Суматоха под диваном - Татьяна Игоревна Луганцева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Девушка, имейте совесть, ему отдыхать надо, – обратилась к Яне медсестра.
На прощание Цветкова пожелала Виталию скорейшего выздоровления и удалилась.
В коридоре ее ждал Мартин.
– Ну, как он?
– Держится. Плохо, конечно, что вместо первой брачной ночи он попал в реанимацию, но хорошо, что выжил, – вздохнула Яна. – А тебе уже оказали помощь?
– Да, ерунда, заклеили чем-то, – ответил Мартин.
– Надо позвонить Асе и сказать, что ее муж пришел в себя.
– Подожди. Тут такое дело… – замялся Мартин. – Я поговорил с врачом, который оперировал Виталия. Ася была с ним рядом и всё слышала.
– Что слышала?
– Когда Виталий бредил и выходил из наркоза, он всё время повторял твое имя.
Яна смутилась, но быстро нашлась.
– Ну конечно! Это легко объяснить. Последнее, что он видел перед выстрелом, – это как меня запихивают в машину. Виталий встревожился, это отпечаталось у него в мозгу, вот он и бредил моим именем. – Яна посмотрела в лучистые глаза Мартина и смутилась еще больше.
– Он повторял снова и снова, что любит тебя.
– О господи! Ася это слышала? – ахнула Яна.
– Каждое слово. Она заплакала, сказала, что больше так не может, и поспешила на вокзал.
– Этого еще не хватало! Он же был не в себе. Это же неправда. Виталий просто бредил. Разве такие слова можно принимать на веру? Ася-Ася, что она там себе придумала?
– А мне кажется, что Виталий в бреду просто проболтался. Он всегда к тебе относился очень нежно, а это так просто после свадьбы на другой день не проходит, – не согласился с ней Мартин.
– Что за глупости ты говоришь! Человек сделал предложение, женился… Детский сад какой-то! Какие у него могут быть ко мне чувства?
– Любовь имеет столько вариантов, что и не сосчитаешь. Он и Асю любит, и тебя. Разве так не бывает? Может, он сам не понял, к кому испытывает более сильные чувства. Он сделал выбор в пользу Аси, потому что ты не ответила ему взаимностью, и судя по всему, вряд ли когда-нибудь ответишь. А Виталию нужны дом, семья. Он устал жить один, но ты глубоко укоренилась в его сердце, в этом-то и трагедия.
– Ну уж и трагедия… Мне кажется, что ты утрируешь. Аська умная, она остынет, всё обдумает и вернется. Не станет же она разрушать свое счастье? И не бросит же она Виталия в таком состоянии? – Цветкова с надеждой смотрела на Мартина.
– Я не знаю, Яна, честное слово, не знаю. Чужая душа – потёмки. А женская душа – это вообще тьма египетская. Кто вас, женщин, разберёт? Никто. И никогда. Виталий и Аська должны сами разобраться в своих чувствах. Не думаю, что кто-нибудь из них станет разрушать уже сложившиеся отношения. Давай пока не будем решать за них, а лучше подумает о тебе.
– Обо мне? А что обо мне думать?
– Янка, ты не в себе. Тебе такое пришлось пережить… Нужно отдохнуть, прийти в себя. Посмотри, на кого ты похожа…
Яна в первый раз заметила, что на ней не чужое грязное свадебное платье, а застиранный больничный халат. Она непроизвольно дотронулась до волос – камни были на месте.
Она горько усмехнулась:
– Делать нечего, я повинуюсь. Ты меня просто обволакиваешь своим голосом. Действуешь на меня, как сказочный кот Баюн.
– Какой еще кот?
– А ты не знаешь? Сказок в детстве не читал?
– Сказки читал, но это было давно.
– Кот Баюн, Мартин, это не простой кот, а огромный котище с железными когтями и волшебным голосом. Он заговаривает путников и усыпляет их своими разговорами и песнями. А потом с аппетитом хрустит их косточками.
– Вот как? Неужели я такое страшилище?
– Ты не дослушал. А вот тот человек, который смог с Баюном договориться, обязательно получает спасение и исцеление от всех болезней.
– Ну, если я кот-спаситель, то слушайся меня. Тебе нужно обязательно поговорить с Ольшанским.
– Сейчас? Я не могу, я устала. Хочу в отель.
– Отель подождёт. Ты же не при смерти, верно? У тебя полная голова бриллиантов. Заметь, чужих. Неизвестно откуда взявшихся. А лучше бы мозгов, чтобы ты не влезала во всякие рискованные приключения, после которых все твои друзья стоят на ушах и не знают, что делать.
– Мартин, я вовсе не собиралась…
– Ты не собиралась, но сделала. Представляю, что получилось бы если все твои хорошо продуманные планы претворялись в жизнь. Конец света, вот что! Надеюсь, не нужно перечислять всего того, что ты натворила в этот раз? Нет? Ну и хорошо, а то у меня бы сил не хватило всё перечислять от начала до конца. Короче, вот телефон, звони Петру Ивановичу.
Янка взяла трубку и позвонила Ольшанскому.
– Алло? Как служится на благо Отчизны? – спросила она.
– Уже шутишь? – ответил Ольшанский. – Это хорошо. Значит, ты жива-здорова и можешь меня выслушать. Будет или так, как я скажу, или я посажу тебя под домашний арест. В краже бриллиантов и переправке их за границу задействованы серьезные люди, и даже кое-кто из таможни. А это значит, что, пока на твоей прелестной головке находится бешеное состояние, тебе грозит большая опасность. Тебя бы сейчас в одиночную камеру, там будет самое безопасное место.
– Я не хочу в камеру! – встряла Яна.
– Так никто не хочет, но я тебя сейчас могу оставить на свободе только под охраной. И я знаю самого лучшего телохранителя в городе, это Мартин Романович, он находится рядом с тобой. Недавно я лично убедился, что форму он не потерял.
– Кажется, я поняла, к чему вы клоните.
– Вот и будь умницей. Выполнять каждое его слово. Беспрекословно.
– Быстрее снимите с меня эти камни! Только стричься я не собираюсь. Ни под каким видом. Мне мои волосы дороже всех ваших бриллиантов. Я всё поняла. Конечно, я согласна, раз по-другому не получается, – Яна с недовольным видом отдала телефон Мартину.
– Чего такая мрачная? – спросил он, убирая телефон в карман.
– А ты не понимаешь? Сговорились?
– Ты о чем?
– Поставили меня в такие условия, что либо одиночная камера, либо твое общество. Только не обольщайся! У нас с тобой ничего не будет! А завтра с меня камни снимут, и я буду свободна, как птица.
– Ты не кипятись. Раньше тебе мое общество вполне нравилось.
– То было раньше. Это было до того, как ты начал мне изменять, – пояснила Яна, кутаясь в халат и затягивая на своей тонюсенькой талии пояс еще туже.
– Я просто продолжил жить
