервые я увидел на лице Алябьева нечто похожее на удивление.

- И что же ему удалось обнаружить? - спросил он.

- Я думал, что вы сами сможете ответить мне на этот вопрос, - смущенно улыбнулся я.

- Я? - Алябьев недоумевающе покачал головой. - Вы не знаете, на какие исследования даете Соколовскому деньги?

- Ну что вы, мне это, конечно же, известно, - сообщил я доверительным тоном. - Но по существующим правилам я не могу говорить об этом с посторонними. Вот если бы вы сами назвали мне, над чем именно работал Соколовский, то я уже не был бы связан никакими обязательствами.

Алябьев наклонил голову и задумчиво почесал указательным пальцем правую бровь.

- Представления не имею, - сказал он, снова посмотрев на меня. - Году в 95-м, когда государственное финансирование науки практически сошло на нет, Коля писал заявки в самые различные частные организации и фонды. Порою кто-нибудь выделял ему какие-то незначительные суммы денег на исследования, и он упорно продолжал работать над созданием генно-инженерного инсулина. Хотя, признаться, мне уже тогда было ясно, что с тем, что он имеет, сделать ничего невозможно. У него в лаборатории к тому времени оставались только двое аспирантов, думающих лишь о том, как бы поскорее сделать диссер да уехать куда подальше из этой страны.

- А сам Соколовский? Почему он не уезжал?

- Коля неплохой исследователь, но звезд с неба не хватает. Все, чего он достиг в жизни, он добился благодаря высокой работоспособности и кропотливости. Но при этом у него были и, думаю, остались по сей день довольно-таки высокие амбиции. Пару раз он ездил работать за рубеж, сначала на год, потом еще на полгода. Насколько я мог понять из его рассказов, все, что ему там предлагали, это была работа лаборанта. По нашим меркам, оплачивалась она очень даже неплохо, но зато, работая за рубежом, Коля не имел права даже печатать статьи с результатами своих исследований.

- Но здесь же ему тоже, как я понимаю, ничего не светило?

- Он упорно пытался довести до конца свою работу по созданию генно-инженерного инсулина. Если судить по его словам, то он был уже близок к завершению работы, но все рухнуло после того, как Ад начал поставлять нам синтетический инсулин превосходного качества по вполне доступной цене... Коля тогда почти неделю пил, потому что ясно было, что теперь никто даже копейки не даст на его исследования. И тут, очень вовремя, объявился ваш фонд...

Алябьев приподнял свой стакан, коснулся его донышком краешка моего химического стакана, из которого я за все время разговора отпил не более глотка, и не спеша выпил.

- Значит, в настоящее время генно-инженерный инсулин никому не нужен? уточнил я.

- Ну, если даже вы ждете от Николая каких-то других результатов...

Алябьев пожал плечами и полез в пепельницу за очередным окурком.

- Почему же Соколовский непременно хотел закончить эту работу?

- Он посвятил ей всю свою жизнь, - ответил на мой вопрос Алябьев. - К тому же, как я полагаю, сам он прекрасно понимал, что при нынешних условиях заявить о себе как об ученом, занявшись чем-то принципиально новым, ему вряд ли удастся. Возраст уже не тот, чтобы искать новые темы для исследований, да и обстановка отнюдь не бодрящая.

- Вы не взглянете на эти бумаги? - Я протянул ученому список оборудования и реактивов, присланный из Рая.

Положив на край пепельницы два выбранных окурка, Алябьев взял бумаги и, чуть отстранив их от себя, как делают люди с не очень высокой степенью дальнозоркости, внимательно просмотрел оба списка.